Рикша - Шэ Лао (книги бесплатно без TXT) 📗
– Эй, ты же у хозяина дорогой гость! С нами тебе не место.
Сянцзы лишь ухмыльнулся – он отвык от шуточек рикш и не сразу понял смысл сказанного. Да и сами рикши не позволяли себе говорить лишнее при Лю Сые – уж лучше наесться вдоволь! Закусок подали маловато, зато выпивки вдоволь – на то и праздник! И все старались утопить обиду в вине. Одни напивались угрюмо, другие – смеясь и шутя. Сянцзы, не желая отставать от компании, тоже опрокинул несколько рюмок. Выпили много. Глаза у всех покраснели, языки развязались.
– Эй, Лото, а тебе здорово повезло! – сказал кто-то. – Ешь вдоволь, ухаживаешь за хозяйской дочкой. Скоро коляску бросишь. Куда лучше ходить в помощниках у хозяина.
Сянцзы старался не принимать эти шуточки близко, к сердцу. Вернувшись в «Жэньхэчан», он отказался от своей мечты и во всем положился на судьбу. Пусть болтают что хотят, он все стерпит. Тут один рикша сказал:
– Сянцзы выбрал дорожку полегче. Мы зарабатываем на жизнь горбом, а он… угождает хозяйке.
Все расхохотались. Это было явное издевательство. Сянцзы сносил и не такие обиды. Стоит ли обращать внимание на всякую болтовню! Но его молчание еще больше всех раззадорило, и рикша, сидящий рядом, крикнул:
– Когда станешь хозяином, не забудь старых друзей!
Сянцзы ничего не ответил.
– Что же ты молчишь, Лото?
– Как же я могу стать хозяином? – покраснев, тихо спросил Сянцзы.
– Очень просто! Стоит только свадебной музыке заиграть…
Сянцзы хоть и не сразу, но понял намек. Кровь отлила от лица. Разом вспомнились все обиды, и ярость заполнила душу. Он терпел все эти дни, но сейчас его терпение лопнуло. А тут еще кто-то, тыча пальцем, подлил масла в огонь:
– А ты, оказывается, хитрец, Лото! Расчет у тебя тонкий. Ну, что молчишь, жених?
– А ну, выходи, поговорим! – Сянцзы вскочил со своего места.
Все замерли. Ведь драться никто не собирался, просто хотели подразнить Сянцзы, позубоскалить.
Все смолкли, как птицы, завидев орла. Сянцзы стоял в ожидании. Он был на голову выше всех, сильнее всех, знал, что им не одолеть его, но чувствовал себя таким одиноким! Горечь и злоба душили его.
– Ну, кто решится? Выходите же, трусы!
Все заговорили наперебой:
– Полно тебе, Сянцзы! Успокойся! Мы пошутили!
– Сядь! – велел Лю Сые и одернул остальных: – Нечего обижать человека! Я не стану разбирать, кто прав, кто виноват, – всех вышвырну вон! Ешьте скорее!
Сянцзы вышел из-за стола. Рикши снова принялись за еду и питье, поглядывая на старика. А вскоре опять загалдели, когда миновала опасность.
Сянцзы долго сидел на корточках у ворот, дожидаясь, пока рикши выйдут. Пусть только посмеют повторить то, что сказали. Он им покажет! Ему терять нечего. Ни перед чем не остановится!
Но рикши выходили по трое, по четверо и не задевали его. В общем, до драки дело не дошло. Сянцзы поостыл. Ведь он и сам был не прав. Пусть они ему не друзья, но разве можно из-за какого-то слова бросаться на людей? Совестно ему стало – и муторно. Но поразмыслив, Сянцзы решил, что не стоит так уж переживать, и поднялся. Другие дерутся, скандалят семь раз на дню, и то ничего. Много ли проку от порядочности? А что, если дружить с кем попало, пить за чужой счет, курить чужие сигареты, не возвращать долгов, не уступать дорогу машинам, справлять нужду где вздумается, затевать ссоры с полицейскими? Ну, отсидишь день-другой в участке – экая важность! Ведь живут так другие рикши, и живут веселее, чем он! Кому нужны его честность и порядочность? Нет, лучше быть таким, как все!
«Разве плохо, – размышлял он, – никого не бояться ни на этом, ни на том свете, не давать себя в обиду, не обращать внимания на толки и пересуды». Теперь Сянцзы уже жалел, что не затеял драку. Ничего, никому больше спуску не даст!…
Лю Сые, между тем, вспоминая все, что видел и слышал последние дни, многое понял. Ничто не ускользало от его острога взора. Так вот почему Хуню вдруг стала такой доброй, послушной. С Сянцзы глаз не спускает…
Старик потерял покой и чувствовал себя еще более несчастным и одиноким. Подумать только! У него нет сына, но он не стал обзаводиться новой семьей, а единственная дочь глядит на сторону! Выходит, напрасно он трудился всю жизнь! Сянцзы – парень хороший, но дочери в женихи не годится. Вонючий рикша! Стоило ли всю жизнь пробивать себе дорогу, рисковать головой, сидеть в тюрьмах, чтобы все – и дочь, и имущество – прибрал к рукам этот деревенский верзила? Не выйдет! Кого-кого, а Лю Сые не проведешь! Он прошел и огонь и воду!
Гости приходили и во второй половине дня, но старик уже потерял ко всему интерес. Чем больше восхваляли его успехи, тем бессмысленнее они ему казались.
Смеркалось, когда гости начали расходиться. Осталось лишь человек десять ближайшие соседи и приятели, сели играть в мацзян. Глядя на опустевшую праздничную постройку во дворе, на столы, ярко освещенные карбидными фонарями, старик еще сильнее ощутил тоску. Ему казалось, что и после его смерти все будет выглядеть точно так же, только постройка будет не праздничная, а траурная и никто ни дети, ни внуки – не станет молиться о его душе, чужие люди всю ночь напролет будут играть у его гроба в мацзян. Ему хотелось дать волю гневу. Но не на приятелях же отводить душу! И вся его злость обратилась против Хуню: смотреть на нее тошно! И Сянцзы, пес, все еще здесь! Вон какой– шрам у него на лице! При свете ламп он особенно выделяется. Старика распирало от ненависти.
Хуню, разодетая в пух и прах, обычно грубая и бесцеремонная, сегодня с достоинством принимала гостей, стараясь заслужить похвалу и показать себя перед Сянцзы. Но после обеда устала, ей все надоело. Она была не прочь с кем-нибудь поругаться, сидела как на иголках и хмурила брови.
После семи часов Лю Сые стало клонить ко сну. Играть в мацзян он отказался, а когда согласился, чтобы скрыть свое дурное настроение, и сказал, что будет играть только на деньги, гости не хотели ради него начинать сызнова партию. Тогда он сел в сторонке, выпил еще несколько рюмок, чтобы взбодриться, и стал ворчать, что не наелся, что повар взял много денег, а стол получился небогатый. В общем, радость, которую он испытывал днем, бесследно исчезла. Ему казалось, что праздничная постройка, повар и остальное не стоят затраченных денег. Все словно сговорились побольше с него содрать и обидеть.
К этому времени господин Фэнь закончил подсчет подарков: двадцать пять полотнищ красного шелка с вышитыми знаками долголетия, три поздравительных пирога в форме персика, кувшин праздничного вина, две пары светильников и юаней двадцать деньгами, главным образом мелочью.
Выслушав Фэна, Лю Сые еще больше распалился. Знал бы, ни за что не стал приглашать гостей! Их угощаешь изысканными яствами, а они благодарят медяками! Сделали из старика посмешище! Он больше не станет отмечать день своего рождения, тратиться на таких невежд! Видно, им всем просто хотелось набить брюхо за его счет. До семидесяти дожил, всегда умным считался и вдруг взял и сдуру потратился на эту стаю обезьян!
Старик простить себе не мог, что радовался днем, словно последний дурак. Он ворчал и сыпал проклятиями, какие редко услышишь даже в полицейском участке.
Друзья еще не разошлись, и Хуню, заботясь о приличиях, старалась предотвратить скандал. Пока все были заняты игрой и не обращали на старика внимания, она молчала, опасаясь, как бы не испортить дела своим вмешательством. Старик поворчит, гости сделают вид, что не слышали, и все обойдется.
Кто же мог знать, что он и до нее доберется?! Сколько она бегала, хлопотала – и никакой благодарности. Этого стерпеть она не могла. Не будет она больше молчать! Пусть отцу семьдесят, пусть хоть восемьдесят – надо думать, что говоришь!
– Все это твоя затея, – огрызнулась Хуню в ответ на ругань старика. – Чего на меня напустился?
– Чего напустился? – вскипел Лю Сые. – Да потому, что ты во всем виновата! Думаешь, я ничего не вижу?
– Что ты видишь? Я как собака бегала целый день, а ты зло на мне срываешь! Ну, что ты видишь?
