Падение лорда Бэрримора - Дойл Артур Игнатиус Конан (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
По-прежнему сияя добродушной улыбкой, он уселся в кресло, стоявшее у двери, и скрестил на груди руки.
— Ах, значит, вы не уйдете? — мрачно поинтересовался сэр Чарльз.
— Нет, сэр, останусь.
— Амброуз, спустись и приведи пару носильщиков.
— Послушайтесь моего совета, сэр, не делайте этого. Мне придется причинить им боль.
— В таком случае я выставлю вас собственноручно.
— Вот это — пожалуйста. Оказать физическое сопротивление своему дяде я бы никогда не осмелился. Но лишь действительно спустив меня с лестницы собственными руками, вы сумеете избежать необходимости уделить мне все-таки полчаса своего времени.
Сэр Чарльз не смог сдержать улыбки. Слишком живо поведение юноши напомнило ему о собственной бурной юности. Ничто в те годы не могло порадовать его больше, чем успешное сопротивление слугам и немедленное подчинение их своей воле. Он повернулся к зеркалу и жестом отправил Амброуза заниматься своими делами.
— Придется мне попросить вас подождать, пока я не закончу свой туалет, — сказал он, — Посмотрим потом, чем сумеете вы оправдать это свое вторжение.
Едва только лакей покинул комнату, сэр Чарльз вновь обратился к своему злосчастному племяннику, который наблюдал за манипуляциями прославленного денди с благоговением ученика, присутствующего при свершении величайшего таинства.
— Итак, говорите сэр, и говорите по делу, ибо, уверяю вас, у меня масса других забот. Принц уже ожидает меня в Карльтон-Хаусе. Постарайтесь быть кратким, насколько это возможно. Что вам нужно?
— Тысячу фунтов.
— Да ну! Всего-то? — в голосе сэра Чарльза вновь прозвучали желчные нотки.
— Да, сэр. Впрочем, еще я бы хотел быть представленным мистеру Бринсли Шеридану, который, насколько мне известно, является вашим другом.
— Почему именно ему?
— Потому что, как мне рассказали, он — главный в театре Друри-Лэйн, мне же хочется стать актером. Друзья утверждают, что у меня неплохой актерский талант.
— А знаете, я достаточно ясно представляю вас в «Charles Surface» — в любой роли, требующей дерзости и бахвальства, — причем, чем меньше вы будете там актерствовать, тем лучше. Однако нелепо было бы даже предположить, будто я стану потворствовать вам в карьере такого рода. Как бы я объяснил это вашему отцу? Сейчас же возвращайтесь в Оксфорд и приступайте к занятиям.
— Это невозможно!
— Позвольте узнать, сэр, в чем загвоздка?
— Свою вчерашнюю беседу со мной (о которой, кажется, я упомянул) ректор завершил известием о том, что руководство университета более не в силах терпеть моего там присутствия.
— Вы исключены?
— Да, сэр.
— Очевидно, за целый ряд безобразных выходок.
— Ну, за… что-то в этом роде, сэр.
И вновь сэр Чарльз, сам того не желая, смягчился. Да и мог ли он долго оставаться суровым с этим смазливым шалопаем? Абсолютная прямота его обезоруживала.
— Зачем вам столь внушительная сумма? — продолжал дядя, чуть более благосклонно.
— Чтобы перед отъездом из университета рассчитаться с долгами, сэр.
— Ваш отец — человек небогатый.
— Да, сэр. Поэтому я и не смог обратиться с этой просьбой к нему.
— И явились ко мне, человеку совершенно вам незнакомому?
— Что вы, сэр — вы же мой дядя! Больше, чем дядя: вы, если позволите мне так выразиться, мой идеал, мой кумир!
— Вы льстите, мой дорогой Верекер, и очень ошибаетесь, если полагаете, будто сможете выудить из меня тем самым тысячу фунтов. Денег я вам не дам.
— Разумеется, сэр, если вы не можете…
— Я не сказал: «не могу». Я сказал: «не дам».
— Думаю, если можете, то все же дадите.
Сэр Чарльз улыбнулся и кружевным платочком хлопнул по рукаву.
— А знаете, вы меня весьма забавляете. Прошу вас, продолжайте. Итак, что заставляет вас думать, будто я дам вам столько денег?
— Мне кажется, я смог бы оказать вам услугу, которая будет стоить тысячи фунтов.
Сэр Чарльз изумленно поднял брови.
— Неужели шантаж?
Верекер Треджеллис вспыхнул.
— Сэр, я удивлен. — Голос юноши прозвучал мягко, но твердо. — Зная, что за кровь течет в моих жилах, — как могли вы с моей стороны заподозрить намек на нечто подобное?
— Приятно узнать, что и для вас существуют пределы возможного. Признаться, заподозрить существование таковых по вашему поведению до сих пор было очень непросто. Итак, вы утверждаете, что сможете оказать мне услугу настолько ценную, что я действительно выплачу вам за нее тысячу фунтов?
— Именно так, сэр.
— Что это за услуга, позвольте спросить?
— Я сделаю лорда Бэрримора посмешищем в глазах всего города.
Сэр Чарльз невольно вздрогнул; на лице его отразилось изумление. Что за дьявольский инстинкт помог этому недоучившемуся студенту нащупать единственную щель в его неуязвимой броне? Где-то в глубине души (но разве мог кто-нибудь знать об этом?) сэр Чарльз готов был отдать не одну тысячу фунтов человеку, который смог бы выставить на посмешище его опаснейшего соперника за первенство в светской иерархии фешенебельного Лондона.
— Ради осуществления этого своего чудесного замысла вы и явились сюда из Оксфорда?
— Нет, сэр. Но прошлой ночью я имел с ним не самую приятную встречу и решил, что должен его проучить. Дело в том, сэр, что прошлый вечер я провел в Уоксхоллском Саду.
— Мне об этом следовало догадаться, — заметил дядя.
— Лорд Бэрримор тоже был там. Его сопровождал некто в костюме священника. В действительности же, как мне объяснили, компаньон его — не кто иной, как Жестянщик Хупер, и он избивает всякого, кто осмелится выступить против хозяина. Так они и прошли вдвоем по центральной аллее, оскорбляя женщин и запугивая мужчин; меня же — попросту отпихнули. Я был задет, сэр, — настолько, что едва не разрешил конфликт прямо на месте.
— Вы поступили благоразумно, что сдержались. Хупер — боксер титулованный, он бы вас сильно отколошматил.
— Может быть. А может быть, и нет.
— Ах, так значит, к числу ваших неоспоримых достоинств относится еще и умение драться на кулаках?
Молодой человек добродушно расхохотался.
— Единственным профессором моей alrna mater, когда-либо удостаивавшим меня похвалы, сэр, был Уильям Болл. Он более известен как «Оксфордский Звереныш». Думаю, не покажусь очень нескромным, если предположу, что с десяток раундов против этого Хупера я бы продержался. Нет, прошлым вечером я молча проглотил обиду. Поскольку, как мне рассказали, подобные сцены повторяются там постоянно, времени для расплаты достаточно.
— Могу я поинтересоваться, как вы собираетесь действовать?
— Об этом я предпочел бы пока умолчать. Но цель моя, повторяю, — сделать лорда Бэрримора посмешищем в глазах всего Лондона.
Сэр Чарльз на минуту задумался.
— Скажите, сэр, а почему вы решили, что мне будет приятно, если лорд Бэрримор подвергнется осмеянию?
— Мы в провинции неплохо осведомлены о происходящем в Лондоне. О вашей неприязни к этому человеку пишут все колонки светских слухов и сплетен. Город в своих симпатиях разделен на две равные части. Трудно поверить, что вы очень расстроитесь, если лорда Бэрримора внезапно постигнет публичный конфуз.
— Экий вы резонер, — улыбнулся сэр Чарльз, — Хорошо, допустим на секунду, что вы правы. Могу ли я получить хотя бы намек на то, какие средства будут использованы для достижения этой, не скрою, коренной цели?
— Могу сказать только одно, сэр. Есть немало женщин, по отношению к которым этот тип поступил самым неподобающим образом. Знают об этом все. Если одной из таких оскорбленных дамочек удастся публично предъявить лорду Бэрримору свои претензии и проявить при этом определенную настойчивость, его светлость может оказаться в более чем незавидном положении.
— И вы знакомы с такой дамочкой?
— Думаю, да, сэр.
— Ну что же, в таком случае, дорогой Верекер, те вижу причин становиться между лордом Бэрримором и его разгневанной пассией. Вот только будет ли результат оценен тысячью фунтов, обещать не могу.
