Рассказы - Диккенс Чарльз (электронная книга .TXT) 📗

С того дня, когда была оглашена эта бурная декларация миновал год-другой. Мистер и миссис Батлер живут на лоне природы в лондонском пригороде, в приятном соседстве с кирпичным заводом. Детей у них нет. Мистер Теодозиус держится чрезвычайно солидно и непрерывно что-то пишет, но вследствие низких происков издателей, составивших против него комплот, эти писания до сих пор не увидели света. Молодая супруга мистера Батлера начинает приходить к выводу, что воображаемые несчастья куда лучше неподдельных горестей и что брак, заключенный впопыхах и оплакиваемый на досуге, порождает столь весомую тоску, какой она даже представить себе не могла в былые дня.

По зрелом размышлении Корнелиус Брук Дингуолл, правда, с неохотой, но признал, что в неудачном исходе его блистательного плана ему следует винить не сестер Крамтон, а свою же собственную дипломатию. Впрочем подобно многим другим мелкотравчатым дипломатам, он убедительно доказывает самому себе, что только случайность помешала выполнению его великолепного замысла, и тем и утешается. «Храм Минервы» сохраняет status quo, а сестры Крамтон живут и здравствуют и беспрепятственно извлекают все выгоды из своего пансиона для благородных девиц.

Глава IV

Семейство Тагс в Рэмсете

Жил-был когда-то в узенькой улочке на южном берегу Темзы, в трех минутах ходьбы от старого Лондонского моста, мистер Джозеф Тагс — невысокого роста человечек, смуглолицый, быстроглазый, с лоснящейся шевелюрой, коротенькими ножками и солидным брюшком (если судить по расстоянию от средней пуговицы жилета спереди до парных пуговиц сюртука сзади). Фигура его любезной супруги хоть и не могла служить образцом изящества, но, несомненно, радовала глаз; а формы их единственной дочери, прелестной мисс Мэри Тагс, обещали в недалеком будущем дозреть до той самой соблазнительной пышности, которая некогда пленила взоры и покорила сердце мистера Джозефа Тагса. Мистер Саймон Тагс, его единственный сын и единственный брат мисс Мэри Тагс, как телесным, так и душевным складом решительно отличался от всех остальных членов семьи. Удлиненный овал его задумчивого лица и некоторая слабость нижних конечностей убедительно говорили о незаурядном уме и романтической натуре. Когда дело касается подобной личности, то даже мелкие черты и привычки представляют немалый интерес для склонного к размышлениям наблюдателя. Мистер Саймон Тагс обычно появлялся на людях в широконосых башмаках и бумажных чулках черного цвета; а кроме того, был замечен в пристрастии к черным атласным галстукам, которые носил без банта и без всяких булавок или украшений.

Какой бы полезной деятельностью ни занимался человек, каким бы ни посвятил себя благородным целям, ничто не оградит его от нападок пошлой толпы. Мистер Джозеф Тагс держал бакалейную торговлю. Казалось бы, бакалейного торговца не может коснуться жало клеветы; так нет же — соседи присвоили ему унизительное звание лавочника, и завистливая молва утверждала, что он торгует в розницу по мелочам, отпуская покупателям чай и кофе четвертками, сахар унциями, табак грошовыми пачками, сыр ломтиками и масло кружочками. Впрочем, семейство Тагс не обращало внимания на эти оскорбительные выпады. Мистер Тагс занимался отделом колониальных товаров, миссис Тагс — маслом и сырами, а мисс Тагс — собственным образованием. Мистер Саймон Тагс пел торговые книги и хранил торговые тайны.

В один прекрасный весенний день, когда упомянутый молодой человек сидел на бочке присоленного масла за небольшой красной конторкой с деревянными перильцами, украшавшей собою угол прилавка, у дверей остановился кэб, из кэба вылез незнакомый джентльмен и быстрым шагом вошел в помещение магазина. Он был весь в черном, в одной руке у него был зеленый зонтик, а в другой — синий портфель.

— Могу я видеть мистера Тагса? — осведомился незнакомец.

— Мистер Тагс перед вами, — ответил мистер Саймон.

— Мне нужен другой мистер Тагс, — возразил незнакомец, устремив взгляд на дверь в глубине помещения, которая вела в жилую комнату и за стеклом которой, поверх занавески, явственно обозначалась круглая физиономия мистера Тагса.

Мистер Саймон грациозно помахал пером, которое держал в руке, как бы подавая знак отцу, что ему следует выйти; и мистер Джозеф Тагс с завидной быстротой отклеился от стекла и предстал перед незнакомцем.

— Я из Темпла [10], — сказал джентльмен с портфелем.

— Из Темпла! — воскликнула миссис Тагс, распахнув дверь, за которой в перспективе обнаружилась мисс Тагс.

— Из Темпла! — воскликнули разом мисс Тагс и мистер Саймон Тагс.

— Из Темпла! — воскликнул мистер Джозеф Тагс, становясь бледно-желтым, как голландский сыр.

— Из Темпла! — подтвердил джентльмен с портфелем. — От мистера Кауэра, вашего поверенного. Мистер Тагс, примите мои поздравления, сэр. Сударыни, желаю вам лак можно больше радостей от вашей удачи! Мы выиграли дело. — И джентльмен с портфелем, положив зонтик, стал неторопливо стягивать перчатку, готовясь приступить к обмену рукопожатиями с мистером Джозефом Тагсом.

Не успел, однако, джентльмен с портфелем произнести слова «мы выиграли дело», как мистер Саймон Тагс поднялся с бочки, выпучил глаза, раскрыл рот, словно задыхаясь, выписал пером несколько восьмерок в воздухе и, наконец, замертво упал в объятия своей перепуганной родительницы — без всякого видимого повода или причины.

— Воды! — взвизгнула миссис Тагс.

— Очнись, сынок! — вскричал мистер Тагс.

— Саймон! Милый Саймон! — воскликнула мисс Тагс.

— Мне уже лучше, — сказал мистер Саймон Тагс. — Боже мой! Выиграли! — И в качестве наглядного доказательства, что ему лучше, он снова лишился чувств, после чего соединенными усилиями прочих членов семьи и джентльмена с портфелем был перенесен в комнату за лавкой.

Случайному свидетелю, да и всякому лицу, не осведомленному в делах семейства Тагс, этот обморок показался бы непонятным. Но те, кому был ясен смысл известия, принесенного джентльменом с портфелем, не нашли бы тут ничего удивительного, особенно если принять во внимание слабые нервы мистера Саймона Тагса. Речь шла о затянувшейся тяжбе по поводу одного спорного завещания; сейчас эта тяжба неожиданно пришла к концу, и мистер Джозеф Тагс стал обладателем двадцати тысяч фунтов.

Вечером в комнате за лавкой состоялось длительное совещание, на котором должны были определиться дальнейшие судьбы семейства Тагс. Лавка в этот день закрылась много раньше обычного; и не раз в запертую дверь тщетно стучались покупатели, желавшие приобрести полфунта сахару, или фунт хлеба, или перцу на пенни — все покупки, которые обычно откладываются на последнюю минуту и которым теперь вовсе не суждено было состояться.

— Торговлю мы, разумеется, закроем, — сказала мисс Тагс.

— Ну, еще бы, — сказала миссис Тагс.

— Саймон пойдет в адвокаты, — сказал мистер Джозеф Тагс.

— И я теперь буду подписываться «Симон», — сказал его сын.

— А я — «Мари», — сказала мисс Тагс.

— И вы должны называть меня «маменька», а отца «папенька», — сказала миссис Тагс.

— Да, и папеньке придется отстать от всех своих вульгарных привычек, — вставила мисс Тагс.

— Ладно уж, насчет этого будьте покойны, — с готовностью откликнулся мистер Джозеф Тагс, перочинным ножом отправляя в рот кусок маринованной лососины.

— Мы должны сейчас же поехать на курорт, — сказал мистер Симон Тагс.

Все согласились с тем, что это первый и необходимый шаг к светской жизни. Но тут возник вопрос — куда именно ехать?

— Грейвзенд? — в простоте души предложил мистер Джозеф Тагс. Но это предложение было с презрением отвергнуто всеми. Чистая публика в Грейвзенд не ездит.

— Маргет? — заикнулась было миссис Тагс. Еще того не легче! Кого можно встретить в Маргете — одних лавочников!

— Брайтон? — Но тут у мистера Симона Тагса нашлись чрезвычайно веские возражения. За последние три недели не было случая, чтобы дилижанс, идущий и Брайтон, не опрокинулся; причем среди пассажиров каждый раз оказывалось не менее двух убитых и шести раненых; а газеты упорно твердили, что «кучер никакой ответственности не несет».