К востоку от Эдема - Стейнбек Джон Эрнст (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
Мистер Рольф привязался к Арону. Ему нравилось его ангелоподобное лицо с гладкой кожей, его узкий таз и прямые длинные ноги. Он любил сидеть с ним в комнате и наблюдать, с каким упорством и сосредоточенностью тот овладевает знаниями. Мистер Рольф понимал, почему Арон предпочитает заниматься здесь: обстановка у него дома отнюдь не благоприятствовала углубленным, несуетным размышлениям. Пастор считал юношу своим творением, духовным сыном, своим даром Церкви. Он, как умел, поддерживал ученика, превозмогающего муки целомудрия, и горячо надеялся, что приведет его в безмятежные воды безбрачия.
Наставник и ученик часто вели долгие доверительные беседы.
— Я знаю, что многие упрекают меня, — говорил мистер Рольф, — за то, что я верую в каноны более высокой Церкви, чем наша. Никто не убедит меня, что покаяние менее важное таинство, нежели причащение. Помяни мое слово: я попытаюсь ввести исповедь в наши обряды, хотя, разумеется, постепенно и осторожно.
— Я тоже буду принимать исповедь, когда стану священником.
— Только помни: это требует величайшей деликатности, — предостерегал мистер Рольф.
— Хорошо, если бы в нашем приходе… я ведь имею право сказать «наш приход», правда?.. Хорошо, если бы у нас было что-то вроде монастыря. Ну, место для уединения, как у августинцев и францисканцев. Так иногда хочется затвориться и очиститься от мирской грязи.
— Я понимаю тебя, — серьезно говорил мистер Рольф. — Однако не вполне с тобой согласен. Вряд ли Господу нашему Иисусу Христу угодно было, чтобы слуги Его не служили одновременно и пастве своей. Вспомни, как Он учил, чтобы мы несли слово Его, помогали больным и бедным и даже сходили в грязь и мерзость, дабы поднять падшего и очистить грешника от скверны. Мы всегда должны держать перед собой Его пример.
Глаза у мистера Рольфа загорелись, голос сделался глубоким, зычным, как бывало, когда он вещал с амвона.
— Может быть, мне не следовало говорить тебе это. Во всяком случае, надеюсь, что ты не попрекнешь меня гордыней. Единственно о славе Всевышнего тщусь. Итак, слушай… Вот уже месяц, как к вечерне приходит одна женщина. Тебе с хоров ее вряд ли видно. Она всегда в последнем ряду садится, по левую сторону от прохода. Погоди, ты тоже должен ее видеть, она ближе к краю ряда сидит. Да-да, с твоего места тоже видно. Лицо ее всегда закрыто вуалью, и она уходит сразу же, как кончается служба.
— Кто она такая? — спросил Арон.
— Думаю, тебе пора знать такие вещи… Мне пришлось навести справки об этой женщине. Она… Ты ни за что не догадаешься. Она… как бы это сказать… хозяйка публичного дома.
— У нас в Салинасе?
— Представь себе. — Мистер Рольф подался вперед. Арон, я вижу, у тебя она вызывает отвращение. Попытайся превозмочь себя. Вспомни Господа нашего и Марию Магдалину. Без гордыни тебе говорю: я был бы счастлив наставить ее на путь истинный.
— Зачем она ходит в церковь? — резко спросил Арон.
— Наверное, за тем, что мы можем даровать ей, а именно — спасение. Задача необыкновенно трудная: такие люди, как она, — они замкнутые, осторожные, надо щадить их самолюбие. Но я уже представляю, как оно будет. В мою дверь раздается стук, и она умоляет впустить ее. И тогда, Арон, мне придется испросить у Господа мудрости и терпения. Поверь, мой мальчик, когда такое случается, когда заблудшая душа жаждет света вышнего, это и есть самое драгоценное и счастливое, что выпадает на долю священнослужителя. — Мистер Рольф едва унимал волнение. — Да ниспошлет Господь мне удачу!
Адам Траск смотрел на военные действия за океаном сквозь призму смутных воспоминаний о стычках с индейцами. Никто толком не знал, как она идет, эта большая, захватившая весь мир война. Ли вчитывался в книги по европейской истории, из обрывков прошлого старался составить картину будущего.
Умерла Лиза Гамильтон — умерла тихо, с едва заметной мученической улыбкой, и когда с лица сошла краска, скулы ее неприятно заострились.
Адам с нетерпением ждал, когда Арон объявит, что сдал выпускные экзамены. В верхнем ящике комода, под стопкой платков лежали тяжелые золотые часы. Он не забывал заводить их и проверял ход по своим часам.
Ли тоже готовился к торжеству. Вечером, после объявления итогов экзаменов, он должен был зажарить индейку и испечь пирог.
— Как насчет шампанского. Ли? — спросил Адам. Праздновать так праздновать!
— Прекрасная мысль, — ответил Ли. — Адам, вы когда-нибудь читали фон Клаузевица?
— А кто это такой?
— Не очень утешительные вещи пишет, — сказал Ли. Шампанского — одну бутылку?
— Одной, пожалуй, хватит. Просто поздравить мальчика. Чтобы торжественно было.
И вот однажды Арон пришел домой и спросил Ли:
— Где отец?
— Бреется.
— Я не буду обедать дома, — объявил Арон.
Он открыл дверь в ванную и сказал отражению с намыленным лицом в зеркале:
— Мистер Рольф пригласил меня на обед.
Адам отер бритву о бумажную салфетку.
— Это замечательно.
— Я хотел принять душ.
— Через минуту я закончу, — сказал Адам.
Кейл и Адам проводили Арона глазами, когда тот прошел через гостиную и, попрощавшись, скрылся за дверью.
— Моим одеколоном надушился, — сказал Кейл. — По запаху чую.
— Видно, важный обед, — заметил Адам. — Отметить хочет, это понятно. Зубрил дай бог.
— Отметить? Что отметить?
— Все экзамены сдал. Разве он тебе не говорил?
— Ах, да! Конечно, говорил. Молодец, мы можем гордиться им. Подарю-ка я ему золотые часы.
— Неправда, ничего он тебе не говорил! — выкрикнул Кейл.
— Да нет же, правда, говорил — сегодня утром.
— Утром он еще ничего не знал. — Кейл встал и вышел из дому.
Сгущались сумерки. Он быстро шагал по Центральному проспекту, мимо городского парка, мимо особняка Джексона Смарта, туда, где кончались уличные фонари и проспект переходил в дорогу, которая потом огибала ферму Толлота и шла дальше.
Часов в десять вечера Ли вышел на улицу, чтобы опустить письмо. На крыльце, на нижней ступеньке сидел Кейл.
— Где ты был?
— Гулял.
— А где Арон?
— Откуда я знаю.
— Кажется, он на что-то обиделся. Не хочешь со мной на почту?
— Не-а.
— Чего ты тут сидишь?
— Арона жду, хочу морду ему набить.
— Не стоит.
— Почему это — не стоит?
— Не сладишь ты с ним. Он же из тебя дух вышибет.
— Пусть вышибет. Сукин он сын!
— Немедленно перестань выражаться!
Кейл рассмеялся.
— Айда лучше на почту!
— Ты фон Клаузевица читал?
— Даже не слышал о таком.
Когда Арон вернулся домой, его, сидя на крыльце, ждал Ли.
— Скажи спасибо, если бы не я, задали бы тебе жару. Иди садись.
— Я спать хочу.
— А ну, садись! Потолковать надо. Ты почему отцу не сказал, что сдал экзамен?
— Он бы не понял.
— Вольно ты хвост распускаешь, недолго и задницу застудить.
— Не нравится мне, когда так выражаются.
— Вот и хорошо, что не нравится. Я ведь специально грубости говорю, чтобы тебе стыдно стало… Арон, отец так ждал этого дня.
— Откуда он узнал?
— Ты сам должен был ему сказать.
— Не твое это дело.
— Ну вот что, ты сейчас пойдешь, разбудишь его и все расскажешь. Хотя я не думаю, что он спит. Иди!
— Я не пойду.
— Арон, — вкрадчиво проговорил Ли, — тебе когда-нибудь приходилось драться с коротышкой, с малявкой, который тебе едва до плеча достает?
— Что ты придумываешь?
— Самая некрасивая вещь на свете. Представь, лезет такой на тебя с кулаками, никак не отцепится, и ты хочешь не хочешь вынужден дать сдачи. Но от этого еще хуже. Стукнув его, ты попадаешь в настоящую беду.
— Не пойму, о чем это ты?
— Арон, если ты немедленно не сделаешь то, что я велю, мы подеремся. Вот смеху-то будет!
Арон хотел обойти Ли, но тот, сжав маленькие кулачки, преградил ему дорогу. Поза, в какой стоял Ли, и весь его вид, были настолько комичны, что он и сам засмеялся.
