Собрание сочинений в десяти томах. Том 8 - Толстой Алексей Николаевич (читать книги онлайн бесплатно серию книг .TXT) 📗
Мерин
Жил у старика на дворе сивый мерин, хороший, толстый, губа нижняя лопатой, а хвост лучше и не надо, как труба, во всей деревне такого хвоста не было.
Не наглядится старик на сивого, все похваливает. Раз ночью пронюхал мерин, что овес на гумне молотили, пошел туда, и напали на мерина десять волков, поймали, хвост ему отъели, – мерин брыкался, брыкался, отбрыкался, ускакал домой без хвоста.
Увидел старик поутру мерина куцего и загоревал – без хвоста все равно что без головы – глядеть противно. Что делать?
Подумал старик да мочальный хвост мерину и пришил.
А мерин – вороват, опять ночью на гумно за овсом полез.
Десять волков тут как тут; опять поймали мерина, ухватили за мочальный хвост, оторвали, жрут и давятся – не лезет мочала в горло волчье.
А мерин отбрыкался, к старику ускакал и кричит:
– Беги на гумно скорей, волки мочалкой давятся.
Ухватил старик кол, побежал. Глядит – на току десять серых волков сидят и кашляют.
Старик – колом, мерин – копытом и приударили на волков.
Взвыли серые, прощенья стали просить.
– Хорошо, – говорит старик, – прощу, пришейте только мерину хвост.
Взвыли еще раз волки и пришили.
На другой день вышел старик из избы, дай, думает, на сивого посмотрю; глянул, а хвост у мерина крючком – волчий.
Ахнул старик, да поздно: на заборе ребятишки сидят, покатываются, гогочут.
– Дедка-то – лошадям волчьи хвосты выращивает.
И прозвали с тех пор старика – хвостырь.
Куриный бог
Мужик пахал и сошником выворотил круглый камень, посреди камня дыра.
– Эге, – сказал мужик, – да это куриный бог.
Принес его домой и говорит хозяйке:
– Я куриного бога нашел, повесь его в курятнике, куры целее будут.
Баба послушалась и повесила за мочалку камень в курятнике, около насеста.
Пришли куры ночевать, камень увидели, поклонились все сразу и закудахтали:
– Батюшка Перун, охрани нас молотом твоим, камнем грозовым от ночи, от немочи, от росы, от лисиной слезы.
Покудахтали, белой перепонкой глаза закрыли и заснули.
Ночью в курятник вошла куриная слепота, хочет измором кур взять.
Камень раскачался и стукнул куриную слепоту, – на месте осталась.
За куриной слепотой следом вползла лиса, сама, от притворства, слезы точит, приловчилась петуха за шейку схватить, – ударил камень лису по носу, покатилась лиса кверху лапками.
К утру налетела черная гроза, трещит гром, полыхают молнии – вот-вот ударят в курятник.
А камень на мочалке как хватит по насесту, попадали куры, разбежались спросонок кто куда.
Молния пала в курятник, да никого не ушибла – никого там и не было.
Утром мужик да баба заглянули в курятник и подивились:
– Вот так куриный бог – куры-то целехоньки.
Картина
Захотела свинья ландшафт писать. Подошла к забору, в грязи обвалялась, потерлась потом грязным боком о забор – картина и готова.
Свинья отошла, прищурилась и хрюкнула. Тут скворец подскочил, попрыгал, попикал и говорит:
– Плохо, скучно!
– Как? – сказала свинья и насупилась – прогнала скворца.
Пришли индюшки, шейками покивали, сказали:
– Так ми – ло, так мило!
А индюк шаркнул крыльями, надулся, даже покраснел и гаркнул:
– Какое великое произведение!..
Прибежал тощий пес, обнюхал картину, сказал:
– Недурно, с чувством, продолжайте, – и поднял заднюю ногу.
Но свинья даже и глядеть на него не захотела. Лежала свинья на боку, слушала похвалы и похрюкивала.
В это время пришел маляр, пхнул ногой свинью и стал забор красной краской мазать.
Завизжала свинья, на скотный двор побежала:
– Пропала моя картина, замазал ее маляр краской… Я не переживу горя!..
– Варвары, варвары… – закурлыкал голубь.
Все на скотном дворе охали, ахали, утешали свинью, а старый бык сказал:
– Врет она… переживет.
Маша и мышки
– Спи, Маша, – говорит нянюшка, – глаза во сне не открывай, а то на глаза кот прыгнет.
– Какой кот?
– Черный, с когтями.
Маша сейчас же глаза и зажмурила. А нянька залезла на сундук, покряхтела, повозилась и носом сонные песни завела. Маша думала, что нянька из носа в лампадку масла наливает.
Подумала и заснула. Тогда за окном высыпали частые, частые звезды, вылез из-за крыши месяц и сел на трубу…
– Здравствуйте, звезды, – сказала Маша.
Звезды закружились, закружились, закружились. Смотрит Маша – хвосты у них и лапки. – Не звезды это, а белые мыши бегают кругом месяца.
Вдруг под месяцем задымилась труба, ухо вылезло, потом вся голова – черная, усатая.
Мыши метнулись и спрятались все сразу. Голова уползла, и в окно мягко прыгнул черный кот; волоча хвост, заходил большими шагами, все ближе, ближе к кровати, из шерсти сыпались искры.
«Глаза бы только не открыть», – думает Маша.
А кот прыгнул ей на грудь, сел, лапами уперся, шею вытянул, глядит.
У Маши глаза сами разлепляются.
– Нянюшка, – шепчет она, – нянюшка.
– Я няньку съел, – говорит кот, – я и сундук съел.
Вот-вот откроет Маша глаза, кот и уши прижал… Да как чихнет.
Крикнула Маша, и все звезды-мыши появились откуда ни возьмись, окружили кота; хочет кот прыгнуть на Машины глаза – мышь во рту, жрет кот мышей, давится, и сам месяц с трубы сполз, поплыл к кровати, на месяце нянькин платок и нос толстый…
– Нянюшка, – плачет Маша, – тебя кот съел… – И села.
Нет ни кота, ни мышей, а месяц далеко за тучками плывет.
На сундуке толстая нянька выводит носом сонные песни.
«Кот няньку выплюнул и сундук выплюнул», – подумала Маша и сказала:
– Спасибо тебе, месяц, и вам, ясные звезды.
Великан
У ручья под кустом маленький стоял городок. В маленьких домах жили человечки. И все было у них маленькое – и небо, и солнце с китайское яблочко, и звезды.
Только ручей назывался – окиян-море и куст – дремучий лес.
В дремучем лесу жили три зверя – Крымза двузубая, Индрик-зверь, да Носорог.
Человечки боялись их больше всего на свете. Ни житья от зверей, ни покоя.
И кликнул царь маленького городка клич:
– Найдется добрый молодец победить зверей, за это ему полцарства отдам и дочь мою Кузяву-Музяву Прекрасную в жены.
Трубили трубачи два дня, оглох народ – никому головой отвечать не хочется.
На третий день приходит к царю древний старец и говорит:
– На такое дело, царь, никто не пойдет, кроме ужасного богатыря великана, что сейчас у моря-окияна сидит и кита ловит, снаряди послов к нему.
Снарядил царь послов с подарками, пошли послы раззолоченные да важные.
Шли, шли в густой траве и увидали великана; сидит он в красной рубашке, голова огненная, на железный крюк змея надевает.
Приужахнулись послы, пали на колени, пищат. А тот великан был мельников внучонок Петька-рыжий – озорник и рыболов.
Увидал Петька послов, присел, рот разинул. Дали послы Петьке подарки – зерно маковое, мушиный нос, да сорок алтын деньгами и просили помочь.
– Ладно, – сказал Петька, – веди меня к зверям.
Привели его послы к рябиновому кусту, где из горки торчит мышиный нос.
– Кто это? – спрашивает Петька.
– Самая страшная Крымза двузубая, – пищат послы.
Мяукнул Петька по-кошачьи, мышка подумала, что это кот, испугалась и убежала.
А за мышкой жук топорщится, боднуть норовит рогом.
– А это кто?
– Носорог, – отвечают послы, – всех детей наших уволок.
Петька за спину носорога ухватил, да за пазуху! Носорог царапался.
– А это Индрик-зверь, – сказали послы.
Индрик-зверь Петьке на руку заполз и укусил за палец.
Петька рассердился:
– Ты, муравей, кусаться! – И утопил Индрик-зверя в окиян-море.
– Ну что? – сказал Петька и подбоченился.
