Уроки жизни - Дойл Артур Игнатиус Конан (книги бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

Тут-то и начинаются проблемы с голубым листом. Получив его, вы обнаруживаете, что господин Оценщик с необъяснимой дерзостью проигнорировал указанные вами цифры и налог исчислил из произвольной суммы, которую выдумал сам. Получается, налог этот взимается не с реального вашего дохода, а с той суммы, которую, как считает некто, вам полагается зарабатывать. Пусть бы тогда этот неизвестный с самого начала указал на бумаге цифру, соответствующую его домыслам: это избавило бы нас от фарса с жёлтым листом, а главное, сэкономило бы время и нервы. Ведь чтобы аккуратно заполнить форму, требуется время, и уж конечно, человека нервирует, когда кто-то за глаза объявляет его обманщиком.

При этом вас уверяют, что вы вправе подать апелляцию. Но что это означает на деле? Да то, что вам, как преступнику перед судьями, придётся предстать перед представительной группой горожан и пройти унизительное испытание, открывая для придирчивого внимания посторонних частные счета и личные проблемы. Господин Оценщик, беря на себя смелость изменить сумму, указанную в налоговом листе, прекрасно знает, что 9 из 10 человек предпочтут смириться с несправедливостью, нежели бороться с нею таким способом. Помню, несколько лет назад, сочтя очередную догадку господина Оценщика совсем уж оскорбительной, я потрудился-таки подать апелляцию. Разумеется, я доказал правильность первоначально указанной цифры, но теперь точно знаю, что даже сумма, в три раза её превышающая, не заставит меня повторить этот опыт.

Если господин Оценщик полагает, будто поступившие к нему данные не соответствуют действительности, пусть он на себя и возложит бремя опровержения. Игнорируя же сообщение налогоплательщика и заставляя его либо смириться с несправедливостью, либо пройти через унизительную процедуру, он ведёт себя возмутительно. Думаю, общественность сможет положить конец этому безобразию, лишь в полный голос выразив своё к нему отношение.

Искренне Ваш

Артур Конан-Дойль

О лечении туберкулёза

«Дэйли телеграф»

20 ноября 1890 г.

Милостивый государь!

Думаю, я, как английский врач, получивший возможность непосредственно в Берлине проследить за новым развитием в области лечения туберкулёза, вправе рассказать немного о нынешнем положении дел и ближайших перспективах. При всей значимости открытия Коха [11] не вызывает сомнения тот факт, что наши знания здесь по-прежнему ограниченны, и есть вопросы, остающиеся без ответа. Чем скорее это будет осознано, тем меньше вероятность того, что людей, преисполнившихся надежды обрести панацею в Берлине, постигнет глубокое разочарование.

Я наблюдал за работой профессоров Бергмана и Барделебена в больнице «Чарити», а также доктора Леви в его клинике на Прецлауэр-штрассе. Полученные впечатления (наряду с информацией, которой делились со мной врачи-ассистенты и студенты-практики) позволяют сделать некоторые общие выводы о сильных и слабых сторонах нового метода.

Начну с вопроса о получении лимфы, которая играет здесь сверхважную роль. От доктора Либберца, ответственного за распределение этого продукта, я узнал, что в настоящий момент его не хватает даже для немецких больниц; все же остальные запросы начнут удовлетворяться не раньше, чем через полтора месяца. Некоторое представление о том, каким может быть спрос на лимфу, даёт куча писем высотой по колено, занимающая четыре квадратных фута на полу. Все эти письма поступили, как мне сказали, только из одного почтового отделения.

Теперь о том, чего вправе мы ждать от этой жидкости, когда проблема с её получением будет решена. Следует иметь в виду, что сам Кох никогда не утверждал, будто его препарат убивает туберкулёзную палочку. Совсем наоборот, на неё он не действует, уничтожая лишь низшие формы живой ткани, в которых обитает бацилла.

В тех случаях, когда ткань отшелушивается (при волчанке) или выделяется с мокротой (при чахотке) и при этом содержит в себе всю инфекцию, находящуюся в организме, можно действительно надеяться на полное излечение. Однако, принимая во внимание число и микроскопические размеры этих опаснейших микробов, а также способность их помимо органов поражать лимфатические узлы, можно утверждать, что полностью вывести инфекцию из организма таким способом можно будет лишь в исключительных случаях. По отсутствию реакции на инъекцию можно судить о том лишь, что из организма выведена вся туберкулёзная ткань, но в какой степени он очистился от бацилл, узнать невозможно. Оставшиеся бациллы, несомненно, образуют новую туберкулёзную ткань, которая в свою очередь может быть уничтожена дополнительным курсом инъекций. Увы, очевидно, что очень скоро болезнетворные микробы выработают иммунитет против вводимого раствора, и рано или поздно наступит момент, когда непрерывно нарождающаяся поражённая ткань перестанет реагировать на препарат, в каких бы дозах он ни вводился. В этом и состоит огромная разница между методом Коха и вакцинированием оспы. Прививка (по крайней мере, на какое-то время) даёт окончательный результат, а противотуберкулёзная жидкость даже не затрагивает корней болезни. Простейшей аналогией тут может служить поведение человека, который, каждое утро убирая крысиный помёт, надеется таким образом уничтожить грызунов в доме. Профессор Кох и сам признаёт, что его метод не действует на бациллы, и прошло ещё слишком мало времени, чтобы можно было судить, в какой степени их остаточное присутствие в организме способно вернуть его к прежнему состоянию. Есть, однако, все основания опасаться, что описанный мною исход более чем вероятен.

Другое (хотя и не столь веское) возражение касается того факта, что процесс отторжения ткани пробуждает все туберкулёзные процессы, пребывавшие до этого в спячке. В одном из наблюдавшихся мною случаев от инъекции, целью которой было излечение поражённого туберкулёзом сустава, вскрылась язва глазной роговицы, зажившая лет двадцать назад — теперь только выяснилось, что и она была вызвана палочкой. Наверное, в конечном итоге инъекция благотворно скажется и на состоянии глаза, но пациент, в организме которого все застарелые недуги просыпаются разом, оказывается перед лицом серьёзного испытания. Стоит добавить, что температура тела от инъекции в некоторых случаях поднимается до 41 градуса, из-за чего препарат нельзя вводить ослабленному больному.

Таковы слабые стороны метода. По мере накопления нового опыта могут обнаружиться и другие. С другой стороны, у новой системы (знаменующей начало качественно нового пути развития медицины) есть и многочисленные достоинства, в частности диагностические. Поскольку реагирует на инъекцию лишь туберкулёзная ткань, в сомнительных случаях одного укола достаточно, чтобы выявить волчанку, чахотку, золотуху — любую из многочисленных туберкулёзных форм. Уже одно это позволяет нам признать метод Коха важнейшим вкладом в развитие медицинской науки.

Волчанка и болезни суставов (золотушного характера), несомненно, излечиваются легче всего, но сам Кох не решается точно сказать, насколько окончательным может быть этот успех. Опять-таки при чахотке в начальной стадии инъекция значительно улучшает состояние больного. Но после того, как образовались каверны, признаёт сам Кох, без хирургического вмешательства не обойтись — то есть речь идёт о серьёзной и обширной операции.

Что бы ни говорили мы о системе лечения, не может быть двух мнений относительно личности самого этого человека. С замечательной (но весьма характерной) скромностью предоставив коллегам разъяснять публике его взгляды, Кох скрылся от посторонних глаз за стенами своей лаборатории, и я по своему опыту могу утверждать, что приезжему врачу не стоит надеяться повидать в Берлине человека, знакомства с которым он желал бы больше всего на свете. Надеюсь, эти заметки доставят практическую пользу тем из Ваших читателей, у кого есть личные причины интересоваться тем, что думают в самом Берлине о произведённом здесь недавно открытии.