Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена - Стерн Лоренс (онлайн книги бесплатно полные txt) 📗
Что ему было делать? – Он перекрестился. – Очень глупо! – Но доктор, сэр, был папист. – Все равно, – лучше бы он держался за луку седла. – Разумеется; – а еще лучше, как показали события, если бы он вовсе ничего не делал; – ибо, осеняя себя крестом, он выронил хлыст, – и при попытке поймать его между коленями и седлом, когда хлыст туда скользнул, он потерял стремя, – а потеряв стремя, потерял равновесие; – в довершение всех этих потерь (которые, кстати сказать, показывают, как мало пользы приносит крестное знамение) несчастный доктор потерял самообладание. Поэтому, не дожидаясь наскока Обадии, он предоставил пони своей участи, полетев с него кувырком, наподобие и по способу тюка шерсти, и без всяких других последствий от этого падения, кроме того что (опять же как тюк шерсти) дюймов на двенадцать зарылся в грязь самой широкой своей частью.
Обадия дважды снял шапку перед доктором Слопом: – – раз, когда тот падал, – и другой раз, когда он увидел его сидящим. – Несвоевременная учтивость! – – Разве не лучше было ему остановить коня, соскочить на землю и помочь доктору? – Сэр, он сделал все, что мог сделать в своем положении; – однако инерция бега упряжной лошади была так велика, что Обадия не в состоянии был сделать это сразу; – – трижды описал он круг возле доктора Слопа, прежде чем ему удалось остановить своего коня; когда же он наконец в этом успел, то произвел такое извержение грязи, что лучше бы Обадии было находиться за милю оттуда. Словом, никогда еще не бывал доктор Слоп так загажен и так пресуществлен, с тех пор как пресуществления [97] вошли в моду.
Глава X
Когда доктор Слоп вошел в гостиную, где мой отец и дядя Тоби рассуждали о природе женщин, – трудно сказать, что их больше поразило: вид доктора Слопа или его появление; дело в том, что несчастье случилось с ним так близко от дома, что Обадия не счел нужным снова усадить его на пони – и привел в комнату так, как он был: не обтертого, не прибранного, не умащенного, всего покрытого пятнами и комьями грязи. – – Недвижен и безгласен, как призрак из «Гамлета», целых полторы минуты стоял доктор в дверях гостиной (Обадия все еще держал его за руку) во всем величии грязи. Спина его и зад, на которые он упал, были совершенно загрязнены, – а все другие части так основательно забрызганы произведенным Обадией извержением, что вы смело могли бы поклясться (без всяких мысленных оговорок), что ни один комочек грязи не пропал даром.
Тут дяде Тоби представился прекрасный случай отыграться и взять верх над моим отцом; – ибо ни один смертный, увидевший доктора Слопа в этом соусе, не стал бы спорить с дядей Тоби, по крайней мере насчет того, что его невестка, должно быть, не хотела, чтобы такой субъект, как доктор Слоп, находился так близко возле ее...... Но то был argumentum ad hominem, и вы можете подумать, что дядя Тоби не хотел к нему прибегать, потому что был в нем не очень искусен. – Нет; истинная причина заключалась в том, – что наносить оскорбления было не в его характере.
Появление доктора Слопа в эту минуту было не менее загадочно, чем способ его появления; хотя моему отцу стоило бы только минуту подумать, и он, наверно, разрешил бы загадку; ибо всего неделю тому назад он дал знать доктору Слопу, что мать моя на сносях; а так как с тех пор доктор не получал больше никаких вестей, то с его стороны было естественно, а также очень политично предпринять поездку в Шенди-Холл, что он и сделал, просто для того, чтобы посмотреть, как там идут дела.
Но при решении вставшей перед ним задачи мысли моего отца пошли, к несчастью, по ложному пути; как и мысли упомянутого выше строгого критика, они все вертелись вокруг звона колокольчика и стука в дверь, мерили расстояние между ними и настолько приковали все внимание отца к этой операции, что он не в состоянии был думать ни о чем другом, – обычная слабость величайших математиков, которые так усердно трудятся над доказательством своих положений и настолько при этом истощают все свои силы, что уже не способны ни на какое практически полезное применение доказанного.
Звон колокольчика и стук в дверь сильно подействовали также и на сенсории [98] дяди Тоби, – но они дали его мыслям совсем иное направление: – эти два несовместимые сотрясения воздуха тотчас пробудили в сознании дяди Тоби мысль о великом инженере Стевине [99]. – Какое отношение имел Стевин к этой истории – задача чрезвычайно трудная, – ее надо будет решить, но не в ближайшей главе.
Глава XI
Писание книг, когда оно делается умело (а я не сомневаюсь, что в моем случае дело обстоит именно так), равносильно беседе. Как ни один человек, знающий, как себя вести в хорошем обществе, не решится высказать все, – так и ни один писатель, сознающий истинные границы приличия и благовоспитанности, не позволит себе все обдумать. Лучший способ оказать уважение уму читателя – поделиться с ним по-дружески своими мыслями, предоставив некоторую работу также и его воображению.
Что касается меня, то я постоянно делаю ему эту любезность, прилагая все усилия к тому, чтобы держать его воображение в таком же деятельном состоянии, как и мое собственное.
Теперь его очередь; – я дал ему подробное описание неприглядного падения доктора Слопа и его неприглядного появления в гостиной; – – пусть же теперь воображение читателя работает некоторое время без посторонней помощи.
Пусть читатель вообразит, что доктор Слоп рассказал свое приключение, – такими словами и с такими преувеличениями, как будет угодно его фантазии. – – Пусть предположит он, что Обадия тоже рассказал, что с ним случилось, сопровождая свой рассказ такими жалостными гримасами притворного сочувствия, какие, по мнению читателя, наиболее подходят для противопоставления двух этих фигур. – Пусть он вообразит, что отец мой поднялся наверх узнать о состоянии моей матери; – и, для завершения этой работы фантазии, – пусть он вообразит себе доктора умытого, – – вычищенного, – – выслушавшего соболезнования, поздравления, – обутого в шлепанцы Обадии – и в таком виде направляющегося к дверям с намерением сейчас же приступить к делу.
Тихонько! – тихонько, почтенный доктор Слоп! – удержи твою родовспомогательную руку; – засунь ее осторожно за пазуху, чтобы она оставалась теплой; – ты недостаточно ясно знаешь, какие препятствия, – неотчетливо представляешь себе, какие скрытые причины мешают ее манипуляциям! – Был ли ты, доктор Слоп, – был ли ты посвящен в тайные статьи торжественного договора, который привел тебя сюда? Известно ли тебе, что в эту самую минуту дочь Люцины [100] занята своим делом у тебя над головой? Увы! – это совершенная истина. – Кроме того, великий сын Пилумна [101], что ты в состоянии сделать? – – Ты пришел сюда невооруженным; – ты оставил дома tire-t?te, – недавно изобретенные акушерские щипцы, – крошет, – шприц и все принадлежащие тебе инструменты спасения и освобождения. – – – Боже мой! в эту минуту они висят в зеленом байковом мешке, между двумя пистолетами, у изголовья твоей кровати! – Звони; зови; – вели Обадии сесть на каретную лошадь и скакать за ними во весь опор.
– Поторопись, Обадия, – проговорил мой отец, – я дам тебе крону! – А я другую, – сказал дядя Тоби.
