Пора волков - Клавель Бернар (читаем книги онлайн бесплатно TXT) 📗
После ужина Рыжий Колен и Матье отправились в чулан, где хранились припасы, отнесли туда соломы и соорудили себе постель. Было по-прежнему безветренно, но вечер принес прохладу, она поползла над землей и добралась до их убежища. Матье слушал, как стонет ночь. Он знал, что Антуанетта придет за ними, и по мере того, как текло время, им все больше овладевал страх, но боялся он не опасностей, какие таило в себе ночное путешествие под самые городские стены. Да, он знал, что стражники несут караул совсем рядом с садом, знал, что другие стражники совершают обходы, выслеживая бродяг, которые грабят дома, опустошенные чумой, и все же боялся он не выстрела из аркебузы. Что-то необъяснимое настораживало его в Антуанетте: эта женщина, верно, знает много тайн; говорит, что верующая, а сама чурается иезуита, точно сатана.
Колен уже спал, и Матье на минуту позавидовал ему: живет себе, ни над чем не задумываясь, – прямо как ломовая лошадь. Потом он вспомнил о священнике. Ведь, сказать по правде, этот ясный, как родник, взгляд возникал перед его глазами, даже когда он пытался представить себе совсем других людей. Исполненный таинственных повелений, взгляд этот молчаливо присутствовал, одновременно успокаивая и тревожа Матье.
Прошло, наверно, не больше часа с тех пор, как они легли, когда послышались едва различимые шаги Антуанетты Брено. Небо, по-прежнему затянутое облаками, излучало не дающий тени тусклый свет, который, однако, явственно вычертил фигуру Антуанетты в проеме двери.
– Вы спите? – тихо спросила она.
– Погоди, – откликнулся Матье, – сейчас разбужу Колена.
Он растолкал бывшего пастуха, и тот приподнялся на локте.
– А, что такое?
– Тише ты, Антуанетта за нами пришла.
Колен некоторое время соображал, в чем дело. Тем не менее он встал, сунул ноги в сабо и вышел следом за Матье.
– В сабо ты не пойдешь, – сказала Антуанетта.
– Я-то? Да я сроду ни в чем другом не ходил…
– Я найду тебе туфли кого-нибудь из больных.
– Это еще зачем?
– Чтоб ты не так шумел и мог бежать, если придется.
– Не волнуйся. Ежели что, я их сниму. Но в другом ходить я не привычный.
Он снял сабо, взял их в руку, и, минуя дорогу, они направились прямиком к лесу.
Луна, должно быть, была в зените, скрытая огромной бесформенной тучей, светящимся шатром раскинувшейся от одного края земли до другого. Когда они отошли от бараков на достаточное расстояние, Матье спросил:
– По какой дороге пойдем?
– Ни по какой. Там сразу пулю заработаешь.
– А ежели где обрывы?
– Не бойся, они все по правую руку.
Она рассмеялась и добавила:
– Ты – возчик, ты само собой привык шагать по дорогам, а меня всю жизнь учили их обходить.
Матье не осмелился спросить, почему. Он боялся теперь узнавать что-либо новое об этой женщине. Он шел следом за ней, а Рыжий Колен, босиком, неслышно, словно птичья тень, скользил за ними. На ходу Матье разглядывал стройную фигуру Антуанетты, любовался ее легкой поступью, изящными бедрами и талией, и минутами ему казалось, что сейчас она вспорхнет и улетит далеко отсюда. Он вспоминал, как она управлялась с покойниками, и дивился, до чего просто она делает это, – будто шьет или прядет. Казалось, во владениях смерти она чувствовала себя так же естественно, как в мире живых.
Войдя под тень первых же деревьев, Колен надел сабо.
– Земля похолодала, – сказал он. – К снегу. Может, не завтра, но дня через два-три пойдет.
Лес этот, состоявший в основном из дубов и буковой поросли, все еще носил пышный рыжий убор, задерживавший свет. Расплывчатые тени тянулись, вздыбливались, подстраивали всевозможные ловушки. Но женщина шла быстро, без малейшего колебания.
Они достигли обрыва, и Антуанетта начала спускаться, забирая вкось, огибая нависавшую здесь скалу, под которой в лесу царила кромешная тьма. Дойдя до основания скалы, Антуанетта остановилась.
– Батюшки мои! – воскликнула она. – Французы-то опять в долине!
Матье обогнул скалу и сразу посмотрел вдаль – туда, где начиналась равнина. Там, очень далеко, он насчитал семь факелов, свет которых пробивался сквозь завесу тумана. И каждый этот огонек, дрожавший на невидимой равнине, должно быть, обозначал горящую деревню.
– Небось и Мушар горит, – сказала женщина.
– Ну нет, – возразил Матье, – быть этого не может. Там уж и гореть нечему, в Мушаре-то. Сама знаешь, два года там стоят одни развалины. Я был аккурат в Эгльпьере, когда французы его подожгли. Кажись, в последний раз грузили тогда уголь для солеварен. Я только было принялся его грузить. Сразу бросил повозку, распряг скотину, кинулись мы все в лес. Там, где мы прятались, слышны были выстрелы, пахло паленым. Мы там четыре дня отсиживались, нос в деревню боялись сунуть… Эти мерзавцы сожгли тогда больше сотни народу.
Матье попытался определить, где они находятся, но туман морем затопил подножия гор. Затянул все дороги, спутал расстояния.
– Может, это Паньоз, – сказал Матье. – Или Оней… Или Сертемери… А может, и Вилле-Фарлей, Экле, да и Моламбоз тоже…
По мере того как он перечислял названия деревень, они вставали перед его глазами, такие, какими он их знал, колеся по дорогам. Тут же вспомнились ему и имена, и лица людей, с которыми ему доводилось работать. Живы ли они еще, эти люди? Или как раз в эту минуту они истошно кричат, запертые в горящих домах? Сколько раз он проводил ночь со служанкой на постоялом дворе в Вилле-Фарлей. Такая крупная блондинка с красивой, чуть тяжеловатой грудью. Он представил себе ее обнаженную, в языках пламени, прикрывающую руками грудь, и этот образ настолько явственно предстал перед ним, что он пробормотал:
– Аннетта… господи боже мой, Аннетта.
– Ты чего? – спросила Антуанетта.
– Так, – ответил он. – Просто так. Думаю о тех людях. И все… И что мы стоим тут и смотрим, а сделать ничего не можем.
– Когда они убили мою мать, – сказала Антуанетта, – они тоже бросили ее тело в горящий дом!
Она всхлипнула, не сумев сдержаться, и они долго молчали, чуть ли не удивляясь тому, что не слышат потрескивания пламени и криков жертв.
Колен тоже смотрел на огни. Время от времени он издавал какой-то хриплый звук и бормотал сквозь зубы:
– Точно как у нас… Совсем так же… Совсем так же… Я-то знаю, как все бывает… Кто попробует спастись – бах! – тут же уложат!
Они прошли немного вправо, и в тумане, как раз под ними, появилось еще несколько огней.
– Глядите, – показал Рыжий Колен, – там внизу тоже горит.
– Нет, – сказала Антуанетта, – это ворота Салена. Стражники жгут там можжевельник, чтоб прогнать заразу.
Лицо Колена застыло от ужаса. Только губы дрожали. Капли пота застревали в густых бровях, потом падали на бороду, точно лунный жемчуг. Возможно, виной тому было освещение, но только в лоснящемся лице Колена появилось что-то нечеловеческое. Спутники, онемев, смотрели на него.
– Я… я не ходок с вами, – пробормотал он. – Вы их не знаете, французов-то… Я не ходок…
Голос прозвучал сдавленно, точно что-то душило его.
– Ты не уйдешь, – сказала Антуанетта. – Ты нам нужен.
– Плевать я хотел… Ты их не знаешь… Где тебе их знать… Пошли… Пошли… Не надо туда спускаться.
Антуанетта еще раз попробовала его успокоить.
– Ты же понимаешь, на Сален они не пойдут. Больно там крепкие стены… А потом, пойми ты: ежели они возьмут город, так и бараки тоже возьмут.
– Нет, бараки они никогда не трогают. Цирюльник говорил мне… Я из-за этого там и торчу. Меня-то ведь не назначали туда. Нет, к баракам они не пойдут. Они чумы боятся.
Казалось, он начал успокаиваться. Потом, мгновение поколебавшись, повернул и пошел назад, в гору. Антуанетта хотела было остановить его, но Матье взял ее за руку и удержал подле себя.
– Пусть идет, – сказал он. – Он так трясется – все может испортить.
И почувствовал, как напряженная рука Антуанетты обмякла под его ладонью. Он выпустил ее, но Антуанетта тотчас вцепилась ему в запястье и прошептала:
