Друзья и враги Анатолия Русакова - Тушкан Георгий Павлович (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT) 📗
Закончился карантинный период. Рано утром, когда новичков вели в баню, перед тем как перевести в основной корпус, Франц воскликнул:
— Гляди!
Анатолий впервые увидел воспитанников. В черных костюмах, по четыре в ряд, они выстроились очень длинной колонной. Большинство колонистов были коротко острижены, некоторые же имели длинные волосы.
— Курят! — радостно объявил Красавчик.
У многих колонистов во рту торчали дымящиеся папиросы. Анатолий подметил, что у длинноволосых папирос не было.
В бане Красавчик шепнул Анатолию:
— Длинноволосые — это активисты, наши враги. А. если в строю курят — а курить запрещается, — значит, есть в колонии парни с «душком», значит, и здесь жить можно.
Новичков поселили в основном корпусе — хмуром многоэтажном кирпичном здании с железными лестницами. На каждом этаже помещался отряд воспитанников, в комнате — отделение, то есть класс, человек двадцать пять — тридцать. В комнате отделения, куда их зачислили, они получили по железной койке с постелью и по деревянной тумбочке для вещей. Потом им выдали личные вещи и учебники. Красавчик и Мамона учебников не взяли и пригрозили, что если их будут заставлять учиться и совать эту проклятую мораль, от которой их тошнит, то они изорвут книги.
Еще перед этим с новичками знакомилась комиссия по приему в составе начальника колонии, старших воспитателей, врача, директора школы, заведующего производственными мастерскими, а теперь старший воспитатель предупредил Франца и Анатолия, что, если они не будут подчиняться режиму колонии, их поведение будет обсуждаться на совете воспитанников.
— Долой режим, никаких привилегий лучшим, да здравствует уравниловка! — объявил Франц.
И снова они стояли перед Иваном Игнатьевичем.
— Режим есть режим, то есть порядок жизни, и никому мы не разрешим его нарушать. Вы будете делать утреннюю зарядку, сами заправлять постели, учиться и работать.
— Я ненавижу режим, никогда, даже дома, в школе, у меня не было никакого режима. Я вор, и в тюрьме я не подчинялся режиму. Дома не учился и не работал и здесь не буду. — Так объявил Франц, и Анатолий вторил ему.
— Ты, Франц, дома привык прятаться за широкую спину отца, а сейчас не удастся. Не я, так воспитанники заставят.
— Это те, что курят в строю? Воры — свободные люди, и для них режим — смерть…
— Видишь ли, до войны были спецколонии для особенно трудных, а сейчас таких колоний нет, а жаль, так как в них надо бы направить тех, кто у нас мутит воду. Насчет того, что у воров нет режима, ты врешь.
— Я вру? Да вы не знаете, могу рассказать.
— Ну расскажи, расскажи.
И Франц залился соловьем. Послушать его, так нет на свете более свободных людей, чем воры. Братство равных, где добыча делится поровну и никто зря не обидит другого, а если обидит, того судит сходка воров.
— А что это у тебя за метки на руке? — вдруг спросил Иван Игнатьевич.
— Это? —Красавчик смутился. — Это так… порезался.
— Врешь! Это шрамы от бритвы. И порезы эти сделали тебе воры за то, что ты не сумел выполнить их поручение. А шрамов у тебя много. Значит, воры по-своему заставляли тебя придерживаться режима воровской жизни. А режим воровской жизни строгий и жестокий. Можешь ты без разрешения воровской сходки уйти из шайки? Молчишь? А ты что скажешь, Анатолий?
— А зачем мне уходить, мне и в шайке будет хорошо.
— Уходишь от ответа? Юлишь? Вору под страхом смерти запрещается уход из шайки. Он может «завязать» только с разрешения сходки, если женится или болен. И это тоже воровской режим. Конечно, настоящий человек найдет в себе силы уйти из воровского болота, отмыть грязь и зажить честной жизнью. И воры, как правило, только грозят расправиться. Сто уйдет, а расправятся они с двумя-тремя, и то только при чрезвычайных условиях, потому что боятся. Вот ты, Франц, говорил о воровской свободе. А можешь ли ты, как вор, отказаться, если вор приглашает тебя выпить с ним водки?
— Только лошади от водки отказываются, — отозвался Франц, и лицо его болезненно искривилось.
— А ты, Анатолий, тоже будешь юлить?
— Не может вор отказаться от выпивки, если его приглашает вор.
— Правильно. Железный воровской режим. А почему такой режим нужен ворам? Чтобы подпоить новичка, чтобы заставить его играть в карты. А воры…
Иван Игнатьевич обратил внимание, как Анатолий испуганно взглянул на него.
— …А воры, — продолжал Иван Игнатьевич, делая вид, что не заметил этого взгляда, — говорят: больше будешь играть в карты на деньги, скорее станешь вором. Проиграл — плати. Не заплатишь — пальцы отрубят. Руку отрубят. У нас есть один такой без трех пальцев на левой руке и двух пальцев на правой. Так это называется, как ты говоришь, «братство равных»? Чушь! По воровским законам слабый должен подчиняться сильному. Так, Анатолий?
— Так! Не будь слабым.
— Какое же это «братство», если сильный имеет законное воровское право эксплуатировать слабого! И вы отлично знаете, что старший заставляет малолетнего вора или воров ишачить на себя, берет «положенное». Малолеток украдет десятку, отдаст старшему, а тот ему за это отвалит целковый на мороженое.
— За науку! — Франц засмеялся.
— А попробуй он эту «науку» использовать только для себя одного, что ему за это будет?
— Правилка! — зло крикнул Франц.
— Вот именно. Делись украденным со старшим.
— Ну, а вы, выученики, почему отдаете «положенное», часть своей пайки старшему?
— Из уважения! — сказал Анатолий, вспомнив поучения Чумы.
— А что будет с вами, если не отдадите «положенного», этой воровской дани, которую получает старший?
Оба промолчали.
— Так утверждается воровской закон: право сильного на эксплуатацию. Типичный закон буржуазного общества. А должен ли бандит или вор из шайки, если захочет поехать в другой город, обязательно предупреждать других о своем отъезде?
Франц угрюмо промолчал. Анатолий же задиристо спросил:
— А что в этом плохого? Джентльменское отношение!
Не будут знать, куда исчез, будут беспокоиться.
— Правильно, будет беспокойство, вызванное недоверием. А не сбежал ли, не бросил ли вор или бандит шайку или банду, не выдал ли? Потому что каждый обязан следить за другими и, если что-либо заметит предосудительное—а вдруг вор начал книжки читать или учиться, —сейчас же донести. А если он все же осмелился уехать без спросу, за это его потянут на сходку и «джентльмены» будут его судить.
— Что вы смеетесь, «джентльмены»? — передразнил Франц. — Вор не имеет права оскорбить другого вора, а оскорбил — на сходку.
— И ты уверяешь, что никогда не ругаешь другого вора матом?
— Что мат?.. Это ерунда… укрепляет сознание…
— Тоже мне «джентльмены»! А скажи-ка: может ли вор у вора украсть?
Франц злорадно усмехнулся и буркнул:
— Не зевай!
— Правильно, не зевай. Есть такой воровской закон. А почему? Чтобы узаконить эксплуатацию неопытного. Если, для видимости, украденное и поделили поровну, то потом я, более опытный вор, все же отберу себе львиную долю, а для этого я обворую тебя, менее опытного.
Тоже мне романтика, где шага нельзя ступить без спросу, где один «друг» все время следит за другим и к тому же обкрадывает его.
Хороша же «справедливость», когда авторитетный вор заставляет других воров взять на себя его вину, идти вместо него под суд, в тюрьму, колонию, лагерь. Есть такой старый вор «дядя Лева». Он каждый раз остается на свободе и снова ловит легковерных дурачков на приманку «свободной жизни» и «братства равных».
Помню, за десять лет, пока я работал в уголовном розыске, мы задержали лишь шесть авторитетных воров, да и те скорее попали случайно. И пока шло следствие, то их дружки подставили за них тех, кто не участвовал в преступлении, но взял преступление на себя…
— Так это бывает? — вырвалось у Анатолия.
— А что? Тебя тоже «женили»?
