Шар и крест - Честертон Гилберт Кийт (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
— Разрешите мне две вольности, — сказал Тернбулл. — Во-первых, я закурю (это поможет мне думать), а во-вторых, я позволю себе угадать, о чем вы думаете.
— А, что? — спросил Макиэн с той самой интонацией, с какой нас переспрашивает невнимательный ребенок.
— Я знаю, о чем вы думаете, Макиэн, — повторил Тернбулл. — О том же самом, что и я.
— О чем же вы думаете? — спросил Эван.
— О том же, о чем и вы. Ну, хорошо: о том, что жалко оставлять столько шампанского.
Призрак улыбки скользнул по серьезному лицу кельта, но он не ответил: «Нет, что вы», и не покачал головой.
—Мы все выпьем и выкурим примерно за неделю, — сказал Тернбулл. — Устроим себе заранее погребальный пир.
— И вот еще что, — не сразу ответил Макиэн. — Мы на неведомом острове, далеко в океане. Полиция не найдет нас, но и люди о нас не услышат. — Он помолчал, чертя по песку шпагой, — Она не услышит о нас.
— Что же вы предлагаете? — спросил редактор, дымя сигарой.
— Мы должны подробнее описать все, что с нами было и будет, а главное — изложить наши мнения. Один экземпляр оставим здесь, на всякий случай, другой положим в бутылку. и бросим в море, как в книге.
— Прекрасная мысль, — сказал Тернбулл. — А теперь —за дело.
Долговязый Макиэн расхаживал по кромке песка, и торжественная поэзия, которой он жил, разрывала на части его душу. Неведомый остров и бескрайнее море воплощали его мечту об эпосе. Здесь не было ни дам, ни полицейских, и потому он не видел в нынешней ситуации ничего страшного и ничего смешного.
— Должно быть, сотворяя звезды на заре мира, — говорил он, — Господь породил этот остров, чтобы на нем свершилась битва между верой и небытием.
Потом он нашел площадку повыше и тщательно расчистил ее от песка.
— Здесь мы сразимся, — сказал он, — когда придет время. До той поры это место священно.
— А я думал тут закусить, — сказал Тернбулл, державший в руке бутылку.
— Только не здесь! — сказал Макиэн и быстро спустился к воде. Правда, прежде этого он вонзил в землю обе шпаги.
Закусили они в самой бухточке и там же поужинали. Дым Уилкинсоновых сигар языческой жертвой вздымался к небу; золото Уилкинсонова вина порождало причудливые мечты и философские споры. Время от времени друзья глядели вверх, на шпаги, охранявшие поле битвы и похожие на два черных кладбищенских креста.
Достойное Гомера перемирие длилось не меньше недели. Шотландцы ели, пили, спорили, иногда и пели. Отчет они написали обстоятельный и засунули его в бутылку. Остров они не исследовали, ибо свободное от вышеупомянутых занятий время Макиэн отдавал молитве, Тернбулл — табаку. Однажды, в золотой предвечерний час, Тернбулл допил последнюю каплю, швырнул бутылку в золотые волны, подобные кудрям Аполлона, и решительно направился к шпагам, дожидавшимся своих хозяев. Поднявшись за ним следом, Макиэн стоял, глядя в землю. Но предприимчивый и любопытный редактор, поднявшись на площадку, огляделся — и это повлекло за собой немаловажные последствия.
— Вот это да! — воскликнул он в изумлении, — Мы не на острове. Наверное, мы добрались до самой Америки.
Огляделся и Макиэн, и лицо его стало еще бледнее. Он тоже увидел длинную полосу земли, протянувшуюся от какой-то суши, и ему показалось, что это рука, готовая схватить их.
— Как знаете, Макиэн, — сказал Тернбулл со свойственной ему разумной неторопливостью, — но мне не хотелось бы умирать, погибая от любопытства. Узнаем-ка, где мы, а?
— Жалко откладывать поединок, — отвечал Макиэн со свойственной ему тяжеловесной простотой, — но я думаю, что это знамение, если не чудо. Быть может, Сам Господь проложил мост над морем.
— Если вы согласны, — засмеялся Тернбулл, — причина |мне не важна.
И они решительно двинулись по узкому перешейку. Минут через двадцать долговязый Макиэн перегнал Тернбулла, и приверженный науке редактор еще сильнее ощутил себя Робинзоном. Он шел, старательно высматривая признаки жизни (позже он признавался своей благочестивой жене, что думал увидеть аллигатора).
Однако первое же живое существо, представшее перед ним, было не аллигатором, но Макиэном, который бежал во весь опор, по привычке сжимая в руке шпагу.
— Осторожно, Джеймс! — крикнул он. — Я видел дикаря.
— Какого дикаря? — спросил Тернбулл.
— Кажется, негра, — отвечал Макиэн. — Там, за холмом.
— Милостивый! — вскричал Тернбулл, неизвестно к кому взывая. — Неужели мы на Ямайке?!
Он запустил руки в рыжие лохмы, и лицо у него было такое, словно он отказывается постичь столь плохо составленную загадку, как мир. Потом, не без подозрительности взглянув на Макиэна, он проговорил:
— Не обижайтесь, но вы немножко… как бы это сказать… мечтательны… и потом, мы немало пили… Подождите-ка, я схожу сам, погляжу.
— Если что, зовите на помощь, — отвечал Макиэн. Прошло пять минут, даже семь; Макиэн, закусив губу, сильнее сжал шпагу, подождал еще и, крикнув что-то по-гэльски, кинулся на выручку своему противнику в тот самый миг, когда тот появился на холме.
Даже на таком расстоянии было видно, что идет он странно — настолько странно, что Макиэн все же двинулся ему навстречу. То ли он был ранен, то ли заболел, но его шатало из стороны в сторону. Только с трех футов противник его и друг разглядел, что шатается он от смеха.
— Да, — едва выговорил развеселившийся редактор. — Это негр. — И снова стал извиваться.
— Что с вами? — нетерпеливо выговорил Макиэн. — Вы видели негра, это я понял, но что ж тут смешного?
— Понимаете, — сказал Тернбулл, внезапно обретая серьезность,-понимаете, он из джаза, а джаз этот играет на небезызвестном курорте под названием Маргэйт. Хотел бы я видеть на карте, как мы плыли…
Макиэн не улыбнулся.
— Значит…— сказал он.
— Да, значит мы в Англии, — сказал Тернбулл, — и это еще не самое смешное. Благородный дикарь сообщил мне, что бутылку нашу выловили вчера в присутствии олдермена, трех полицейских, семи врачей и ста тридцати отдыхающих на море клерков. Успех у нас невиданный. Знаете, мы с вами как на качелях — то храм, то балаган. Что ж, позабавимся балаганом…
Макиэн молчал, и через минуту Тернбулл проговорил другим тоном:
— М-да, тут не позабавишься…
Из-за холма, мягко и важно, как поезд, выходил полицейский.
Часть четвертая
Глава XIII
ОБИТЕЛЬ ОТДОХНОВЕНИЯ
До этой минуты Эван Макиэн ничего толком не понял; увидев полисмена, он понял все. Перед ним был враг, перед ним была сила мира сего. И он мгновенно обратился из статуи в быстроногого жителя гор.
— Бежим! — крикнул он, и понесся прямо туда, где песок был поглубже. Когда полисмен завершил свой плавный выход, он увидел между собой и жертвой небольшую осыпающуюся дюну. Завязнув дважды, свалившись трижды и одолев ее с четвертого раза, он обнаружил, что беглецы уже довольно далеко. Бежать им было тоже не очень удобно — и по песку, и по какой-то трясине, и сквозь густую осоку. Положение осложнялось тем, что бутылка, брошенная ими в море, подняла полицию всего графства.
Чуть подальше от моря они то и дело замечали синюю фигуру; и только тогда, когда Макиэн вломился в лес, как вламываются в дом, преследователи мигом исчезли, словно их и не было.
Рискуя запутаться, как муха, в черной паутине стволов и сучьев, Эван, наделенный чутьем охотника и зверя, пошел прямо через лес и довольно скоро вышел на опушку, где полицейских не было. Вдоль этой опушки беглецы прошли мили две; потом Макиэн прислушался, как лесной зверь, и сказал: «Они наш след потеряли», а Тернбулл спросил: «Куда мы теперь пойдем?» Макиэн посмотрел на серебристое небо, перерезанное длинными алыми облаками, и на верхушки деревьев, ловивших последний луч, и на птиц, возвращавшихся в гнезда, словно это были понятные ему письмена. Потом ОН сказал:
— Мы пойдем спать. Если нам удастся заснуть в этом лесу, мы выиграем завтра ярдов двести.
