Суета - Крелин Юлий Зусманович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
— Так пусть пишет новую, другую статью. Неправильно — так переделаем.
— Федор, конечно, прав, но надо подстегнуть. Пошустрее будет работать. Следующую ему поручим. Пусть делает первый вариант.
— Только время терять. — И Руслан, увидев Марту с чайником, двинулся ей навстречу.
— Сходите, пожалуйста, кто-нибудь, принесите чашки. Федя тотчас отправился выполнять, Руслан начал колдовать над заваркой. Марта поставила сахар, печенье, конфеты.
— Может, кто есть хочет?
— Спасибо, мы поели уже.
Хозяйка оглядела комнату и открыла форточку. Лев не мог упустить такой подставки:
— От свежего воздуха только изжога. Все засмеялись — шутка была дежурная.
После нескольких глотков блаженство проступило на Федином лице, сибаритская расслабленность:
— Ох и повезло же нам, мужики. Как это нам удалось сработаться?! Ведь съехались черт-те откуда, друг друга не знали, характеры разные.
— Вот и хорошо, что разные. Руслан деловит, ты покладист, я тщеславен и самодоволен… Или не так: Руслан деловит, покладист и тщеславен; ты — работяга, самодоволен и настырен; я ленив, а потому вечно придумываю, как облегчить себе жизнь. Больше всего на свете люблю себя — прямо, ух как люблю… И в этом единстве — залог прогресса.
— Точно, Лев, — скинул деловую маску Руслан. — Это хорошо, что себя любишь. Раз себя — значит, и других. Иначе не бывает, если хочешь жить в любви. Правда ведь? Ведь есть только два пути: ни себе ни людям или — и себе и людям…
— Здравствуйте! — Интересно, что противопоставит женский реализм Марты мужскому благодушию и самолюбованию. — Разве так не бывает, чтоб себе всё, а людям ничего?
— Конечно, не бывает. Это нелюдь. А мы про своих. У таких, как ты говоришь, в конце концов все разваливается и больно бьет потом, если по самому не успеет — по потомкам саданет. — Лев сладострастно глядел на конфету. — Чай с конфетой — лучшая еда в мире. Точно говорю.
— Уверен?
— Абсолютно, Русланчик.
— Хочу собаку завести, — неожиданно вышел из задумчивости Федор.
Лев отреагировал невпопад, как говорится, сменил тему:
— Вчера подписался на Дюма.
Разговор разлезался, каждый брякал, что в голову взбредет. Может, это и есть раскованность? Но недолго длилась такая безответственная вальяжность.
Телефон. Не детский, а обычный городской. Естественно, трубку взяла Марта — единственный легальный человек в квартире.
— Слушаю. А, здравствуй, Леша… Здесь, здесь. Со всей своей армией, нет, не киношной, основной. Среди тех он солдат последний, а сейчас фельдмаршалом сидит. Ага. Оба здесь… Ладно. — Марта засмеялась. — Сейчас даю.
— Левушка, ты меня извини. От дела отрываю? Ты сейчас двигаешь науку или научноспишь? — Алексей Алексеевич бросал вопросы необычно быстро.
— Сейчас ты оторвал нас от самого важного дела, от вкусного чая, дорогой. Сидим, как три богатыря, и чаи гоняем.
— Очень оригинально. Днем не надоело чаевничать? Ладно, Левчик, тут дело такое: у сынишки одного профессора из нашего института боли в животе. Подозревают аппендицит. Не посмотришь?
— Ну а что делать? Не скажу, что пою от радости, но могу ли я тебе отказать в такой безделице? Может, прямо в больницу? Там и анализы можно сделать.
— А если нет ничего? Зачем ехать к черту на рога?
— Ладно. Адрес говори.
— Мы недалеко. Сами подъедем. Можно?
— Тогда вообще о чем разговор! Знаешь, одному йогу дали задание десантироваться с высоты десять тысяч метров, а он соглашается только на двухкилометровую высоту, ему говорят: да не все ли равно для парашюта, выше даже лучше. И тут йог воскликнул: «С парашютом! Так бы и говорили сразу». Так бы и говорил. Устроим консилиум — нас тут трое и вас двое.
— Во-первых, я и не помню, когда аппендикс последний раз в руках держал. А папаня и вовсе никуда — теоретик, физиолог наш.
— Хорошо. Давай. Когда будете?
— Минут через двадцать.
— Я тебя знаю, точно через двадцать или к утру?
— Ребенок же, боли…
— Смотри!
Только они вошли, как Лев по шаблонам современного гостеприимства стал уговаривать пришедших снять пиджаки. Действительно, как иначе подтвердить радость хозяина и доброжелательное отношение к гостю? Бедный мальчонка с подозрением на аппендицит сидел забытый в уголочке дивана, оглушенный одновременным гомоном пятерых мужчин, уговаривающих и отказывающихся снять пиджаки. Второй раз за вечер вторглась в разговор толика женского реализма и вернула мужчин к жизни: Марта напомнила, что у мальчика болит живот вне зависимости от окончательного решения вопроса, где будет лучше пиджаку — на спинке стула или на спинах гостей. Возбуждение часто наступает лишь оттого, что много людей собралось. Полдесятка, как сейчас, — уже достаточно для коллективной эйфории. И никакой другой причины не нужно. Лев был возбужден и оттого, что оказался кому-то нужен. Ничто так не поддерживает наши силы, как уверенность в собственной необходимости.
— Ну, ну. Давайте, давайте посмотрим… — «Давайте, давайте» — типичный призыв начальников. Руслан продемонстрировал профессорам свое недолгое право быть начальником над больными и их родственниками.
Лев подошел к мальчику с елейной улыбкой доктора, привыкшего общаться только со взрослыми больными. Пожалуй, это было лишним — мальчику двенадцать лет, он вполне воспринимал нормальное взрослое обращение. Вообще мальчик был напуган не столько своими болями — да и были ли они сейчас? — сколько количеством вершителей его судьбы.
Лев расспрашивал, осматривал, ощупывал. Озабоченный папа старался издали разгадать, насколько обеспокоен доктор. Лицо Льва оставалось непроницаемым. Ничего не сказав по существу, он повернулся к витязям своей заставы.
— Посмотрите вы, ребята.
Оба посмотрели так же молча и бесстрастно. Закончив осмотр, одинаково, не тратя слов, подходили к столу и брались за недопитую чашку. Молчание докторов в глазах отца выглядело грозным, не предвещало ничего хорошего. Когда хирурги собрались у стола, к мальчику направился Алексей Алексеевич. Тревога отца нарастала. Ох уж эти олимпийцы липовые, игроки, провинциальные актеры!..
— Ну что, коллеги? По-моему, ясно?
— Может, мезоаденит? — предположил Руслан.
— Ну уж, во всяком случае, не аппендицит. Ясно, что оперировать не надо, — с оргвыводов начал обсуждение Лев.
Алексей Алексеевич, поднявшись с дивана, потрепал мальчика по голове.
— Так что же тогда? Боли есть. Температура есть. Боли больше справа. Что же тогда?
— Живот мягкий, — парировал Лев. — Боли чуть смещены к середине, начались сразу здесь, никуда не перемещались.
— Но как же вы можете отвергнуть аппендицит? — перешел в наступление Алексей Алексеевич.
— У него это не первый раз. Говорит, такое уже бывало, — поддержал Федор своего атамана.
Реакция отца была стандартной и естественной:
— Вот именно, что не первый раз — третий приступ!
Ох уж этот легендарный третий приступ! Все население боится третьего приступа, как шофер третьей дырки в правах. И откуда свалилась на мир эта фальшивая истина, из какого опыта возникла завиральная мысль о пределе человеческих возможностей при аппендиците? Третий приступ — говорит врач по образованию, интеллигент, профессор, пусть даже не практик — теоретик! Неудивительно, что и все остальные заворожены мистическим числом «три», как только речь заходит об аппендиците.
— Ну и что? Пусть аппендицит. Может быть сто приступов. Вот уж случай, когда количество не переходит в качество. Просто когда мы уверены, что аппендицит, мы хотим побыстрее с ним расправиться. Да и кто сказал, что прошлые боли связаны с ним? Я думаю, Руслан прав: скорее всего мезоаденит — воспаление брюшинных желез. Само пройдет.
— А если повторится летом в лагере или с нами где-нибудь в отпуске, на каникулах? Что тогда? Оперироваться где попало? Вдруг будет приступ?
— Что я могу сказать: конечно, может, и аппендицит когда-нибудь будет.
— Они вечно под страхом… — Алексей, как бы сочувствуя отцу, извинялся.
