Завтра была война… - Васильев Борис Львович (первая книга .TXT) 📗
— Прошу пока никуда не писать.
— Это почему же? — нахмурился Николай Григорьевич.
— Кроме долга существует право. Так вот, право писать о Люберецком есть только у меня. Я знала его по гражданской войне, по совместной работе здесь, в городе. Это аргументы, а не эмоции. И сейчас это главное: требуются аргументы. Идет предварительное следствие, как мне объяснили, и на этом этапе пока достаточно моего поручительства. Поэтому никакой самодеятельности. И еще одно: никому о нашем разговоре не говорите. Это никого не касается.
Искра тоже считала, что это никого не касается. И утром распорядилась:
— Никому ни слова. Смотри у меня, Зинаида.
— Ну, что ты, я же не идиотка.
Вика в школу не пришла, а так все было, как обычно. Мыкался у доски Артем, шептался со всем классом Жорка Ландыс, читал на переменках очередную растрепанную книгу тихий отличник Вовик Храмов. А в середине дня поползли слухи:
— У Вики Люберецкой отца арестовали.
Искра узнала об этом из записки Ландыса. На записке стоял огромный вопросительный знак и резолюция Артема: «Брехня!» Искра показала записку Лене (она сидели за одной партой). Лена охнула.
— Что за вздохи? — грозно спросила Валентина Андроновна. — Полякова, перестань шептаться с Боковой, я все вижу и слышу.
— Значит, не все, — неожиданно резко ответила Искра. Это было новостью: она не позволяла себе грубить и в более сложных обстоятельствах. А здесь — пустяковое замечание, и вдруг понесло.
— Из Искры возгорелось пламя! — громко прошептал Остапчук.
Лена так посмотрела, что он сразу увял. Искра сидела опустив голову. Валентина Андроновна оценивала ситуацию.
— Продолжим урок, — спокойно сказала она. — Ландыс, ты много вертишься, а следовательно, многое знаешь. Вот и изволь…
Искра внезапно вскочила, со стуком откинув крышку парты:
— Валентина Андроновна, разрешите мне выйти.
— Что с тобой? Ты нездорова?
— Да. Мне плохо, плохо!
И, не ожидая разрешения, выбежала из класса. Все молчали. Артем встал.
— Садись, Шефер. Ты же не можешь сопровождать Полякову туда, куда она побежала.
Шутка повисла в воздухе — класс молчал. Артем, помявшись, сел, низко опустив голову. И тут поднялась Бокова.
— Я могу ее сопровождать.
— Что происходит? — повысила голос Валентина Андроновна. — Нет, вы объясните: что это, заговор?
— С моей подругой плохо, — громко заявила Лена.-разрешите мне пройти к ней, или я уйду без разрешения.
Валентина Андроновна растерянно оглядела класс. Все сейчас смотрели на нее, но смотрели без всякого любопытства, не ожидая, что она сделает, а как бы предупреждая, что, если сделает не так, класс просто-напросто встанет и уйдет, оставив разве что Вовика Храмова.
— Ну иди, — плохо скрыв раздражение, сказала она. — Все стали ужасно нервными. Не рано ли?
Лена вышла. Ни она, ни Искра так и не появились до конца урока. А как только прозвенел звонок, в класс влетела Бокова.
— Сергунова Вера, встань у нашей уборной и не пускай никого. Коваленко, идем со мной.
Ничего не понимающая Зиночка под конвоем Лены проследовала в уборную, уже охраняемую самой рослой и бойкой девочкой 9 "Б" класса. У окна стояла Искра.
— Читай. Вслух: Лена все знает.
— А чья это записка?
Подруги смотрели сурово, и Зина замолчала. Взяла записку, громко, как ведено, начала:
— «Болтают, что сегодня ночью арестовали отца Вики…»-Она запнулась, подняла глаза. — Это не я.
— А кто?
— Ну не я же, господи! — с отчаянием выкрикнула Зина.-Честное комсомольское, девочки. Не я, не я, не я!
— А кто? — допытывалась Искра. — Если не ты, то кто? Зиночка подавленно молчала.
— Я сейчас отколочу ее! — крикнула Лена. — Она предатель. Иуда она проклятая!
— Подожди. — Искра не отрывала от Зины глаз. — Я спрашиваю тебя, Коваленко, кто мог натрепаться, кроме тебя? Молчишь?
— Ух, как дам сейчас!-Лена потрясла крепко сжатым кулаком.
— Нет, мы не будем ее бить, — серьезно сказала Искра.-Мы всем, всей школе расскажем, какая она. Она не женщина, она-средний род, вот что мы скажем. Мы объявим ей такой бойкот, что она удавится с тоски.
В дверь уборной время от времени ломились, но рослая Вера пока сдерживала натиск.
— Пусти их, — сказала Искра. — Это третьеклашки, они в штаны могут написать.
— Обождите!-с отчаянной решимостью выпалила Зина. — Я знаю, кто натрепал: Юрка из десятого "А". Я не одна была у дома Вики.
Девочки недоверчиво переглянулись и снова проницательно уставились на нее. Зина посмотрела на них и встала на колени.
— Пусть у меня никогда не будет детей, если я сейчас вру.
— Встань, — сказала Искра. — Я верю тебе. Лена, Артема сюда.
— Сюда нельзя.
— Ах, да. Тогда узнай, сколько у Юрки уроков. Пойдем, Зина. Прости нас и не реви.
— Я не реву, — вздохнула Зина. — Я же сказала, что слезы кончились.
Артему было рассказано все: на этом настояла Искра. Зина созналась, не поднимая глаз. Вокруг стояли посвященные: Лена, Искра, Жорка и Пашка Остапчук.
— Так,-уронил Артем в конце.-Теперь ясно.
— Помощь потребуется? — спросил Пашка.
— Сам, — отрезал Артем. — Жорка свидетелем будет.
— Не свидетелем, а секундантом, — привычно поправила Искра.
— Где стыкаться? — деловито осведомился секундант.
— В котельной. Надо Михеича увести.
Михеич был истопником и столяром школы и драк не жаловал. А особенно он не жаловал 9 "Б", потому что раньше в нем учился Сашка Стамескин и тогда угля не хватало, а Михеича ругали.
Этот разговор происходил на последней перемене, а после шестого урока у дверей 10 "А" Артем встретил Юрку.
— Надо поговорить.
— О чем, малявка?
Десятиклассники были школьной элитой и насмешливо относились даже к девятым классам. Насмешка была дружеской, но Артем не улыбнулся.
— Идем. Можешь взять Серегу.
— Сергей! — крикнул Юра в класс. — Нас на разговор девятиклассники зовут!
В коридоре ждал Ландыс, и к котельной они подошли вчетвером. Жорка забежал вперед, заглянул:
— Пашка дело знает!
Они вошли в полутемную, пропахшую пылью котельную. Жорка закрыл дверь на задвижку. Десятиклассники настороженно переглядывались.
— Я тебя сейчас, это, бить буду, — сообщил Артем, снимая куртку.
— Малявка! — нервно засмеялся Юрий. — Да я из тебя котлету!..
— А в чем дело? — спросил Сергей. — Просто так, что ли?
— Он знает, — сказал Артем. — Видишь, ни о чем не спрашивает. А тебе скажу: дружок у тебя, это, дрянь дружок. Трепло дешевое.
Юрка был плотнее и выше Артема, да, вероятно, и сильнее, но драться ему приходилось нечасто. А Артему — часто, потому что он рос среди драчунов братьев, умел постоять за себя и ничего не боялся. Ни боли, ни крови, ни встречного удара. Он был ловок, увертлив, а жилистый его кулак действовал быстрее и точнее. Кроме того, кулак этот бил сейчас соперника, о чем, правда, сам Артем еще не успел подумать.
— Да что это он, всерьез? — забеспокоился Сергей.
— Тихо, Серега, тихо, — Ландыс, улыбаясь, держал его за пиджак. — Наше дело, чтоб все по правилам, без кирпичей и палок. А полезешь, я тебе буду зубы считать.
— Да ведь до первой крови полагается!
— А это не оговаривали. Может, сегодня и до последней дойдет.
Пока в котельной шла дуэль, Лена и Пашка водили Михеича по младшим классам и убеждали, что в окна дует и дети могут простудиться. Михеич ощупывал рамы негнущимися пальцами, подставлял небритую щеку и божился, что никакого ветра нет и в помине. Лена говорила, что есть, а он — что нет. А Пашка поглядывал на часы — во всем классе только у него да у Вики были часы — и размышлял, чем бы еще занять Михеича, когда дело со сквозняками иссякнет. За этим занятием их застал Николай Григорьевич: видно, они орали, а он шел мимо.
— Что вы тут делаете?
— Да вот они говорят, что дует, мол, а я говорю…
— Правильно, — сказал директор и закрыл дверь.
— Надо все проверить, — заявил Пашка. — Все окна на всех этажах. Слышали, что Николай Григорьевич сказал!
