Путешествие на Запад. ТОМ II - Чэн-энь (Чэнъэнь) У (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Тогда второй старец положил свой посох и, поклонившись гостям, приветствовал их. Когда церемония приветствий была окончена, он распорядился, чтобы принесли чай и кушанья. Однако, несмотря на то что он отдавал свое приказание несколько раз, дрожавшие от страха слуги так и не осмеливались накрывать на стол.
– Почему это ваши слуги ходят взад и вперед? – не вытерпев, спросил Чжу Ба-цзе.
– Я позвал их, чтобы они подали вам кушанья, почтенные отцы, – отвечал хозяин.
– И сколько человек будет нам прислуживать? – поинтересовался Чжу Ба-цзе.
– Восемь, – последовал ответ.
– Кого же они будут обслуживать? – продолжал допытываться Чжу Ба-цзе.
– Да всех вас, – отвечал хозяин.
– Ну, для того чтобы обслужить вон того, белолицего учителя, потребуется всего один человек, – сказал тогда Чжу Ба-цзе. – Для того чтобы обслужить этого заросшего волосами и похожего на Бога грома, нужно не меньше двух человек. Для того, со зловещим лицом, необходимо восемь человек. Ну, а для меня одного, – все двадцать.
– Можно подумать, что у вас огромный аппетит, – сказал хозяин.
– Боюсь, что им всем не управиться, – отвечал Чжу Ба-цзе.
– Ну, не бойтесь, люди у нас найдутся, – произнес хозяин.
На его зов явилось человек сорок взрослых и подростков.
Между тем разговор старика с гостями успокоил обитателей дома, и они перестали бояться. Они принесли и поставили на почетное место стол для Трипитаки, по бокам – три стола для его учеников, а один стол, за который сели оба хозяина, поставили против стола Трипитаки. Вначале были поданы фрукты и овощные блюда, затем принесли пампушки, вареный рис и приправы. Перед тем как приступить к трапезе, Трипитака встал и, подняв палочки, стал читать молитву. Дурень, который был жадным до еды да вдобавок к тому еще сильно проголодался, не мог дождаться, пока Трипитака кончит молитву. Пододвинув к себе большую деревянную чашку, покрытую красным лаком, наполненную рисом, он опрокинул ее в рот.
– Этот почтенный монах ничего не соображает, – сказал стоявший рядом подросток-слуга. – Если бы он спрятал пампушку, это бы еще ничего. А рисом ведь он перепачкает всю одежду.
– Да ничего я не прятал, – отвечал, хитро улыбаясь, Чжу Ба-цзе. – Я съел всю чашку.
– Ты и рта не открывал, – сказал работник. – Как же ты мог съесть ее?
– Глупости вы говорите, – сказал Чжу Ба-цзе. – Если не верите, смотрите, как я это делаю.
Тогда работник наполнил еще одну чашку и передал ее Чжу Ба-цзе. Дурень, как и в первый раз, опрокинул ее прямо в рот.
– Почтенный отец, – сказали изумленные слуги, – да что у тебя горло полированным кирпичом, что ли, выложено, что пища проходит, как по маслу, без малейшей задержки.
Пока Трипитака читал молитву, Чжу Ба-цзе уничтожил таким образом чашек шесть риса. И только после того как молитва была прочитана, он взял палочки и принялся за еду наравне со всеми. Дурень пожирал все, что перед ним было. Он без разбора сгребал рис, пампушки, фрукты и прочую еду, и все это запихивал себе в рот.
– Давай, подбавляй, накладывай, – только покрикивал он. – Что-то вы плохо подносите.
– Мудрый брат мой, – сказал тут Сунь У-кун. – Тебе бы не следовало жадничать. Ведь лучше быть сытым наполовину, чем голодать, что мы вынуждены были бы испытать, если бы остановились на ночлег в горах.
– Молчи ты, морда, – отмахнулся Чжу Ба-цзе. – Ведь недаром говорится: «Чем кормить монахов не досыта, лучше быть заживо погребенным».
– Не обращайте на него внимания и убирайте со стола, – сказал Сунь У-кун.
– Мы не станем скрывать от вас, почтенные монахи, – молвили тогда с поклоном хозяева. – Пришли бы вы днем, все было бы в порядке. Мы могли бы накормить не меньше ста человек, даже с таким аппетитом, как у этого почтенного монаха. Но вы опоздали. Мы собрали остатки, сварили пампушки всего из одного даня муки, пять доу риса и приготовили немного закусок. Мы хотели угостить своих соседей и накормить наших монахов. Но, когда вы появились, от страха все монахи разбежались, и мы не решились пригласить даже ближайших соседей. Все, что было у нас приготовлено, мы преподнесли вам. Если вы голодны, можно распорядиться, чтобы приготовили еще.
– Конечно, распорядитесь! – сказал Чжу Ба-цзе.
Когда со стола была убрана посуда, Трипитака поклонился хозяевам и поблагодарил их за угощение.
– Разрешите спросить, как ваша фамилия? – обратился он к хозяевам.
– Наша фамилия Чэнь, – отвечали те.
– Так мы с вами однофамильцы, – сложив ладони рук и почтительно кланяясь, молвил Трипитака.
– Разве ваша фамилия тоже Чэнь, почтенный отец? – удивились хозяева.
– Да, – отвечал Трипитака. – В миру моя фамилия была Чэнь. Скажите, пожалуйста, по какому случаю у вас сегодня было устроено богослужение?
– Об этом не стоит спрашивать, учитель, – сказал смеясь Чжу Ба-цзе. – Известно, что богослужения устраиваются либо о ниспослании урожая, либо в честь окончания бедствия, либо в память об умершем.
– Нет, у нас тут совсем другое, – отвечал хозяин.
– По какому же случаю вы устроили трапезу? – продолжал допытываться Трипитака.
– Это богослужение было совершено в память о том, кто должен скоро умереть.
Услышав это, Чжу Ба-цзе так и покатился со смеху.
– Ну, и шутник же вы, почтенный дедушка, – сказал он. – Мы сами непревзойденные обманщики, а вы хотите провести нас такими пустяками! Да разве монахам неизвестно, по какому случаю устраиваются богослужения? Можно при жизни совершать богослужения и сжигать различные предметы для того, чтобы переселившийся в загробный мир не испытывал ни в чем недостатка на том свете, а также богослужения для предварительной оплаты возможных грехов. Но как можно совершать богослужения в память о том, кто еще не умер?
«Да этот Дурень не так уж глуп», – с одобрением подумал Сунь У-кун и сказал:
– Вы что-то, почтенный отец, путаете. Как же можно совершать заупокойное богослужение по еще не умершему человеку?
– Вы лучше скажите нам, – молвили кланяясь хозяева, – почему вы не пошли прямым путем, а завернули к нам?
– Мы шли прямой дорогой, – отвечал Сунь У-кун, – но когда приблизились к реке, то увидели, что переправиться через нее не сможем. Тут мы услышали звуки гонга и барабанный бой, и вот пришли к вашему дому, чтобы попроситься переночевать.
