Развод - Шэ Лао (онлайн книга без .TXT) 📗

Не сговариваясь они свернули на улицу Драгоценного учения, там было не так людно. Лао Ли не смел заговорить, хотя в сердце его теснилось столько слов! Он боялся нарушить волшебное молчание.

Заговорила она.

– Брат Ли, – Взгляд ее был устремлен вдаль, на лице ни тени улыбки. – Вы, нет, мы… мы оба должны избегать встреч. Я не хотела вам говорить, но меня отругала ваша жена.

– Моя жена?

– Да! – Лицо ее по-прежнему было серьезным. – Надеюсь, вы не станете ее упрекать, иначе я не сказала бы вам.

– Не стану! Клянусь вам! Что же случилось?

– Все из-за редьки. Ну ладно! Теперь все ясно, и мы больше… Ой, я возьму рикшу.

– Погодите. Скажите, почему ваши родители не хотят вас видеть?

Она заулыбалась.

– Я скажу все. Хорошо? «Он» был моим домашним учителем, занимался со мной английским и математикой – я дважды не могла сдать экзамены в среднюю школу. А потом я сбежала с ним, поэтому мне и не разрешают возвращаться домой. Если бы я стала их просить, они простили бы. Но я не хочу просить. Свекровь хорошо ко мне относится, буду с ней жить. Ничего! – Она торопилась сказать все до конца, словно опасаясь, что Лао Ли ей помешает. Потом умолкла, завязала потуже косынку и, выпрямившись, пошла вперед. – Я возьму рикшу, – повторила она и вдруг оглянулась. – Не ссорьтесь с женой!

Когда коляска тронулась, мир снова стал мрачным и холодным, снова подул ветер, еще более отвратительный, чем прежде. Чудесное видение исчезло… Все пропало! Он думал, что это начало романтической истории. А она говорила ему самые обычные будничные слова. О любви тут не могло быть и речи. Она его отвергла и лишь поучала, как старшая сестра. Она понимала, что такое романтика, но Лао Ли не был героем ее романа. Она считала его никчемным человеком, который живет на свете лишь ради службы и глупой жены. «Не ссорьтесь!» Цветы персика ждут своей иволги! Прелестный голубь прячется от страшного коршуна! Стыд жег Лао Ли сильнее, чем утрата надежды: надежду можно вновь обрести, а стыд влечет за собой злость на людей, проклятья на собственную голову и жажду смерти. Как он измучился, прежде чем подойти к ней, но его решимость обернулась против него самого, его втоптали в грязь. Возненавидеть ее – и то легче, однако Лао Ли не способен на это, он может ненавидеть лишь себя! Он – настоящая посредственность, нет, хуже, потому что посредственность может вдруг привлечь чье-то внимание, а до него никому нет дела! Дин Второй – и тот счастливее. Сколько лет он держал себя в узде, не смел думать о любви, о романтике. И наконец отважился, но лишь затем, чтобы опозориться! «Два сердца бьются рядом». Кто захочет быть с ним рядом? – Лао Ли налетел на столб и тут обнаружил, что идет совсем в другую сторону.

Жена и та сильнее меня! Она хоть осмелилась выказать свое недовольство. Быть может, именно это и дало повод госпоже Ma-младшей меня поучать. Она действует по законам Шан Яна [42]: каждый получает по заслугам. Но ведь она не стала скандалить с моей женой, а предупредила меня, возможно, из добрых намерений, чтобы поддержать мою репутацию. Мерзкий чиновник – так величал себя Лао Ли – всю жизнь тебе быть жалким бумагомарателем. И Чжан Дагэ и госпожа Ma-младшая жалеют тебя, не подозревая, как это жестоко. Они хотят тебя приободрить. Ты бьешься за мизерный заработок; ты рядишься в красивые костюмы, а на кого ты похож? – в лице ни кровинки, глаза тупые… И так до самой смерти! Лао Ли хотел было поехать за город, броситься в прорубь, но ноги сами несли его домой. «Не ссорьтесь с женой».

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

1

Наступил канун Нового года, везде царило оживление. Когда на смену старому году приходит новый, люди оказываются во власти каких-то таинственных сил, и только Лао Ли оставался равнодушным ко всему. Жена приготовила новогодние блюда, послала подарки госпоже Чжан и остальным своим друзьям, принарядила детишек. Иногда Лао Ли помогал ей, но делал это машинально, так же как и ел, – шевелились только руки и губы, а мысли были далеко. Во дворе ему дважды встретилась госпожа Ма-младшая, он нарочно опускал голову, а потом жадно смотрел ей вслед. Она – загадка, более того – волшебница. Чем больше он восхищался ее гордостью и независимостью, тем сильнее презирал собственную трусость и никчемность. Он похудел и осунулся, хотя в праздничные дни жена готовила всякие вкусные блюда. Он утешал себя тем, что все это признаки влюбленности: руки – в огне, сердце – в смятении. Хоть бы ему приснилось что-нибудь хорошее, так нет же: во сне он либо плакал, либо видел какую-то ерунду.

Ночь. Жена и дети уснули. Лао Ли зажег праздничную красную свечу, прислушался к голосам и треску хлопушек на улице и еще сильнее ощутил тоску. Ему вдруг почудилось, будто в соседней комнате кто-то тихонько всхлипывает. Но ведь она сейчас у свекрови?

Потрескивали угли в жаровне, изредка вспыхивало пламя. Никогда еще Лао Ли так не ощущал своего одиночества.

Но вот до него донеслись голоса двух женщин. Стараясь подавить волнение, Лао Ли надеялся услышать хоть слово, но ничего не мог разобрать, однако на душе у него стало неожиданно радостно.

Через некоторое время госпожа Ma-младшая ушла от свекрови. Старуха покряхтела, покашляла и загасила свет.

Он смотрел на ее, окно. У нее тоже горела свеча, он понял это по колеблющимся теням. Лао Ли тихонько открыл дверь и остановился на ступеньках. Темным-темно, и кажется, что звезд на небе больше, чем обычно. Еще в детстве он слышал, что в Новогоднюю ночь все духи спускаются на землю. Сейчас он уже не верил в это, но чувствовал, что эта ночь в самом деле приносит умиротворение. Ее темнота не внушает страха, а от взрывов хлопушек сердце наполняется каким-то особым светлым чувством: исчезает ощущение реальности, грустно и в то же время весело. Лао Ли вздохнул, глядя на звезды. Стало годом больше, а зачем? Он озяб, но не мог расстаться с этим вечером. На бумаге окна шевелилась ее тень. Женщина подносила руку к губам. Снова взрывы хлопушек. К чему он здесь, в этом мире? Он опять посмотрел на звезды, они как будто отдалились от него, и ему показалось, что их стало еще больше. Хорошо бы улететь в темноту, взорваться, как хлопушка, и рассыпаться на мириады звездочек! Она вышла во двор, видимо, не заметив Лао Ли. Сердце его тревожно забилось. Она вернулась. С улицы донесся голос торговца сыром, протяжный и зычный. Она стояла в раздумье у дверей своей комнаты. Внутренний голос кричал ему: иди! Настал момент! – но Лао Ли словно прирос к ступенькам, ноги дрожали и не двигались с места. Во рту пересохло. Она снова вышла во двор, отперла ворота. Тишина. При свете, пробивавшемся из окна, он увидел две чашечки, которые она держала в руках. Госпожа Ма пошла к комнате свекрови, но вдруг вернулась, – видно, ей жаль было тревожить старушку.

Все это время Лао Ли стоял, не шелохнувшись. Когда она заперла за собой дверь, его сердце, терзаемое запоздалыми раскаяниями, как будто провалилось в бездну. В полном изнеможении вернулся он в дом и как подкошенный упал на стул. Его словно обволокло теплом от жаровни, на стенах плясало пламя свечи. До слуха еще доносились взрывы хлопушек, но откуда-то издалека, будто из другого мира.

2

Лао Ли не настолько себя любил, чтобы очень уж дорожить здоровьем. Если, бывало, разболится голова или поднимется температура, все это, полагал он, пройдет само собой. Когда же случалось что-либо серьезное, он обращался не к врачам, а к Чжан Дагэ – у того были лекарства от всех болезней, даже от скарлатины и дифтерита.

Почувствовав на этот раз, что заболел всерьез, Лао Ли боялся одного: как бы в бреду не выдать сердечную тайну. Тогда скандала с женой не избежать.

Он крепился изо всех сил, пытался внушить себе, что здоров, и с самого утра решил прогуляться. На улице было по-новогоднему тихо и безлюдно, магазины закрыты, случайные прохожие были нарядно одеты и улыбались. Сделав несколько шагов, Лао Ли повернул обратно: голова, казалось, весит тысячу фунтов, а в ногах ощущалась необыкновенная легкость, будто они были из ваты. Лао Ли шел, стиснув зубы. Дома он взглянул на себя в зеркало и увидел воспаленные белки, словно обрызганные красным лаком. Он никому ничего не сказал и, как был, не раздеваясь, опустился на стул.