Райский сад - Хемингуэй Эрнест Миллер (читать книги бесплатно полностью txt) 📗
— Вы и вправду необыкновенно красивы, — сказал полковник, обращаясь к Кэтрин. — И все же постарайтесь загореть еще.
— Спасибо. Постараюсь, — сказала она. — Нам незачем идти куда-то в такую жару, правда? Посидим здесь, в прохладе? Можем поесть тут в гриль-баре.
— Я приглашаю на обед, — сказал полковник.
— Нет. Мы приглашаем вас.
Дэвид неуверенно поднялся. В баре теперь было больше посетителей. Взглянув на стол, он заметил, что выпил не только свой абсент, но и Кэтрин. Он совершенно не помнил, как это получилось.
Было время сиесты. Они лежали в постели, и Дэвид читал при свете, проникавшем в комнату с левой стороны через приподнятые на треть высоты жалюзи. Свет попадал в комнату, отражаясь от дома на противоположной стороне улицы. Жалюзи были подняты невысоко, так что неба видно не было.
— Полковнику понравился мой загар, — сказала Кэтрин. — Пора снова ехать к морю. А то загар начнет сходить.
— Поедем куда ты захочешь.
— Вот будет хорошо! Можно, я скажу тебе что-то? Ну можно?
— Что?
— Знаешь, за обедом я по-прежнему оставалась мальчишкой. Я хорошо себя вела?
— Нет.
— Нет? Тебе не нравится? Зато теперь я — твой слуга и готова исполнить все, что пожелаешь.
Дэвид продолжал читать.
— Ты сердишься?
— Нет. — «Я просто отрезвел», — подумал он.
— Все стало проще.
— Не думаю.
— Что ж, буду осторожнее. Сегодня утром все, что я ни делала, казалось мне таким правильным и удачным, таким чистым, хорошим и ясным, как день. А теперь можно?
— Лучше не надо.
— Дай я поцелую тебя, и рискнем?
— Только без превращений.
Грудь болела, точно его пронзили железным прутом.
— Зря ты открылась полковнику.
— Но он сам догадался, Дэвид, и сам заговорил об этом. Он все понимает. Глупо было скрывать. Так даже лучше. Он ведь нам друг. Раз я сама все сказала, он будет молчать. А так он мог бы и проболтаться.
— Нельзя же всем все доверять.
— Мне нет дела до всех. Я люблю только тебя. С другими я бы ни за что не стала ссориться.
— У меня такое ощущение, будто мне грудь заковали в колодки.
— Жаль. А мне так легко дышится.
— Моя милая Кэтрин.
— Вот и хорошо. Можешь звать меня Кэтрин, когда захочешь. Я и так твоя. Стоит тебе захотеть, и твоя Кэтрин всегда рядом. А сейчас давай поспим или, может, попробуем еще разок и посмотрим, что получится.
— Давай лучше полежим тихонечко без света, — сказал Дэвид и опустил плетеный абажур, и они затаились рядышком в постели в просторном номере отеля «Палас» в Мадриде — городе, в котором Кэтрин, превратившись в мальчика, средь бела дня разгуливала по музею «Прадо», и вот теперь, в полумраке, она продемонстрирует все, что до сих пор оставалось в тени, и превращениям ее, как казалось Дэвиду, не будет конца.
Глава восьмая
Утром в Бюан-Ретиро было прохладно, как в лесу. Все было зелено, и стволы деревьев чернели на фоне листвы, но расстояния казались не такими, как прежде. Озеро было совсем в другом месте, и когда они увидели его из-за деревьев, оно показалось им совершенно незнакомым.
— Иди вперед, — сказала она. — Я хочу на тебя посмотреть.
Он свернул в сторону, пошел туда, где была скамейка, и сел. Вдалеке виднелось озеро, и он знал, что добраться до него пешком нелегко. Он все еще сидел на скамейке, когда она подошла к нему, села рядом и сказала:
— Все хорошо.
Но охватившее его здесь, в Ретиро, чувство досады стало таким жгучим, что он попросил Кэтрин встретиться с ним попозже в кафе гостиницы «Палас».
— Ты хорошо себя чувствуешь? Хочешь, я пойду с тобой?
— Нет. Со мной все в порядке. Мне просто нужно уйти.
— Увидимся в кафе, — сказала она.
В то утро она выглядела особенно красивой и улыбнулась ему. Улыбнувшись в ответ, он ушел, унося с собой свою досаду. Он не надеялся, что сможет пересилить себя, но это ему удалось, и позже, когда пришла Кэтрин, он уже допивал второй стакан абсента, и досады как не бывало.
— Как дела, дьяволенок?
— Я — твой дьяволенок, — сказала она. — Можно мне тоже выпить?
Официант отошел. Похоже, он был рад видеть Кэтрин такой счастливой. Она спросила:
— Что это значит?
— Было скверно на душе, а теперь все прошло.
— Тебе плохо со мной?
— Нет, — солгал он.
Она покачала головой.
— Прости. Я не думала, что тебе будет так плохо.
— Все прошло.
— Вот и хорошо. Не правда ли, здесь чудно летом и народу совсем нет? У меня идея.
— Опять?
— Мы можем остаться и не ехать к морю. Здесь теперь все наше. И город, и все вокруг. Можем остаться, а потом ехать назад, прямо в Ла-Напуль.
— У нас не так уж много вариантов.
— Перестань. Мы только начали.
— Да… Всегда можно начать все сначала.
— Конечно, можно, так мы и сделаем.
— Давай не будем об этом, — сказал он.
Он почувствовал, как снова подступает досада, и сделал большой глоток.
— Очень странно, — сказал он. — Этот напиток имеет вкус досады. Неподдельный вкус досады, а хлебнешь — и она исчезает.
— Мне не нравится твое настроение. Это не для нас.
— Возможно, дело только во мне.
— Не раскисай.
Она тоже отпила из бокала, посмотрела по сторонам и сказала:
— Я все могу. Смотри внимательно. Сейчас, сидя в открытом кафе отеля «Палас» в Мадриде, ты видишь и «Прадо», и улицу, и дождеватели под деревьями, и это не мираж. Это грубая действительность. Но я умею превращаться. Вот, смотри. Перед тобой снова губы твоей любимой и все, что тебе так нравится. Правда, получилось? Скажи.
— Зачем ты это?
— Тебе нравится, что я — женщина, — сказала она очень серьезно, а потом улыбнулась.
— Да.
— Вот и хорошо, — сказала она. — Прекрасно, что хоть кому-то это нравится. Ведь это дьявольски скучно.
— Не заставляй себя.
— Ты разве не слышал, что я сказала? Разве не видел? Ты хочешь, чтобы я вывернулась наизнанку, раздвоилась, и все потому, что ты никак не определишься? Потому что я не нравлюсь тебе ни так, ни этак?
— Пожалуйста, убавь тон.
— Это почему же? Тебе же нравится, что я — женщина? Значит, должно нравиться и все остальное. Сцены, истерики, пустые обвинения, капризы, разве не так? Ладно, я успокоюсь. Чтобы ты не чувствовал себя неловко перед официантом. И чтобы официант не чувствовал себя неловко. Буду читать эти проклятые письма. Нельзя ли кого-нибудь послать за ними?
— Я принесу.
— Нет. Мне нельзя оставаться здесь одной.
— Тоже верно, — сказал он.
— Вот видишь? Поэтому я и прошу кого-нибудь послать за ними.
— Botones 13 не дадут ключа от комнаты. Я пойду сам.
— Ну хватит, — сказала Кэтрин. — С меня довольно. Зачем мне все это? Нелепо и недостойно. Вышло так глупо, что я даже не хочу просить прощения. К тому же мне все равно нужно подняться в номер.
— Сейчас?
— Ведь я — женщина, черт возьми. Я думала, раз я — женщина и остаюсь ею, то по крайней мере могу иметь ребенка. Так нет…
— Наверное, это я виноват.
— Давай не будем искать виноватых. Ты посиди, а я принесу письма. Займемся почтой, как подобает жеманным, добропорядочным, разумным американским туристам, которые расстроились, приехав в Мадрид не в сезон.
За обедом Кэтрин сказала:
— Вернемся в Ла-Напуль. Там сейчас пусто, мы заживем тихо и славно, будем работать и заботиться друг о друге. Можем поехать в Экс, туда, где жил Сезанн. Мы там побыли так недолго.
— И чудесно проведем время.
— Тебе ведь пора снова начать работать?
— Да. Самое время. Это точно.
— Все будет хорошо, и я выучу испанский по-настоящему, на случай если вернемся. И мне так много надо прочесть.
— Дел хватает.
— Мы все успеем.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Глава девятая
Новый план просуществовал немногим более месяца. Они занимали три комнаты в конце невысокого, выкрашенного в розовый цвет типично прованского дома, в котором уже останавливались раньше. Дом стоял в сосновом бору на окраине Ла-Напуль. Окна выходили на море, и из расположенного перед домом сада, где они обедали, сидя под деревьями, видны были пустые пляжи, высокие заросли папируса вдоль дельты небольшой реки, а по другую сторону залива — белый изгиб Канна, за которым виднелись холмы и далекие горы. Летом в доме, кроме них, никто не останавливался, и хозяин с женой были рады их возвращению.
