Очарованная душа - Роллан Ромен (читать бесплатно книги без сокращений .TXT) 📗

Он еще глубже ушел в братство голодных. Никакой работы, нигде. И в карманах ничего, что можно было бы продать. Однажды вечером произошло то, чего он опасался: он нашел дверь своей комнаты запертой, его выгнали. Его решили доконать.

Стояла холодная февральская ночь, порывы северного ветра подметали улицы, мокрый снег, покружившись, таял на мостовой. Марк ежился в своем пальтишке и, опустив голову, напрягался, чтобы устоять против ветра. Он промок, был измучен и думал: «Сейчас я свалюсь…» И тут он столкнулся с женщиной, проходившей мимо, но не взглянул на нее. Чья-то рука взяла его под руку. Он встрепенулся…

– Ривьер!..

Рука не отпускала его. Он поднял блуждающие глаза… Рюш! Среди шума бульвара и бешеного рева ветра он не слышал, что она говорит. Она потащила его за угол, в защищенное место. Он не понимал, о чем она спрашивает, что он ей отвечает. Но ей и так все стало ясно. И она увела его. Он не сопротивлялся. Он дал себя дотащить до самой двери, не произнеся ни слова… А, это ее дом!..

– Поднимайтесь!..

Он поднялся по лестнице.

– Входите! Он вошел… Тепло комнаты, усталость, голод… У него закружилась голова… Рюш толкнула его в единственное кресло. Он чувствовал, как она расстегивает его набухшее пальто и высвобождает его руки из рукавов. Она что-то говорила, но он не понимал, звуки ее голоса сливались с бульканьем чайника, стоявшего на спиртовке. Она ходила взад и вперед, но он не пытался следить за ее движениями… Глаза у него слипались… На минуту он открыл их: около его губ находилась рука, она вливала ему в рот что-то теплое, подкрепляющее, и ласковый голос говорил ему: «Пей, мой маленький!..» У него не было сил посмотреть выше этой руки, но рука прочно засела у него в памяти. Много времени спустя, когда он возвращался мыслью к доброй самаритянке, перед ним вставало не лицо ее, а рука. В этом полубессознательном состоянии ему казалось, что с ним разговаривает именно рука… Струйка молока влилась в него, голова его откинулась на спинку кресла и тут же свесилась, шея затекла, но он не шевелился; он чувствовал боль во всем теле, а внутри – какое тепло!..

Добрые руки приподнимали его голову, но она снова падала… Еще один проблеск сознания, и он погрузился в забытье…

Когда несколько часов спустя он всплыл на поверхность, то увидел, что лежит вытянувшись, а кругом темно. На потолке, среди мрака, играл бледный отсвет улицы. Тихо, недоверчиво, не шевелясь, точно зверь, просыпающийся в лесу. Марк старался собраться с мыслями. Он медленно шарил вокруг себя ногами. Он лежал на матраце, раздетый, завернутый в одеяло. Под матрацем – плиты пола. Сверху – дыхание, шуршание простынь и голос Рюш:

– Ты проснулся? Тут он вспомнил все и попытался встать, но руки и ноги у него онемели, а Рюш сказала:

– Нет, лежи смирно! Он спросил:

– Но где же это я? Где ты? (Он не обратил внимания, что обращается к ней на «ты».).

– Не волнуйся! Ты в безопасности…

Он продолжал ворочаться.

– Нет, я хочу посмотреть…

– Хочешь, я зажгу свет. Одну минуточку…

Она повернула выключатель. Он увидел над своим лицом лицо Рюш. Ее глаза мигали. Оказывается, она устроила ему постель рядом со своей кроватью. Он сел, и его лоб оказался на уровне ее кровати. Его глаза забегали. Рюш в постели, стена, стол, вещи… Рюш погасила свет…

– Нет, погоди!..

– Довольно!

Он снова лег. Но все виденное, продолжало стоять у него перед глазами, и теперь он старался все осмыслить. Было тихо.

– Ой! – крикнул Марк.

– В чем дело?

– Мое платье!..

– Я его сняла с тебя.

– Ах, Рюш!..

– Оно промокло насквозь… Ничего не поделаешь! На войне как на войне!..

– Мне стыдно! Я к тебе навязался, я тебе мешаю, я беспомощен, как девчонка….

– Ну, ну! – сказал сверху смеющийся голос. – Ты мог бы, однако, не говорить гадостей про девчонок. От них тоже бывает польза иной раз.

– Да, от тебя! Но таких, как ты, поискать надо.

– Стоило только заглянуть в Валь-де-Грас.

Он почувствовал на своем лице длинную руку, свисавшую сверху; найдя его, она погладила ему лоб, веки, глаза, а потом шаловливо ущипнула за нос. Он старался поймать ее ртом, как рыбка, не вынимая рук из-под одеяла. Рюш сказала:

– Я уверена, что ты не знаешь одной нашей орлеанской поговорки.

– Какой?

– Кто не ночевал в Орлеане, тот не знает, что такое женщина.

Он заерзал.

– Я бы рад узнать…

Рука дала ему шлепок и скрылась…

– Нет, друг мой! Нет, друг мой! Сейчас не время узнавать что-либо!

Сейчас надо спать. Погасить все огни!

– Все?

– Все! И те, что горят наверху, и те, что горят внизу. Уже трубили зарю. Спи!

Он помолчал несколько минут, потом заговорил снова:

– Рюш!

– Я сплю…

– Только одно слово! Что это было? Что-то блеснуло у тебя на столе?

– Ничего!

– Револьвер?

– Да.

Она рассмеялась.

– Не против тебя, дурья голова!

– Надеюсь! Ты уверена во мне не меньше, чем в себе.

– Это еще не так много, – обращаясь как бы к себе самой, со смехом возразила она.

Но он услышал только ее приглушенный смех и снова задвигался.

– Неужели ты мне не доверяешь. Рюш?

– Отстань! Спать! Доверяю, друг мой! Настолько, насколько можно доверять мужчине…

– Или женщине.

– Или женщине… И знаешь что? Не жалуйся!

Я и так много тебе сказала… Но, вообще говоря, животным вашей породы лучше доверять, когда держишь в руке оружие.

– Para bellum! [100] Вот так пацифистка! Бьюсь об заклад, что ты еще никогда не играла этой игрушкой! Да и знаешь ли ты, как с ней обращаться?

– Ну вот, миленький, если ты держал пари, ты проиграл! На что ты держал пари?

– На что хочешь!

– Ладно! Запомним!

– Когда ты играла? И с кем?

– Догадайся!

– Я его знаю?

– Только ты его и знаешь!

– Кто это?

– Я вас видела вместе на днях, на углу, возле кафе Суфло…

В мозгу сверкнуло: рука на перевязи…

– Верон! Она давилась хохотом, уткнувшись в подушку.

– Верон? Верон? Этот толстый боров?. [101]

– Да! Он считает, что если имеешь дело с женщиной, то наиболее убедительный аргумент – это сила. И он попытался доказать это мне в боевой схватке. Тогда я решила убедить его, что вполне разделяю его взгляды, и нашпиговала ему плечо свинцом. «Ну что, дружище, кто слабей?» Если бы ты его видел! Он обалдел! Он разинул рот… Но зато потом что было!..

– Он все еще ругается, – прыснув, сказал Марк.

Они оба смеялись, как дети.

– А теперь спи! – сказала Рюш, вытирая себе глаза простыней.

Марк повиновался. Они задремали… Потом Марк, выйдя из оцепенения, приподнялся и сказал приглушенным, но страстным голосом:

– Рюш! Рюш!

– Ах, ты мне надоел! – ответила сонная Рюш. – Я больше не могу, я умираю… Оставь меня в покое!

Но он терся головой об ее закутанные ноги.

– Рюш! Рюш! Я восхищаюсь тобой… Я тебя глубоко уважаю…

Рюш была растрогана.

– Глупый! Молчи и спи! – оказала она.

Они проспали до утра.

Луч солнца, заблудившийся на старой улице, пустил Марку стрелу в закрытые глаза; Марк замигал и услышал, как Рюш полощется в тазу, за ширмой. Чтобы пробраться туда, ей пришлось перешагнуть через него. Она все еще смеялась по этому поводу, выжимая губку на свои длинные бедра, по которым стекала вода.

– Рюш!

– Мне некогда! Я занята!..

Обнаженная рука приветствовала его из-за ширмы.

– Что тебя так смешит?

– Ты!

– Смейся! Ты имеешь право! Инстинктивным движением она прижала к губам мокрую губку, посылая ему из-за ширмы воздушный поцелуй.

– Ах, я такая же глупая, как ты!..

– Почему?

– Не твое дело…

Ему не хотелось ни спорить, ни двигаться. Какая прекрасная ночь, какое хорошее пробуждение, какое блаженство! Он весь был еще во власти оцепенения… Но нет! Стыдно! Он выпрямился, как тростник…