Брошенная в бездну - Орхан Кемаль (читать полностью книгу без регистрации txt) 📗
Он закурил сигарету. Казалось, его совесть могла быть спокойной. Закон — на стороне истцов, а он стоял на страже закона. И доказательства, которыми он располагал, были вполне достаточны для того, чтобы выиграть дело и добиться решения о возврате самовольно захваченной крестьянами земли. Всё это так. Но, выиграв дело, он оставит без хлеба и работы многих людей. Значит, решение суда только распалит гнев и ненависть тех, кого силой заставят возвратить землю. Он знал всё это и не мог подавить в себе сочувствия к беднякам крестьянам.
Резким движением Мазхар стряхнул пепел сигареты. Сегодня ему пришлось немало потрудиться. Он добился снятия ареста, наложенного на имущество одних, и наложения ареста на имущество других. Подготовил кассационную жалобу по одному проигранному делу и отправил её на почту. Занимался и какими-то купчими. Одним словом, он чувствовал себя очень усталым и считал, что вправе отдохнуть.
Возле конторы он вышел из фаэтона. Дождь немного утих.
— Ну а теперь поезжай за Жале! — приказал Мазхар.
— Слушаюсь, эфенди.
Жале лежала на кровати и, покуривая сигарету, болтала со своей товаркой Несрин. Болезненная, туберкулёзная Несрин наставляла Жале, словно была её матерью:
— Как бы там ни было, а мы люди пропащие. Но зачем же губить других?
Она упрекала Жале за то, что её связь с Мазхаром зашла так далеко, и взывала к совести подруги.
— А другие прислушивались к голосу своей совести, когда губили меня? Скажи, Несрин? Говорила в них совесть?
Несрин закашлялась. Прижимая ко рту платочек, она пыталась остановить приступ кашля, но это никак не удавалось. Наконец, выплюнув мокроту, она смогла ответить:
— Нет! Нет! Но…
— Значит, по-твоему, я должна поступать не так, как другие? Но за кого же ты меня принимаешь, скажи, ради аллаха? Не думаешь ли ты, что я собираюсь стать столь же чистой и непорочной, как сам пророк?
— Нет, я не об этом говорила тебе…
— Не об этом! Ты говоришь о долге, а разве у меня нет сердца? Разве я не могу когда-нибудь полюбить? Разве я не смею желать, чтобы любимый человек всегда был рядом со мной? Кстати, этот человек разделяет подобное мнение. Кстати, ему опротивела жена — простая, невежественная женщина. А во мне он нашёл то, чего не мог найти в ней. Но на моём месте может оказаться и другая. Поручишься ли ты, что у той, другой, заговорит совесть?..
Жале не договорила. Раскрылась дверь, и в комнату вошёл улыбающийся Рыза.
— Готовься, Жале-ханым! Твой час пробил!
Жале с нескрываемым раздражением, чего с ней обычно не бывало, посмотрела на гарсона.
— Что ещё там?
— За тобой прислан фаэтон.
Она повернулась к Несрин:
— Вот, пожалуйста! Я даже ничего не знала. Да кто же кого сводит с ума, он меня или я его?
Несрин ничего не ответила.
Жале вышла умыться, а Рыза, почуяв, что у них происходил какой-то важный разговор, вкрадчиво спросил:
— Что у вас тут опять было?
Несрин грустно посмотрела на него.
— Да так… Ничего.
— Значит, скрываете?
— Нет, дорогой! Нам нечего скрывать. Мы всё о том же…
— О связи Жале с адвокатом? Посмотрела бы ты на него — мрачнее тучи! Дома совсем не показывается. И правильно делает! У него такая вредная мать, так и норовит заварить какую-нибудь кашу…
Жале вытерла лицо и руки полотенцем, швырнула его на кровать и, не обращая ни малейшего внимания на присутствие Рызы, стянула с себя ночную рубашку. Подойдя к зеркалу, она позвала:
— Рыза!
— Слушаю, сестрица!
— Затяни-ка мне корсет!
— Да вознаградит тебя аллах за такую милость!
Он подбежал и увидел в зеркале из-за спины молодой женщины полные груди, с которых соскользнул розовый бюстгальтер.
— Чего глазеешь? Затягивай!
— А как? Где тут концы?.. — он шарил руками по обнажённому телу, ничего не в силах сообразить.
— Рыза! — прикрикнула на него Жале.
— Что поделаешь, сестрица, я не виноват…
Она обернулась:
— Ах ты, пёс паршивый! Возьми концы и затяни покрепче. Вот так! А теперь завяжи.
У Рызы тряслись руки. Он туго затянул шнуры и крепко завязал их.
— Крикни-ка извозчику, чтобы перестал клаксонить, — приказала Жале. — Подождет, успеется!
Рыза распахнул окно:
— Чего расшумелся? Ханым собирается. Думаешь, это просто? Что такое? Дела, говоришь, у тебя есть какие-то? Ну и дуралей! Дела! Бахшиш получишь, забудешь о своих делах! — И он с шумом захлопнул окно.
— Кто там на козлах, араб Хасан? — спросила Несрин.
— Как ты догадалась?
— Да он любит поскандалить.
Наконец Жале была готова, но, прежде чем покинуть комнату, подошла к подруге и чмокнула её в щеку.
— А меня? — проговорил, глотая слюну, Рыза.
— Пошёл отсюда, обезьянья рожа! — огрызнулась Жале и вышла.
Когда они остались вдвоём, Несрин сказала:
— Мне очень жаль жену адвоката, Рыза.
Присев на край кровати, Рыза закурил.
— Если бы ты её видела! Сущий ангел. Но не везёт бедняжке! У неё такая свекровь, не приведи аллах! Женщине далеко за пятьдесят, но, лопни мои глаза, если вру, старуха делает мне авансы. А я думаю: «Погоди. Сначала надо прикинуть, что это мне может дать». Жена у меня, Несрин, злая как собака. Я ей говорю: «Чего бранишься, неужели думаешь, я разведусь с тобой и возьму эту старуху? Денег у неё полно, вот о чём подумай. Раз дело на мази, зачем отказываться? Денежки из неё надо выдоить». Правильно я рассуждаю? Так нет же, жену словно бес обуял: «Разве, — кричит, — эта старуха не женщина?» Эх, не будь я Рыза, если не выужу у старухи денег, чтобы открыть кабачок!..
Несрин, погружённая в свои невесёлые думы, не слушала болтовню гарсона. Она пыталась представить себе жену адвоката. Должно быть, это маленькая, хрупкая женщина, с большими чёрными глазами. На ночь она уходит спать в кладовку, а днём живёт в постоянном страхе, что не сегодня-завтра её вышвырнут на улицу. Чего доброго, она может покончить с собой…
— А она очень любит сына? — спросила Несрин.
Рыза, размечтавшись о своём кабачке, не сразу понял, о ком идёт речь.
— Кто? — встрепенулся он.
— Жена адвоката.
— А если бы у тебя был сын, ты…
Ресницы Несрин вдруг стали влажными.
— Слава аллаху, у меня нет ребёнка. Но если бы я стала матерью и меня в один прекрасный день выставили за дверь, я бы приняла яд.
— Э нет, Назан глупенькая, она на себя руки не наложит. Да что нам об этом говорить?.. Мне бы денежки, открыл бы я кабачок и стал загребать… Знаю я одного торговца вином — его лавчонка у самого входа на базар — вот умеет делать деньги!
— Каким же образом?
— Ловкач! — с воодушевлением воскликнул Рыза. — Покупает вино у крестьян чуть не даром. Добавит в него воды, бросит немного опия да извести и получается не вино, а порох! Выпил четверть стакана — и с катушек долой!
Он прикурил новую сигарету, с жадностью затянулся и растоптал окурок.
— Вот бы мне такое дельце — и умирать не надо! Поставил бы жену за прилавок. И попробовала бы она ослушаться. Так и сказал бы: «Либо делай, что велят, либо найду другую, которой будет это по душе». Тут бы она хвост и поджала! А как стали бы мы работать на пару, с помощью аллаха дело бы и пошло!
— Кажется, твоя жена кое-что смыслит в стирке белья? — перебила его разглагольствования Несрин.
— Ты меня удивляешь. Она мастерица стирать тончайшее дамское бельё.
— В таком случае вот что: здесь, под кроватью Жале, лежит грязное бельё. Вытащи, пересчитай и отнеси своей жене, пусть подработает.
Рыза положил на металлическую спинку кровати недокуренную сигарету и тотчас полез под кровать. Вытащив оттуда груду белья, он принялся считать.
— А тряпки ты тоже считаешь?
— Эти? Ну конечно. К тому же они в пятнах…
— Совести у тебя нет, Рыза!
— Вот уж никогда не соглашусь.
— Довольно болтать! А ну, забирай и проваливай! У меня голова разболелась, я хочу прилечь.
