Лавка древностей - Диккенс Чарльз (читать книги без сокращений .TXT) 📗

Наконец (и, по правде сказать, этого пришлось дожидаться недолго) мистер Свивеллер насытился, поглотив такое количество гренков и чая, какое не могло повредить выздоравливающему. Однако уход за ним на том не кончился, ибо, исчезнув на мгновение и тут же появившись снова с тазом воды, маркиза вымыла ему лицо и руки, причесала его — короче говоря, по мере сил и возможности привела своего питомца в порядок, да так ловко и с такой серьезностью, словно он был совсем маленький мальчик, а она его взрослая нянюшка. Мистер Свивеллер, окончательно потеряв дар речи от изумления и признательности, покорно подчинялся своей заботливой сиделке. Когда же туалет его был закончен и маркиза, отойдя в дальний угол комнаты, приступила к собственному завтраку (успевшему давно остыть), он отвернулся к стене и горячо пожал кому-то руку в воздухе.

— Джентльмены, — сказал Дик, снова поворачиваясь к гостям после этой паузы. — Простите меня. Люди с подорванным здоровьем быстро утомляются. Однако теперь я снова свеж и бодр и могу продолжать разговор. А так как среди прочих хозяйственных мелочей у нас здесь наблюдается нехватка стульев, будьте любезны сесть ко мне на кровать, и тогда…

— Чем мы можем помочь вам? — ласково спросил мистер Гарленд.

— Если бы вы могли превратить вон ту маркизу в маркизу самую настоящую, всамделишную, — ответил Дик, — я попросил бы вас не откладывать этого в долгий ящик. Но ввиду того, что такая задача вам не по силам и поскольку помогать надо не мне, а другому человеку, который больше заслуживает вашего внимания, я прошу вас, сэр, поделиться со мной своими планами.

— Мы, собственно, для этого и пришли, — заговорил одинокий джентльмен, — а остальное предоставим другому посетителю, который пожалует к вам в самом непродолжительном времени. Нам не хотелось, чтобы вы волновались понапрасну, не зная о наших намерениях, и мы решили навестить вас, прежде чем предпринимать что-либо.

— Джентльмены, — сказал Дик, — выражаю вам свою глубокую благодарность. Что мне остается делать, как не волноваться, ведь я в таком беспомощном состоянии! Впрочем, не слушайте меня, сэр, продолжайте.

— Так вот, друг мой, — снова начал одинокий джентльмен. — Никто из нас не сомневается в достоверности тех фактов, о которых мы так кстати…

— Это вы про нее? — перебил его Дик, показывая на маркизу.

— Разумеется, про нее. Повторяю, никто из нас не сомневается ни в самих фактах, ни в том, что, умело воспользовавшись ими, мы сможем обелить несчастного юношу и вызволить его из тюрьмы. Но удастся ли нам собраться до главного виновника всего этого злодейства — до Квилпа, вот в чем дело! Скажу вам больше: Эти сомнения окончательно подтвердились после того, как мы посоветовались со сведущими в таких вопросах людьми. А вы, наверно, согласитесь с нами, что дать Квилпу хотя бы малейшую возможность улизнуть от расплаты, было бы просто чудовищно! Уж если кого упускать из рук, так только не его!

— Я с вами совершенно согласен, — сказал Дик. — Но мне бы все-таки хотелось, чтобы никто из них не улизнул, поскольку закон, что писан для нас для всех, и твой и мой карает грех [89], и так далее, и тому подобное. Ведь это истина!

Одинокий джентльмен иронически усмехнулся, видимо сомневаясь в этой истине, и поведал дальше мистеру Свивеллеру, что они решили пойти на хитрость и попробовать, не удастся ли им вырвать признание у кроткой Сары.

— Едва мисс Сара узнает, сколько нам всего известно и откуда известно, и поймет, что попалась, — пояснил он, — с ее помощью можно будет добраться и до тех двоих. А если мы добьемся своего, а она выйдет сухая из воды, — пусть! Меня это мало тревожит.

Дик остался крайне недоволен их планом и со всей горячностью принялся доказывать своим гостям, что с этим молодчиком (то есть с Сарой) будет труднее справиться, чем с самим Квилпом, что она не поддастся ни на подкуп, ни на запугиванья, ни на уговоры, что одолеть ее невозможно, — короче говоря, всячески старался убедить их, что такой противник им не под силу и что в схватке с ним они неминуемо потерпят поражение. Однако все его попытки свернуть их с этого пути были тщетны. Выше было сказано, что одинокий джентльмен взял на себя задачу посвятить мистера Свивеллера в намеченный ими план, на самом же деле говорили они все разом, и если кто-нибудь и умолкал, то лишь на минуту, чтобы тут же, едва переведя дыхание, снова ринуться в бой. Одним словом, наши спорщики достигли той степени волнения и досады, когда никакие уговоры, никакие доводы не действуют, и мистеру Свивеллеру легче было бы усмирить бурю, чем убедить их поставить крест на своей затее. В конце концов, рассказав ему, что все это время они не теряли из виду не только семью Кита, но и его самого, и всячески добивались смягчения приговора, хотя сильные улики против Кита подорвали в них прежнее доверие к нему; добавив, что теперь он, Ричард Свивеллер, может успокоиться, так как к вечеру все будет улажено, и заключив свой рассказ весьма сердечными и лестными заявлениями по его адресу, которые здесь нет нужды повторять, мистер Гарленд, нотариус и одинокий джентльмен удалились, — и хорошо сделали, ибо в противном случае Ричард Свивеллер снова заболел бы горячкой, но на сей раз болезнь его могла бы кончиться плохо.

Мистер Авель не покинул больного; сидя возле кровати, он все поглядывал то на часы, то на дверь, и, наконец, задремавшего мистера Свивеллера разбудил грохот на лестничной площадке, словно там кто-то сбросил груз с плеч, да такой огромный, что от его тяжести затрясся весь дом, а на каминной доске зазвенели склянки с лекарствами. Лишь только этот звук коснулся ушей мистера Авеля, как он вскочил со стула, заковылял к двери, распахнул ее, и тут — о чудо! — на пороге появился рослый молодец с необъятной корзиной, которая, будучи втащена в комнату и открыта, извергла из своих недр и чай, и кофе, и вино, и печенье, и апельсины, и виноград, и битую птицу со связанными крылышками и ножками хоть клади прямо в кастрюлю, и заливное из телятины, и манную крупу, и саго, и много другой полезной для больного снеди, — да все это в таком количестве, что маленькая служанка, которая до сих пор не подозревала о существовании подобных сокровищ за пределами съестных лавок, выскочила на середину комнаты, как была, в одном башмаке, и застыла на месте, глотая одновременно и слюнки и слезы и не в силах издать ни единого звука. Но мистер Авель тем временем не бездействовал; не бездействовал и рослый молодец; огромная корзина была распакована в мгновение ока; не бездействовала и милейшая миссис Гарленд: она вдруг, откуда ни возьмись, возникла в комнате, словно ее тоже вынули из этой корзины (где хватило бы места и ей), бесшумно, на цыпочках забегала взад и вперед (то тут появится, то там какая-то вездесущая!) и давай раскладывать по чашкам заливное, разливать по кастрюлькам куриный бульон, чистить апельсины для больного, нарезать их мелкими кусочками и угощать маленькую служанку вином и всем понемножку, лишь бы дать ей заморить червячка до того, как будет «готово что-нибудь более существенное». Все это было настолько неожиданно и настолько ошеломляюще, что, съев сначала заливного, потом два апельсина и проводив взглядом рослого молодца, который удалился с порожней корзинкой, а следовательно, оставил вышеупомянутые сокровища в полную собственность больного, мистер Свивеллер почувствовал непреодолимую тягу ко сну, так как мозг его отказывался вместить в себя эти чудеса.

Тем временем одинокий джентльмен, нотариус и мистер Гарленд зашли в кофейню, составили — там письмо в несколько загадочных по своей краткости выражениях и отправили его мисс Салли Брасс, прося эту очаровательную деву не отказать в любезности одному неизвестному доброжелателю, который нуждается в ее совете, и возможно скорее явиться по указанному адресу. Письмо быстро возымело действие, ибо минут через десять после того, как посыльный возвратился и доложил, что поручение выполнено, в кофейню пожаловала и сама мисс Салли.