Сочинения - де Бальзак Оноре (книги читать бесплатно без регистрации TXT) 📗
Будущее и богатство де ла Перада зависели теперь от успеха переговоров между двумя поверенными и клиентом. Вот почему не следует удивляться, что молодой человек, нарушив устав корпорации адвокатов, решил явиться в контору Дероша, чтобы встретиться там с Совенью и принять участие в битве; его даже не испугала опасность, какой он подвергал себя, представая перед глазами самого грозного поверенного во всем Париже.
Войдя в контору, он поздоровался со всеми и внимательно оглядел Совенью. То был, как Теодоз уже догадался по его имени, марселец, десятник, занимавший промежуточное положение между рабочими и подрядчиком строительных работ. Его роль состояла в том, чтобы наблюдать за ходом этих работ. Доход подрядчика складывается из разницы между суммой, которую он получает от заказчика, и суммой, которую он уплачивает десятнику за строительные материалы и рабочую силу.
Когда подрядчик обанкротился, Совенью подал иск в коммерческий суд и был признан одним из кредиторов со внесением в список. Этот иск был одним из последних эпизодов краха дельцов, возводивших дома возле церкви Мадлен.
Совенью, низенький, коренастый человек, одетый в блузу из серого холста, с фуражкой на голове, сидел в кресле. Перед ним на письменном столе Дероша лежали три кредитных билета по тысяче франков каждый: ла Перад сразу понял, что переговоры уже происходили и поверенные потерпели неудачу, Годешаль выразительно посмотрел на адвоката бедняков, а Дерош бросил на него острый взгляд, который можно сравнить разве только с ударом заостренной мотыги, вонзающейся в рыхлую землю. Сознание опасности пришпорило провансальца, он был неподражаем: протянув руку, он сгреб тысячефранковые кредитки и сделал вид, будто хочет опустить их в карман.
– Тюилье отказывается от сделки, – сказал он Дерошу.
– Вот и отлично, это весьма кстати, – ответил грозный поверенный.
– Да, вашему клиенту придется уплатить нам шестьдесят тысяч франков, израсходованные на достройку дома, как это видно из договора, подписанного Тюилье и Грендо. Я не успел сказать вам об этом вчера, – прибавил Теодоз, поворачиваясь к Годешалю.
– Слышите? – обратился Дерош к Совенью. – Это пахнет процессом, который я не стану вести без надежных гарантий…
– Славные господа, – сказал марселец, – я не могу договариваться с вами, не повидав почтенного человека, который вручил мне пятьсот франков в счет долга с условием, что я подпишу нацарапанную на клочке бумаги доверенность.
– Ты из Марселя? – быстро спросил ла Перад у Совенью, обращаясь к нему на южном диалекте.
– Ну, если Совенью ответит на том же диалекте, он пропал! – шепнул Дерош Годешалю.
– Да, сударь, – ответил незадачливый сутяга адвокату.
– Так вот, простофиля, – продолжал Теодоз, – тебя хотят разорить… Знаешь, что тебе надо сделать? Возьми эти три тысячи франков, а когда твой дружок явится к тебе, схвати деревянный метр и отделай его хорошенько, объяснив ему при этом, что он проходимец, что он хотел воспользоваться тобой в своих интересах и что ты берешь доверенность обратно, а деньги возвратишь ему после дождичка в четверг. Затем спрячь получше три с половиной тысячи франков, которые тебе сами плывут в руки, и уезжай в Марсель. А если с тобой приключится какая-нибудь неприятность, приходи сюда, к господину поверенному… Он знает, как меня разыскать, а уж я тебя выручу из беды. Дело в том, дружище, что я не только добрый провансалец, но и один из первых адвокатов Парижа и известный друг бедняков…
Когда десятник обрел в лице земляка человека, подкрепившего уже смутно зародившееся в нем желание предать подрядившего его ростовщика, он капитулировал, но потребовал за это три с половиной тысячи франков.
– Я задам ему выволочку, он ее вполне заслужил, – проворчал Совенью. – За такие проделки впору и в полицию свести…
– Только смотри, бей лишь тогда, когда он начнет тебя ругать, – заметил Перад, – тогда признают, что ты действовал в целях самозащиты…
Когда Дерош подтвердил, что ла Перад и в самом деле член корпорации парижских адвокатов, Совенью подписал заявление об отказе от иска; поверенные составили акт, действуя от имени Тюилье и Совенью: в нем было указано, что заимодавец полностью получил и сумму долга и проценты и что ему возмещены все расходы; таким образом, грозившая возникнуть тяжба была потушена в самом начале.
– Мы оставляем вам полторы тысячи франков, – вполголоса сказал ла Перад Дерошу и Годешалю, – но я прошу вас дать мне акт о его отказе от иска, я отнесу его на подпись Тюилье, который всю ночь не смыкал глаз и ожидает меня у своего нотариуса Кардо…
– Идет! – сказал Дерош. – Вы можете быть довольны, – обратился он к Совенью, подписывавшему бумагу, – вам без хлопот достались полторы тысячи франков.
– А у меня их не отберут… господин писец? – с тревогой спросил марселец.
– О нет, вы получили их вполне законным образом, – успокоил его Дерош. – Вам только придется уведомить своего доверителя, что вы отказались от всех претензий, и пометить это извещение вчерашним числом. Пройдите в канцелярию, там все сделают…
Дерош объяснил старшему письмоводителю, как надлежит составить документ, и попросил его проследить за тем, чтобы рассыльный вручил бумагу Серизе до десяти часов утра.
– Я вам бесконечно признателен, Дерош, – сказал Теодоз, пожимая руку поверенному. – Вы обо всем подумали, я никогда не забуду, какую услугу вы мне оказали…
– Передайте документ Кардо не раньше полудня.
– Эй, земляк! – крикнул адвокат Совенью, переходя на провансальский язык. – Отправляйся со своей подружкой в Бельвиль на весь день, да смотри не возвращайся домой раньше полуночи…
– Понимаю, – откликнулся Совенью, – потасовку отложим на завтра!..
– В добрый час, – проговорил ла Перад с непередаваемым провансальским акцентом.
– Тут что-то кроется, – сказал Дерош Годешалю в ту самую минуту, когда адвокат показался в двери, ведущей из канцелярии в кабинет поверенного.
– Тюилье почти даром приобрел великолепный дом, – ответил Годешаль, – вот и все.
– Ла Перад и Серизе напоминают мне двух пловцов, которые душат друг друга под водой, – ответил Дерош. – А что мне сказать Серизе, если он спросит меня, кто затеял всю эту историю? – спросил поверенный у адвоката, подошедшего к столу.
– Вы скажете, что этого потребовал Совенью, – ответил ла Перад.
– И вы ничего не боитесь? – спросил в упор Дерош.
– О, я должен его как следует проучить!
– Завтра мы все узнаем, – сказал Дерош Годешалю. – Никто не бывает более болтлив, чем побежденный!
Ла Перад вышел от поверенного, унося в кармане вожделенный акт. В одиннадцать часов утра он был в присутствии мирового судьи. Когда к спокойному и сдержанному Теодозу подошел бледный от ярости Серизе, со злобно сверкавшим взором, адвокат прошептал ему на ухо:
– Любезный друг, я тоже славный малый! Я все еще держу для тебя двадцать пять тысяч франков новенькими кредитками и готов вручить их в обмен на свои векселя…
Серизе, не находя слов для ответа, молча смотрел на адвоката бедняков. Он позеленел и только судорожно глотал слюну.
– Я неоспоримый владелец дома! – воскликнул Тюилье, возвратившись от Жакино, зятя и преемника Кардо. – Никакие силы человеческие не могут лишить меня моего достояния. Меня в этом заверили.
Буржуа больше верят тому, что говорят нотариусы, нежели тому, что говорят поверенные. Нотариус им ближе, чем любое другое официальное лицо. Парижский буржуа со страхом идет к своему поверенному, чья воинственная отвага наполняет его тревогой; в то же время он всякий раз с удовольствием посещает своего нотариуса и восхищается его мудростью и здравым смыслом.
– Кардо подыскивает себе хорошую квартиру и попросил меня оставить за ним помещение на третьем этаже, – продолжал Тюилье. – Он сказал, что если я хочу, то он может познакомить меня в воскресенье с кандидатом в главные квартиронаниматели, который согласен заключить со мной арендный договор сроком на восемнадцать лет, уплатить налоги и ежегодно вносить по сорок тысяч франков… Что ты на это скажешь, Бригитта?
