Записки у изголовья - Сёнагон Сэй (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗

Однажды, когда императрица изволила временно пребывать в своей канцелярии, там, в Западном зале, были устроены «Непрерывные чтения сутр». Все происходило, как обычно: собралось несколько монахов, повесили изображения Будды…Вдруг, на второй день чтения, у подножия веранды послышался голос нищенки:

– Подайте хоть кроху из подношений Будде.

– Как можно, – отозвался бонза, – еще не кончилась служба. Я вышла на веранду поглядеть, кто просит подаяния. Старая нищенка-монахиня в невероятно грязных отрепьях смахивала на обезьяну.

– Что она говорит? – спросила я. Монахиня запричитала:

– Я тоже из учеников Будды, следую по его пути. Прошу, чтоб мне уделили кроху от подношений, но бонзы скупятся.

Цветистая речь на столичный манер! Нищих жалеешь, когда они уныло плачут, а эта говорила слишком бойко, чтобы вызвать сострадание.

– Так ты ничего другого в рот не берешь, как только крохи от подношений Будде? Дело святое! – воскликнула я. Заметив мой насмешливый вид, монахиня возразила:

– Почему это ничего другого в рот не беру? Поневоле будешь есть только жалкие остатки, когда лучшего нет.

Я положила в корзинку фрукты, рисовые лепешки и дала ей. Она сразу же стала держаться фамильярно и пустилась рассказывать множество историй. Молодые дамы тоже вышли на веранду и забросали нищенку вопросами:

– Дружок у тебя есть? Где ты живешь?

Она отвечала шутливо, с разными прибаутками.

– Спой нам! Спляши нам! – стали просить дамы. Нищенка затянула песню, приплясывая:

С кем я буду этой ночью спать? С вице-губернатором Хитати. Кожа у него нежна, С ним сладко спать.

Песня была нескончаемо длинной. Затем она завела другую. На горе Любовь

Заалели листья кленов, – Издали видна.

Всюду слава побежит. Всюду слава побежит, – пела монахиня, тряся головой и вертя ее во все стороны. Это было так нелепо и отвратительно, что дамы со смехом закричали:

– Ступай себе! Иди прочь.

– Жаль ее. Надо бы дать ей что-нибудь, – вступилась я. Государыня попеняла нам:

– Ужасно! Зачем вы подбивали нищенку на шутовство? Я не слушала, заткнула себе уши. Дайте ей эту одежду и поскорей проводите со двора. Дамы бросили монахине подарок:

– Вот, государыня пожаловала. У тебя грязное платье, надень-ка новое. Монахиня поклонилась в землю, набросила дарованную одежду на плечи и пошла плясать.

До чего же противно! Все вошли в дом. Но, видно, подарками мы ее приручили, нищенка повадилась часто приходить к нам. Мы прозвали ее «Вице-губернатор Хитати». Она не мыла своих одежд, на ней были все те же грязные отрепья, и мы удивлялись, куда же она дела свое новое платье?

Когда госпожа Укон, старшая фрейлина из свиты государя, посетила императрицу, государыня пожаловалась на нас:

– Болтали по-приятельски с несносной попрошайкой, приручили, теперь зачастила сюда. – И она приказала даме Кохеэ изобразить ее смешные повадки. Госпожа Укон, смеясь, сказала нам:

– Как мне увидеть эту монахиню? Покажите мне ее. Знаю, знаю, она -ваша любимица, но я ее не переманю, не бойтесь.

Вскоре пришла другая нищая монахиня. Она была калекой, но держала себя с большим достоинством. Мы начали с ней беседовать. Нищенка эта смущалась перед нами, и мы почувствовали к ней сострадание. И ей тоже мы подарили одежду от имени государыни. Нищенка упала ниц, ее неумелый поклон тронул наши сердца.Когда она уходила, плача от радости, навстречу ей попалась монахиня по прозвищу «Вице-губернатор Хита-ти». С тех пор назойливая попрошайка долго не показывалась нам на глаза, но кто вспоминал ее?

В десятых числах двенадцатой луны выпало много снега. Дворцовые служанки насыпали его горками на подносы.

– Хорошо бы устроить в саду настоящую снежную гору, – решили служанки. Они позвали челядинцев и велели им насыпать высокую гору из снега «по велению императрицы».

Челядинцы дружно взялись за дело. К ним присоединились слуги, подметавшие сад. Гора поднялась очень высоко.

Вышли полюбопытствовать приближенные императрицы и, увлекшись, начали подавать разные советы.

Появились чиновники – сначала их было трое-четверо, а там, смотришь, – двенадцать.

Велено было созвать всех слуг, отпущенных домой: «Тому, кто строит сегодня снежную гору, уплатят за три дня работы, а кто не явится, с того удержат жалованье за три дня». Услышав это, слуги прибежали впопыхах, но людей, живших в дальних деревнях, известить не удалось.

Когда работа была кончена, призвали всех слуг, состоявших при дворе императрицы, и бросили на веранду два больших тюка, набитых свертками шелка. Каждый взял себе по свертку и с низким поклоном удалился. Но придворные высших рангов остались, сменив свои парадные одеяния с длинными рукавами на «охотничьи одежды».

Императрица спросила у нас:

– Сколько, по-вашему, простоит снежная гора?

– Дней десять, наверно… – сказала одна. "Пожалуй, десять с лишним, – ответила другая. Никто не рискнул назвать более долгий срок. "А ты как думаешь? – обратилась ко мне государыня. "Снежная гора будет стоять до пятнадцатого дня первой луны нового года, – решительно сказала я. Государыня сочла это невозможным.

Все дамы твердили хором: "Растает, непременно растает еще в старом году. Увы, я зашла слишком далеко… В душе я раскаивалась, что не назвала первый день года. Но будь что будет! Если я ошиблась, поздно отступать теперь, и я твердо стояла на своем.

Числа двадцатого пошел дождь, но гора, казалось, не таяла, только малопомалу становилась все ниже.

«О Каннон Белой горы, не позволяй снежной горе растаять!» – молила я богиню, словно обезумев от тревоги.

Кстати сказать, в тот день, когда строили гору, к нам явился посланный от императора – младший секретарь императорской канцелярии Тадатака. Я предложила ему подушку для сидения, и мы стали беседовать.

– Нынче снежные горы вошли в большую моду, – сообщил он. – Император велел насыпать гору из снега в маленьком дворике перед своими покоями. Высятся они и перед Восточным дворцом, и перед дворцом Кокидэн, и возле дворца Кегокудоно…