Наследники - Голдинг Уильям (книги бесплатно без .TXT) 📗
Наконец мясо было съедено. Он утер лицо ладонями, сорвал с палицы терний и поковырял в зубах. Теперь он опять вспомнил про Ха, и про отлог, и про старуху и проворно вскочил на ноги. Полагаясь на чуткость своего носа, он стал рыскать по сторонам и обнюхивать скалу. Запахи совсем перемешались, а нос как будто не имел соображения. Лок знал, почему это так, и пополз вниз, пригнув голову, покуда не коснулся губами воды. Он напился и прополоскал рот. Потом вскарабкался назад и присел на растресканной скале. Дожди размыли ее крутой бок, но у поворота был тесный проход, протоптанный людьми, подобными Локу, которые прошли здесь в бессчетном множестве. Он помедлил над грохочущим водопадом и раздул ноздри. Запахи различались меж собой в пространстве и времени. Вот здесь, у его плеча, где Нил хваталась за скалу, был самый свежий запах ее руки. Ниже обнаружилось скопление запахов, запахи людей, прошедших здесь вчера, запахи пота и молока, тяжелый запах Мала, терзаемого болью. Лок разобрал и отринул их, потом весь сосредоточился на последнем запахе Ха. Каждый запах обретал видимые очертания и ярче, чем память, олицетворял некое живое, но затаенное присутствие, так что теперь Ха опять был жив. Сосредоточившись, он увидал Ха внутри головы и намеревался удержать его там, чтобы не забыть.
Он стоял пригнувшись и держал палицу в одной руке. Потом медленно поднял ее и сжал обеими руками. Костяшки его пальцев побелели, и он осторожно отступил на шаг. Ему почудилось что-то еще. Это было неуловимо, когда люди представлялись все вместе, но стоило разобрать и отделить их от себя, и остался запах без облика. Теперь, когда Лок его уловил, он густел у поворота. Совсем недавно кто-то стоял там, держась за скалу, подавшись вперед, рассматривая уступ и отлог. Лок чутьем понял то неизъяснимое удивление, что застыло на лице у Нил. Он двинулся вперед по утесу, сперва медленно, потом перешел на бег и мчался все дальше, легкими прыжками преодолевая каменный склон. На бегу он видел разное внутри головы, все там сливалось и стремительно мельтешило: вот Нил, растерянная, испуганная, вот другой, вот показался Ха, он спешит…
Лок повернулся и побежал назад. У обрыва, где его недавно угораздило так нелепо упасть, запах Ха вдруг прекратился, будто на утесе не хватило места.
Лок наклонился и поглядел вниз. Ему видно было, как колышутся хвостатые травы в ярком блеске реки. Он чувствовал, что горестные вопли рвутся из его горла, и зажал себе рот рукой. Травы колыхались, река катила переливчатые серебряные струи мимо темного острова. Потом Локу представилось, что Ха барахтается в воде и течение уносит его в море. Он стал принюхиваться, нашел запах Ха и другого, и запахи эти вели вниз, к лесу. Он миновал кустарник, где Ха нашел ягоды для Лику, увядшие ягоды, но и теперь он жил здесь, среди кустарника. А тогда его ладонь скользнула по веткам, обрывая ягоды. Он был жив в голове у Лока, но повернул вспять, возвращался во времени к дню их весеннего прихода от моря. Лок прытко спустился по склону меж скал и нырнул в лес, под деревья. Луна, которая над рекой светила так ярко, здесь едва пробивалась сквозь гущу почек и недвижные ветки. Древесные стволы стояли сплошными громадами в темноте, но, когда Лок стал пробираться средь них, луна опутала его лучистой паутиной. Здесь был Ха, охваченный волнением. Здесь он прошел к реке. А вон там, у брошенной кучи дров, Нил терпеливо ждала, покуда не отчаялась, и следы ее ног чернели в неверном свете. Здесь она догоняла Ха, оторопелая, встревоженная. Перепутанные следы взбирались по скалам назад, к утесу.
Лок вспомнил, что Ха был в реке. Он пустился бежать, забирая как можно ближе к берегу. Он достиг прогалины, где стояло мертвое дерево, и сбежал к воде. Кусты здесь росли прямо из воды и клонились к поверхности. Ветки подрагивали от течения, и видно было, как оно струится при свете луны, сквозящем из черноты. Лок стал звать:
— Ха! Где ты?
Река не отвечала. Лок позвал опять, подождал, увидел, что Ха стал расплываться и исчезать, после чего он понял, что Ха ушел. Потом с острова долетел крик. Лок опять закричал и запрыгал на месте. Но, прыгая, он уже чувствовал, что голос Ха не прозвучал. То был совсем иной голос; не голос одного из людей, а голос другого. Вдруг Лока охватило волнение. Было отчаянно важно увидать этого другого, которого он чуял и слышал. Он обежал прогалину безо всякой цели, крича во все горло. Потом запах другого долетел до него от влажной земли, и он пошел по этому запаху прочь от реки к склону под боком горы. Он шел по запаху, пригнувшись, в мерцающем свете луны. Запах забирал в сторону от реки, под деревья, и привел к разбросанным скалам и кустам. Здесь могла таиться опасность: коты, или волки, или даже громадные лисы, рыжие, как сам Лок, и особенно хищные после весенней проголоди. Но след другого был прост, и его нигде даже не пересекал запах зверья. Он все удалялся от тропы, которая вела на отлог, явно предпочитая при малейшей возможности выбора дно расщелины, а не крутые скалы на ее склонах. Местами другой останавливался, порой стоял необъяснимо долго, и отпечатки его ступней были обращены вспять. В одном месте, где путь лежал по гладкой крутизне, другой вернулся назад, пройдя больше шагов, чем пальцев на руке. Он опять повернул и пустился бежать вверх по расщелине, и ноги его выворачивали комья земли или, верней, выбивали их всюду, где только ступали на тропу. Он опять остановился, выбрался из расщелины, прилег на ее краю и полежал там недолго. Внутри головы Лок увидал этого мужчину, не умственным усилием, а потому что всякий раз запах говорил ему — сделай так. Подобно тому как запах большого кота пробудил бы в нем кошачью осторожность, чтоб избежать опасной встречи, и кошачье мурлыканье; как при виде Мала, когда он рысцой подымался по склону, люди невольно передразнивали его, так теперь тот запах превратил Лока в того, кто прошел здесь раньше. Он уже начинал знать другого, сам не понимая, как это получается, что он знает. Лок-другой присел у края утеса и вгляделся в скалистый бок горы. Он ринулся в тень скалы, рыча и выжидая. Он осторожно двинулся вперед, упал на четвереньки, медленно подполз и заглянул с края утеса в долину, где текла полноводная река.
Он глядел вниз, на отлог. Над отлогом нависала скала, и он не увидал никого из людей; но из-под этой скалы пляшущий полукруг багрового света растекался по уступу, постепенно бледнея, покуда наконец не стал неотличим от лунного света. Струйка дыма подымалась кверху и уплывала по долине. Лок-другой стал боком спускаться по скале с зубца на зубец. Когда он подобрался к самому отлогу, то стал двигаться еще медленней и всем телом распластался на скале. Он прополз вперед, наклонился и заглянул вниз. Глаза его сразу же ослепил огненный язык, трепетавший над костром; теперь он опять был Лок, у себя дома, вместе с людьми, а другой ушел. Лок оставался на месте, бессмысленно разглядывая землю, и камни, и прочный, удобный уступ. Фа заговорила прямо под ним. Слова были незнакомые, и он не улавливал их смысла. Фа появилась, неся сверток, и рысцой побежала по уступу к головокружительно крутой, едва заметной тропе, которая вела к ледяным женщинам. Старуха вышла, поглядела ей вслед, потом вернулась назад под скалу. Лок услыхал треск дерева, потом фонтан искр взметнулся кверху перед самым его лицом, и свет костра на уступе расширился и заплясал.
Лок попятился и медленно встал. В голове у него была пустота. Он ничего там не видел. А на уступе Фа уже миновала плоскую скалу и полосу земли и стала карабкаться вверх. Старуха вышла с отлога, сбегала вниз к реке и вернулась, неся воду в обеих пригоршнях. Она была так близко, что Лок различал капли, которые сочились у нее меж пальцев, и два костерка, как близнецы, отражались в ее глазах. Она прошла под скалой, и Лок знал, что она его не видела. Вдруг он испугался, потому что она ведь его не видела. Старуха знала так много, и все же его она не видела. Он отторгнут и перестал быть одним из людей; будто единение с другим преобразило его, он стал отличаться от них, и они не могли его видеть. Он не находил слов, чтоб выразить эти мысли, но чувствовал свое отличие и невидимость, будто студеный ветер овевал его кожу. Другой дернул за нити, которые связывали его с Фа, и Малом, и Лику, и с остальными людьми. Эти нити были не украшением жизни, а самой ее сутью. Если б они порвались, человек умер бы сразу. Вдруг Лок ощутил мучительное, как голод, желание, чтоб чьи-то глаза встретились с его глазами и узнали его. Он повернулся, готовый побежать по зубцам и спрыгнуть на отлог; но тут он опять почуял запах другого. Другой не был уже зловещей частью Лока, но привлекал своей незнакомостью и силой. Лок пошел по запаху вдоль зубцов, которые тянулись над уступом, пока не очутился там, где уступ обрывался у воды и путь к ледяным женщинам лежал наверху, над головой.
