Саквояжники (Охотники за удачей, Первопроходцы) - Роббинс Гарольд "Френсис Кейн" (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Сэм поднялся из-за стола, подошел к двери и посмотрел на дорогу.
– Да, интересно, что им надо?
Канеха почувствовала смутную тревогу.
– Закрой дверь и не впускай их. Они крадутся, как апачи по тропе войны, а не скачут открыто, как честные люди.
Сэм рассмеялся.
– Тебе нечасто приходилось видеть людей. Может, они просто ищут дорогу в город.
– Они едут со стороны города, – возразила Канеха, но Сэм уже вышел из двери.
– Здравствуйте, – сказал он, как только незнакомцы остановились перед хижиной.
– Сэм Сэнд? – спросил один из них.
Сэм кивнул.
– Чем могу помочь?
– У нас есть груз, который мы хотим перевезти в Виргиния-Сити. – Говорящий снял шляпу и вытер лицо рукавом. – Ужасно жарко сегодня.
– Да, – согласился Сэм. – Пройдите в дом, пока мы будем разговаривать, вы немного отдохнете.
Мужчины спешились, и Сэм проводил их в дом.
– Достань бутылку виски, – сказал он Канехе и повернулся к вошедшим. – Присаживайтесь. Что у вас за груз?
– Золото.
– Золото? – удивился Сэм. – Здесь нет столько золота, чтобы для его перевозки понадобилась повозка.
– А мы слышали другое, – сказал один из незнакомцев. Внезапно у него и его дружков появились в руках револьверы. – Мы слышали, что ты скопил столько золота, что им можно нагрузить повозку.
Сэм посмотрел на чужаков и рассмеялся.
– Опустите ваши револьверы, джентльмены. Ведь вы же не верите в идиотские слухи?
Бандит тихо подошел к Сэму и ударил его револьвером по лицу. Отлетев к стене, Сэм удивленно посмотрел на него.
– И ты скажешь нам, где оно, – жестко произнес бандит.
В хижине было невыносимо душно. Трое мужчин отошли в угол и перешептывались между собой, изредка бросая взгляды на пленников.
Обессиленный Сэм повис на веревках, привязанный к столбу посередине хижины. Голова его свесилась на голую грудь. С разбитого лица стекала кровь, окрашивая бороду и волосы на груди в красный цвет. Распухшие глаза были почти закрыты, разбитый нос свернут на сторону.
Канеха, привязанная к стулу, неотрывно смотрела на мужа. Она попыталась повернуть голову, чтобы услышать, о чем говорят бандиты, но это ей не удалось – путы были слишком крепкие.
– Может быть, у него действительно нет золота? – прошептал один из бандитов.
– Наверняка есть, – ответил другой. – Но он крепкий орешек. Ты не знаешь этих охотников на буйволов.
– Ну, тогда его не заставишь говорить. Он лучше умрет, чем развяжет язык.
– Заговорит, – ответил первый бандит, подходя к очагу и доставая оттуда щипцами раскаленные угли. Схватив Сэма за волосы, он прижал его голову к столбу и поднес щипцы с раскаленными углями прямо к самому его лицу.
– Где золото?
Глаза Сэма открылись.
– У меня нет золота, – прохрипел он. – Ради всего святого, неужели бы я не сказал?
Бандит прижал щипцы к шее и плечу Сэма, и тот закричал от боли.
– У меня нет золота.
Голова его бессильно упала набок. Бандит убрал щипцы, и кроль хлынула из выжженной раны на грудь и руки жертвы.
Бандит взял со стола бутылку и подошел к Канехе. Он вынул из-за пояса охотничий нож. Глаза всех мужчин следили за ним. Бандит перерезал веревки, которыми Канеха была привязана к стулу.
– Вставай! – рявкнул он.
Канеха медленно поднялась. Мелькнул нож, и платье упало с нее – она стояла обнаженная. Младший бандит, облизнув пересохшие губы и не отрывая от нее глаз, потянулся за виски и сделал глоток.
Схватив Канеху за волосы, главарь приставил ей нож к спине и подтолкнул к Сэму.
– Ну ты, муж краснокожей, последний раз я снял скальп с индейца пятнадцать лет назад. Но я не забыл, как это делается.
Он встал перед Канехой и принялся водить ножом по ее телу вверх и вниз. По коже побежали тоненькие струйки крови. Кровь стекала с подбородка на шею, между грудей на живот и задерживалась в волосах лобка.
Сэм заплакал, забыв о собственной боли, тело его сотрясалось от рыданий.
– Оставьте ее, – молил он. – Пожалуйста, оставьте. У меня нет золота.
Канеха протянула руку и ласково дотронулась до лица мужа.
– Я не боюсь, муж мой, – сказала она по-индейски. – Духи отплатят тем, кто совершил зло.
– Прости, любимая, – сказал Сэм по-индейски, по его окровавленным щекам текли слезы.
– Привяжите ей руки к ножкам стола, – приказал главарь.
Команда его была мгновенно выполнена. Бандит опустился перед Канехой на колени и приставил нож к ее горлу. Затем обернулся к Сэму.
– Золото! – потребовал он.
Сэм покачал головой, он больше не мог говорить.
– Эй, – с нетерпением произнес младший бандит. – Ей-богу, я бы развлекся с ней.
– А это мысль, – согласился главарь. Он взглянул на Сэма. – Я думаю, что этот не будет возражать, если мы слегка развлечемся с его краснокожей перед тем, как снимем с нее скальп. Индейцы любят такие представления.
Он поднялся, положил нож на стол и расстегнул ремень.
Канеха ударила его ногой. Он слегка покачнулся и сказал:
– Держите ее за ноги. Я буду первым.
Было около семи вечера, когда Макс подъехал к дому на гнедой лошади, которую ему одолжил Ольсен. В хижине было тихо, труба не дымилась. Это показалось ему странным, ведь мать всегда стряпала к его приезду. Он спрыгнул с лошади и в нерешительности остановился, разглядывая хижину. Дверь была распахнута и раскачивалась на ветру. Макс побежал, охваченный необъяснимым страхом.
Он ворвался в хижину и замер, с ужасом разглядывая увиденную картину. Отец был привязан к столбу, безжизненные глаза и рот раскрыты. Затылок размозжен выстрелом в рот из револьвера сорок пятого калибра.
Глаза Макса медленно опустились к полу. В луже крови лежала бесформенная масса, и лишь по ее очертаниям можно было догадаться, что это его мать.
Оцепенение прошло, и он закричал, но подступившая к горлу тошнота оборвала крик. Его рвало и рвало, буквально выворачивая наизнанку.
Обессиленный, он прислонился к косяку. Постояв так некоторое время, повернулся и, пошатываясь, как слепой, вышел из хижины. Во дворе он упал на землю и зарыдал. Когда слезы иссякли, он поднялся и медленно побрел к бочке для умывания.
Окуная голову прямо в бочку, он смыл с лица и одежды следы рвоты. Затем, совершенно мокрый, выпрямился и огляделся.
Лошади отца не было, шесть мулов беззаботно бродили по загону, повозка стояла под навесом позади хижины. Четыре овцы и цыплята, которыми так гордилась мать, гуляли за загородкой.
Он вытер лицо руками и рассеянно подумал, что нужно что-то сделать. Но заставить себя похоронить то, что он увидел в хижине, было выше его сил. Это не могло быть его матерью и отцом, его родители не могли выглядеть так. Оставалось только одно.
Макс подошел к куче щепок для растопки очага, набрал полную охапку, вошел в дом и высыпал щепки на пол. Через полчаса толстый слой щепок покрывал пол в хижине, словно одеяло. Он постоял в задумчивости и снова вышел во двор.
Вытащив из-под стены навеса упряжь, он запряг мулов в повозку, поставил туда клетку с цыплятами, загрузил овец и привязал их к кольцам на полу повозки.
Ведя в поводу мулов, Макс обогнул хижину, привязал позади повозки гнедую лошадь, отвел повозку примерно на двести ярдов от хижины, привязал мулов к небольшому кустарнику, а сам вернулся к хижине.
По пути он прихватил черпак с дегтем. Стараясь не смотреть на тела родителей, он немедленно вылил содержимое черпака на щепки, отступил к двери и выплеснул остатки дегтя.
Постояв в нерешительности минуту, словно вспоминая что-то, Макс снова вошел в хижину, подошел к полке, на которой отец хранил ружье и револьвер. Их там не было. Он просунул руку дальше и нащупал что-то мягкое.
Это были новые штаны и рубашка из оленьей кожи, которые мать сшила для него. На глаза опять навернулись слезы. Взяв сверток, Макс вышел за дверь. Затем поднес спичку к просмоленному факелу и держал ее, пока факел не вспыхнул. Убедившись, что факел разгорелся достаточно хорошо, он бросил его в хижину и отошел от двери.
