Реквием по монахине - Фолкнер Уильям Катберт (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
Стивенс. Я сказал. Чтобы ты могла спать по ночам.
Темпл. А я сказала, что шесть лет назад забыла, что такое сон.
Темпл глядит на Стивенса. Стивенс, не говоря ни слова, смотрит на нее. Не сводя с него взгляда, Темпл тянется к столу, к пачке сигарет, потом замирает, рука ее повисает в воздухе.
Темпл. Значит, есть еще какая-то причина. На сей раз мы даже узнаем настоящую. Ладно. Выкладывайте.
Стивенс не отвечает, не делает ни жеста, просто глядит на Темпл. Секунда; потом она оглядывается, смотрит на диван и спящего ребенка. Не сводя взгляда с ребенка, встает и подходит к дивану, глядит на малыша; голос ее спокоен.
Темпл. Значит, это все-таки соглядатай; я, кажется, даже не понимаю, чей. (Глядит на ребенка.) Я бросила в вас своим оставшимся ребенком. Теперь вы бросили его обратно.
Стивенс. Но я его не будил.
Темпл. Тут вы и попались, юрист. Для покоя и сна Бюки нужно казнить убийцу его сестры.
Стивенс. Неважно, какими средствами, какой ложью?
Темпл. И чьей.
Стивенс, Однако ты выдумала совпадение.
Темпл. Выдумала миссис Гоузн Стивенс, Стивенс. Темпл Дрейк. Миссис Гоуэн Стивенс не борется в этой категории.
Темпл. Темпл Дрейк мертва.
Стивенс. Прошлое не бывает мертво. А это даже не прошлое.
Темпл возвращается к столу, достает из пачки сигарету, берет в губы и тянется к зажигалке. Стивенс собирается подать ей огня, но Темпл сама щелкает зажигалкой, затягивается и говорит сквозь дым.
Темпл. Послушайте, что вам известно?
Стивенс. Ничего.
Темпл. Поклянитесь.
Стивенс. Ты мне не поверишь.
Темпл. Нет. Но все-таки поклянитесь.
Стивенс. Хорошо. Клянусь.
Темпл (гасит сигарету в пепельнице). Тогда слушайте. Слушайте внимательно. Темпл Дрейк мертва. Умерла раньше Нэнси Мэнниго на шесть лет. Если спасти Нэнси Мэнниго может только Темпл Дрейк, то да поможет Нэнси Мэнниго Бог. Теперь уходите.
Темпл глядит на Стивенса. Он встает. Она смотрит спокойно, неумолимо.
Стивенс поворачивается, собираясь уходить.
Темпл. Доброй ночи.
Стивенс. Доброй ночи.
Подходит к креслу, берет пальто и шляпу, идет к двери, ведущей в коридор, берется за ручку.
Темпл. Гэвин. (Стивенс останавливается, держась за ручку двери, оглядывается и смотрит на Темпл.) Наверно, я все-таки возьму платок. (Стивенс еще секунду глядит на Темпл, потом выпускает ручку двери, достает из нагрудного кармана платок, подходит и подает ей. Она не берет.) Ладно. Что я должна буду сделать? Что вы предлагаете?
Стивенс. Рассказать все.
Темпл. Нет. Ни за что. Можете вы это понять? Во всяком случае, слышите. Что ж, начнем сначала. Что я должна буду рассказать?
Стивенс. Все.
Темпл. Тогда платок не понадобится. Доброй ночи. Выходя, закройте, пожалуйста, наружную дверь. Опять становится холодно.
Стивенс поворачивается, снова идет к двери, не останавливаясь, не оглядываясь, выходит, закрывает за собой дверь. Темпл не смотрит на него. С минуту после закрытия двери стоит неподвижно. Потом, как Гоуэн во второй сцене, на миг закрывает лицо руками, опускает руки, лицо ее спокойно, холодно, невыразительно, поворачивается, берет со стола погасшую сигарету, кладет в пепельницу и с пепельницей идет к камину, проходя мимо дивана, глядит на спящего ребенка, выбрасывает содержимое пепельницы в камин, возвращается к столу, ставит пепельницу, подходит к дивану, поплотнее закутывает ребенка, потом идет к телефону и снимает трубку.
Темпл (в телефон). Два три девять, пожалуйста. (Стоит, дожидаясь ответа, в темноте, за открытой дверью позади видно легкое движение, еле заметное, бесшумное, показывающее, что там кто-то есть. Темпл стоит спиной к двери и не замечает этого. Потом говорит в трубку.) Мэгги? Темпл… Да, внезапно… О, не знаю; может, нам надоело солнце… Конечно, могу заглянуть завтра. Я хотела кое-что сказать Гэвину… Знаю, он только что ушел. Я кое-что забыла… Попросите его позвонить, когда придет… Да… Не так ли… да… Попросите… Спасибо. (Вешает трубку и едва отходит от телефона – раздается звонок. Возвращается, берет трубку и говорит.) Алло… Да; опять совпадение. Нет, не выдумка, я только что говорила с Мэгги… О, заправочная станция. Я не думала, что успеете. Буду готова через полчаса. В вашей машине или в нашей?.. Хорошо. Послушайте… Да, я здесь. Гэвин… Что мне придется рассказывать? (Торопливо.) О, я знаю: вы уже говорили восемь или десять раз. Но, может быть, я не так поняла. Что мне придется рассказывать? (Около минуты слушает спокойно, с застывшим лицом, потом медленно опускает трубку; говорит спокойно, без выражения.) О Господи. О Господи…
Вешает трубку, подходит к дивану, гасит настольную лампу, берет ребенка и идет к выходу, по пути гасит остальные лампы, так что свет в комнату теперь падает только из коридора. Едва она скрывается, из задней двери появляется Гоуэн, одетый, но без пиджака, жилета и галстука. Ясно, что он не принял снотворного. Подходит к телефону и тихо стоит, прислушиваясь, ушла ли Темпл.
В коридоре гаснет свет, и сцена погружается во тьму.
Голос Гоуэна (спокойно.) Два три девять, пожалуйста. Добрый вечер, тетя Мэгги. Хорошо, благодарю… Конечно, как-нибудь завтра. Как только дядя Гэвин приедет, попроси его позвонить мне. Я буду здесь. Благодарю. (Звук повешенной трубки.)
Занавес.
ВТОРОЕ ДЕЙСТВИЕ
ЗОЛОТОЙ КУПОЛ (В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО)
ДЖЕКСОН. Высота над уровнем моря 294 фута. Население (1950 год н. э.) – 201.092 чел.
Заложен экспедицией из трех уполномоченных, отобранных, снаряженных и отправленных единственно с этой целью к высокому обрыву, находящемуся в центре суверенной территории над рекой Перл-Ривер, не как торговый или промышленный город, даже не как населенный пункт, но как столица, Столица Штата;
В начале уже была предопределена эта округлая выпуклость, этот позолоченный прыщ, еще до и помимо парообразной светотени, вневременных, хаотичных, теплых миазмов не только воды, земли или жизни, но всего вместе, единого и нераздельного; того слитного бурленья – зарожденья – чрева, той цельной неистовой утробы, одновременно отца и матери, той единой громадной зародышевой эякуляции, тут же превратившейся в неугомонный хлам с экспериментального небесного Верстака; того начала медленного, неторопливого движения, покрывающего трехпалыми следами мастодонта свежезеленые пеленки угля и нефти, над которыми головы рептилий с крошечным мозгом бороздили густой, колышущийся воздух;
Затем лед; и опять-таки эта выпуклость, этот прыщ-купол, эта невидимая полусфера; земля кренилась, медленно смещая в темноту длинный бок континента, втягивая под полярную шапку ту неистовую экваториальную колыбель, ставня-крышка холода обрывала единый последний звук, единый крик, единое многоустое, уже замирающее обвинение, оставляя полную, невнемлющую пустоту, и потом ничего, слепая и безъязыкая земля продолжала вращаться, описывая длинную бесследную астральную орбиту, замерзшая, без признаков жизни, но все же продолжало существовать это мерцание, эта искра, эта позолоченная крупица вечного людского стремления, этот золотой купол, предопределенный и неколебимый, более твердый, чем лед, и крепкий, чем мороз; земля накренилась опять и превратилась в болото; лед с бесконечно малой скоростью проложил долины, оцарапал холмы и исчез; земля продолжала крениться, оттесняя море наслоениями из панцирей моллюсков, идущими ряд за рядом, наподобие концентрических колец пня, говорящих о возрасте дерева, продвигая все дальше на юг, к тому немому и манящему отблеску, образующуюся континентальную низину, открывая свету и воздуху для первого штриха регулярных записей широкую чистую страницу посреди континента – лабораторно-заводское покрытие того, что будет двадцатью государствами, созданными и посвященными образованию одного: упорядоченный и неторопливый круговорот сезонов, дождя, снега, мороза, оттепели, солнца и засухи проветрил и напоил землю, сотни речек, сливаясь в единого громадного отца вод, несли все дальше и дальше на юг плодородную грязь, богатую житницу, ваяли утесы для длинного марша приречных городов, заливали низины Миссисипи, создавая тучную аллювиальную почву за пластом слой, за футом дюйм, за веком год повышали поверхность земли, которая со временем (уже недалеким по сравнению с этой неподписанной летописью) будет содрогаться от проходящих поездов, как подвесной мостик, по которому идет кошка;
