Бродяги Севера (сборник) - Кервуд Джеймс Оливер (электронная книга txt) 📗
Он не мог произнести ни слова. Он не издал ни звука. Он не сделал ни одного приветственного движения и стоял в своей камере как вкопанный. Если бы сама его жизнь зависела в эти несколько секунд от произнесенных слов, то и тогда он скорее бы умер, чем их произнес. Впрочем, все то, что он мог бы сказать, и даже больше того, у него было написано на лице.
Ухватившись за прутья решетки, она весело на него смотрела, хотя и была очень бледна. В этой бледности ее глаза-фиалки казались бездонными озерами. Капюшон непромокаемого пальто был откинут назад, и, выделяясь на белизне щек, ее волосы блестели от сырости, и на длинных ресницах висели капельки дождя.
Наконец Кент протянул к ней руки. Изумление окончилось. Голос к нему вернулся.
– Маретта! – воскликнул он.
Руки ее крепко уцепились за железные прутья, рот был полуоткрыт. Она быстро задышала и перестала улыбаться; она не ответила на его приветствие, даже не показала виду, что узнает его. Но то, что случилось затем, произошло так внезапно и показалось настолько необычным, что его сердце остановилось. Она вдруг отскочила от решетки и залилась громким, истерическим криком, точно ей привиделось что-то ужасное. Ее крик как эхо разнесся по всему коридору и отозвался где-то в далекой глубине казармы.
Кент слышал, как в сторожке задвигались вдруг стулья, как раздались удивленные голоса и затем громкий топот ног. Маретта Радисон, все еще крича и покачиваясь, добралась до уголка и остановилась в нем. Из сторожки выскочил Пелли и специально присланный из Эдмонтона полицейский. Они направились прямо к ней. С искаженным от ужаса лицом и все еще крича, она указала им на камеру Кента.
Предположив, что там случилось что-нибудь недоброе, оба они бросились к камере. Кент не двигался с места. Он точно окаменел. Он увидел перед собой два лица – Пелли и специального агента, прижавшиеся к решетке и глядевшие к нему в камеру с таким выражением испуга, точно ожидали увидеть в ней страшную трагедию. И в то время, когда они так стояли спинами к Маретте и к Муи, девушка и индеец вдруг вытащили из карманов револьверы и громко закричали:
– Руки вверх!
Все трое полицейских остолбенели. Карты со стола посыпались на пол. Муи уже обезоружил своего партнера и теперь стоял рядом с Мареттой и грозно кричал:
– Руки вверх!
Кента поразила не столько эта перемена в положении, сколько быстрое, странное преображение Маретты: теперь уже глаза ее сверкали, она больше не кричала, а весело смеялась и посылала ему ободряющие взгляды. Кент понял все. Его сердце вдруг встрепенулось и одним прыжком готово было выскочить к ней через прутья решетки, и, увидев по выражению его лица, что вся эта комедия устроена только для того, чтобы его спасти, специальный полицейский агент вдруг круто повернулся к Маретте и Муи.
– Прошу вас, джентльмены, не поднимать тревоги, – сказала ему и Пелли Маретта, – первый, кто только откроет рот или попытается бежать, будет убит на месте.
Она сказала это спокойным, уверенным голосом. В нем звучала настоящая, решительная угроза. Револьверы в ее руках были в упор направлены на полицейских, а за ними светились полные пламени ее глаза. Все три стражника смотрели на Маретту и Муи в упор и не могли произнести ни слова. Автоматически, точно куклы, они повиновались и подняли кверху руки. Затем Маретта приставила дуло револьвера прямо Пелли к груди.
– У вас ключи от камеры, – сказала она, – отоприте ее немедленно!
Пелли полез в карман и достал оттуда ключ. Она все время наблюдала за его движениями. Как вдруг специальный агент опустил руки и саркастически засмеялся.
– Нас дурачат! – воскликнул он. – А мы и поддаемся! Бросьте шутки, вам это не удастся!
– Нет, удастся! – последовал ответ. – Пожалуйста, поднимите снова руки!
Специальный агент не повиновался. Тогда из тонкого, черного ствола револьвера Маретты вдруг вырвался столб пламени и дыма и раздался выстрел. Она выстрелила в воздух. Этот выстрел имел психологическое значение, и агент снова поднял руки кверху.
– Отпирайте камеру!
И еще раз револьвер был приставлен прямо к сердцу Пелли.
Он уже больше не колебался. Ключ заскрипел в замке. Пелли распахнул настежь дверь, и Кент выскочил на волю.
Изумительная смелость и хитрость девушки, ее остроумная игра в напускной ужас для того, чтобы собрать всех полицейских у самой двери камеры, и поразительная решимость, с которой она использовала свой выстрел из револьвера, теперь воспламенили каждую каплю крови Кента. И как только он оказался уже вне камеры, то в нем проснулся старый находчивый, бесстрашный Джимми Кент. Он выбил у специального агента из кобуры его револьвер и с его помощью обезоружил Пелли. И вдруг за своей спиной он услышал спокойный, торжествующий голос Маретты:
– А теперь, мистер Кент, и вы, Муи, заприте их всех троих в эту камеру!
Под направленными на них дулами револьверов все трое покорно попятились задом в камеру, все еще не опуская поднятых кверху рук. А затем, когда они вошли в нее, Кент захлопнул за ними дверь, повернул в замке ключ и обернулся к Маретте Радисон. Ее глаза горели.
– А теперь скорей! – крикнула она ему и побежала по коридору.
Он последовал за ней.
Когда они пробегали мимо канцелярии Кедсти, то Кент задержался в ней всего на один миг. Но Маретта уже добежала до входной двери и отворила ее. Было темно как в ореховой скорлупе, и дождь лил как из ведра и хлестал им прямо в лицо. Кент заметил, что, выскочив на улицу, Маретта забыла поднять капюшон непромокаемого пальто. Не успел еще он захлопнуть за собою дверь, как она схватила его за руку и крепко сжала его пальцы.
Вступив в непроглядный хаос непогоды, он не задал ей ни одного вопроса. Пронзившая на секунду небо молния осветила ее, и он увидел, что она шла по ветру с непокрытой головой. Затем раздался такой удар грома, что под ними задрожала земля, и ее пальцы еще крепче впились в его руку. И сквозь раскаты грома он вдруг услышал ее жалобный вопль:
– О, как я боюсь грозы!..
И он громко засмеялся. Она услышала его смех, радостный и свободный. Ему вдруг захотелось схватить ее на руки, поднять с земли и унести на край света, на Дальний Север. В безумной радости ему захотелось кричать как сумасшедшему. Ведь только за мгновение перед этим, вступая в бой с полицейскими, она ставила на карту все. Он хотел остановиться на минуту, заговорить с ней, но она прибавила шагу и затем побежала бегом.
– Куда мы? – спросил он и тоже побежал вслед за ней.
Она вела его не к реке, как он ожидал, а к дому Кедсти, по-видимому, к лесу, который за ним простирался. В непроницаемой и насквозь пропитанной дождем темноте она ни разу не проявила колебания. Она шла наверняка и напрямик. Она опять схватила Кента за руку, и в том, как она ее держала, было что-то повелительное, хотя сама она и вздрагивала при каждом ударе грома. Он радовался каждой вспышке молнии, потому что всякий раз она освещала для него ее непокрытую мокрую головку, ее бледный красивый профиль и тонкую фигуру, уверенно шагавшую в высоких сапогах по липкой грязи.
И не мысль об удачном побеге, нет, – ее присутствие вдохновляло его. Она была рядом с ним. Ее рука была в его руке. Время от времени молния показывала ему ее всю. Он чувствовал прикосновение ее плеча, руки и тела. Ему казалось, что ее тепло, ее жизнь и очарование через эту руку переливались в его вены. Он давно уже грезил о ней, а теперь она вдруг сделалась частью его самого, и радость от сознания этого вдруг победоносно оттеснила в нем в сторону все другие охватившие его чувства. В нем пела безграничная радость при одной только мысли о том, что это именно она пришла к нему в самую последнюю минуту и она спасла его и ведет теперь к свободе через эту непогоду.
Она остановилась на пригорке и перевела дух.
– Маретта, куда мы идем? – спросил он.
– Туда! – донесся ее задыхавшийся голос.
Она высвободила из его кисти свою руку и показала ему направление, которого в темноте он не мог разобрать.
