Легенда об Уленшпигеле - де Костер Шарль (читать книги бесплатно полностью .txt) 📗
Книга пятая
1
Как скоро монах, которого привел на корабль Ламме, удостоверился, что гёзы не собираются убивать его, а только хотят взять выкуп, то стал задирать нос.
– Ай, ай, ай! – говорил он, расхаживая и яростно мотая головой. – Ай, ай, ай! В какую бездну мерзостей, гадостей, пакостей и гнусностей я попал, ступив ногой в деревянное это корыто! Если бы Господь не помазал меня...
– Собачьим салом? – спрашивали гёзы.
– Сами вы собаки! – огрызался монах и продолжал разглагольствовать: – Да, да, паршивые, грязные, худые бродячие собаки, сбежавшие с тучного пути святой нашей матери – римско-католической церкви и устремившиеся по бесплодной тропе презренной голодранки – церкви реформатской. Да, да, если б меня сейчас не было на деревянной этой посудине, в этом вашем корыте, Господь давно бы уже низринул его в пучину морскую вместе со всеми вами, вместе с окаянным вашим оружием, с бесовскими вашими пушками, с вашим певуном-капитаном, с богомерзкими вашими полумесяцами. Да, да, Господь низринул бы вас в неисследимую глубину царства сатаны, и там бы вы не горели, нет! Вы бы там коченели, дрожали, замерзали до скончания века. Да, да, так Царь Небесный угасил бы в ваших сердцах огнь злочестивой ненависти к нашей доброй матери – святой римско-католической церкви, к святым угодникам, к архиереям и к благодетельным, мягким и мудрым королевским указам. Да, да! А я с заоблачных райских высот глядел бы на вас, а вы были бы белые-белые, синие-синие от холода. ’T sy! ’T sy! ’T sy! (И да будет так, да будет так, да будет так!)
Матросы, солдаты и юнги потешались над ним и стреляли в него сухим горохом из трубочек. А он закрывал лицо руками от пуль.
2
На смену кровавому герцогу пришли менее жестокие властелины – Медина-Сели [246] и Рекесенс [247] . После них именем короля правили Генеральные штаты. [248]
Между тем жители Зеландии и Голландии [249] , которым очень помогли море и плотины – эти естественные валы и крепостные стены, – воздвигли Богу свободных людей свободные храмы, а палачам-папистам никто не мешал тут же, рядом, распевать молитвы, а принц Оранский решил не создавать династию наместников короля.
От Гентского замирения [250] ждали, что оно раз навсегда положит конец вражде, но не тут-то было: противники замирения валлоны [251] разгромили Бельгию. Эти самые paternosterknecht’ы [252] , с крупными черными четками на шее (две тысячи таких четок были впоследствии найдены в Спиенне и в Геннегау), отбирали в полях и лугах лучших коней и быков и угоняли их тысячами, уводили женщин и девушек, не платили за постой, сжигали в амбарах крестьян, с оружием в руках защищавших плоды тяжких своих трудов.
И народ говорил:
– Того и гляди нагрянет к нам дон Хуан [253] со своими испанцами, а его высочество – с французами, но только не с гугенотами, а с папистами, а Молчаливый, чтобы ему не мешали править Голландией, Зеландией, Гельдерном, Утрехтом и Оверэйсселем, заключил тайный договор с герцогом Анжуйским [254] и уступил ему Бельгию, и герцог станет королем Бельгийским.
Некоторые все же не теряли надежды.
– В распоряжении Генеральных штатов двадцать тысяч пехотинцев, мощная артиллерия и славная конница, – говорили они. – Такому войску никакие иноземцы не страшны.
Более осведомленные, однако, возражали:
– У Генеральных штатов есть двадцать тысяч пехотинцев, но только не в поле, а на бумаге. Конница у них малочисленная, paternosterknecht’ы крадут их коней в одной миле от лагеря. Артиллерии у них совсем нет – последние сто пушек с порохом и ядрами они отправили дону Себастьяну Португальскому. Неизвестно, куда делись два миллиона экю, которые мы в четыре срока внесли в виде налогов и контрибуций. Жители Гента и Брюсселя вооружаются [255] . Гент стоит за реформу, а куда гентцы, туда и брюссельцы. В Брюсселе мужчины возводят укрепления, а чтобы им было веселее, женщины бьют в бубны. А Гент Отважный посылает Брюсселю Веселому порох и пушки, а то у Брюсселя их маловато для защиты от «недовольных» [256] и от испанцев. И теперь и в городах и в селах, in ’t plat landt, все видят, что нельзя верить ни знатным господам, ни кому бы то ни было. И все мы, горожане и селяне, шибко горюем: мы не то что деньги, а и кровь свою отдаем для блага родины, а жизнь в родном краю все не становится легче. И бельгийцы встревожены и огорчены, что нет у них надежных вождей, которые повели бы их в бой и привели к победе, а между тем бельгийцы не пожалели бы усилий для того, чтобы стереть с лица земли врагов свободы.
И говорили между собой люди осведомленные:
– Когда в Генте происходило замирение, голландские и бельгийские сеньоры поклялись искоренить вражду, поклялись, что Бельгия и Нидерланды будут оказывать друг другу помощь, отменили королевские указы и конфискации, объявили, что католики и реформаты больше не будут преследовать друг друга, обещали уничтожить оскорбительные для нас колонны, трофеи, надписи и изображения, которые остались после герцога Альбы. Однако в сердцах главарей вражда не утихла. Дворяне и попы делают все для того, чтобы союз областей распался. Они проедают деньги, предназначенные на содержание армии. Пятнадцать тысяч судебных дел о возвращении конфискованного имущества не разбираются. Лютеране и католики объединяются против кальвинистов. Законные наследники не могут добиться, чтобы из их владений были изгнаны узурпаторы. Памятник герцогу [257] свален, но в сердцах дворян и попов образ инквизиции запечатлелся неизгладимо.
И злосчастное крестьянство, и удрученные горожане – все ждали, когда же наконец придет храбрый и надежный вождь и поведет их в бой за свободу.
И они говорили между собой:
– Где же эти высокие особы, подписавшие Соглашение, объединившиеся якобы для пользы отечества? Зачем же эти двуличные люди заключали так называемый «священный» союз? Затем, чтобы немедленно его расторгнуть? Для чего понадобились все эти шумные сборища? Только для того, чтобы навлечь гнев короля, а потом снова разбрестись? Но ведь так поступают последние трусы и предатели. Если б все эти крупнопоместные и мелкопоместные дворяне – а их там было пятьсот человек – заключили меж собой истинно братский союз, они сумели бы нас защитить от извергов-испанцев. Но они, подобно Эгмонту и Горну, пожертвовали благом Бельгии ради своего собственного блага.
– Ой, беда! – говорил народ. – К нам пожаловал честолюбивый красавец дон Хуан – он враг Филиппа, но еще более ярый враг нашей родины. Он ставленник папы и свой собственный. Дворянство и духовенство предали нас.
Дворянство и духовенство только играют в войну. На стенах домов в Генте и Брюсселе, на мачтах кораблей, принадлежащих гёзам, можно прочитать имена изменников – полководцев и комендантов крепостей: имя графа де Лидекерне, сдавшего без боя свой замок дону Хуану; льежского профоса, собиравшегося продать город дону Хуану; господ Арсхота [258] , Мансфельда [259] , Берлеймона, Рассенхина [260] ; имена членов Государственного совета – правителя Фрисландии Жоржа де Лалена [261] и главнокомандующего Росиньоля, эмиссара дона Хуана, кровавого посредника между Филиппом и Хауреги [262] , покушавшихся, но неудачно, на жизнь принца Оранского; имя архиепископа Камбрейского, намеревавшегося впустить испанцев в Камбре; имена антверпенских иезуитов, предложивших Генеральным штатам три бочки золота, то есть два миллиона флоринов, за то, чтобы не разрушать замок в Антверпене и сдать его целехоньким дону Хуану; имя епископа Льежского; имена католических «златоустов», клеветавших на патриотов; имя епископа Утрехтского, от коего горожане потребовали выбрать другое место для плетения сети измены, и названия нищенствующих орденов, ливших воду на мельницу дона Хуана. Жители Хертогенбоса прибили к позорному столбу имя кармелитского монаха Пьера, который при поддержке епископа и прочего духовенства чуть было не сдал город дону Хуану.
246
После них именем короля правили Генеральные штаты. – После внезапной смерти Рекесенса единственным органом власти, верным королю, оставался Государственный совет, но он не пользовался авторитетом. Испанские солдаты мародерствовали, не разбирая, где враг, где союзник. Неудивительно, что оппозиционные настроения вновь охватили все слои населения, включая и дворянство и часть духовенства. Положение как нельзя более благоприятствовало агитации сторонников Вильгельма Оранского. 4 сентября 1576 г. в Брюсселе они произвели переворот. Государственный совет был арестован. По почину дворянства, пытавшегося удержать инициативу в своих руках, были созваны Генеральные штаты, которым надлежало решить основные политические вопросы. Штаты, созванные вопреки запрещению Филиппа II, в своей деятельности прикрывались его именем. С осени 1577 г. они находились под сильным влиянием сторонников Вильгельма и вели войну с испанцами.
247
...Зеландии и Голландии... – Северные провинции Нидерландов, освобожденные восстанием 1572 г., к этому времени представляли собой уже самостоятельную силу, складывавшуюся в новое государство со своими экономическими и политическими интересами.
248
Гентское замирение (умиротворение) – документ, принятый Генеральными штатами в ноябре 1576 г. Этим актом было отменено кровавое законодательство Альбы и указы против еретиков. Бесчинствовавшие в стране испанские войска (незадолго до этого они разгромили Антверпен, см. примеч. к с. 549) объявлялись вне закона. Голландия и Зеландия получали право на самоуправление, но провозглашалась необходимость сохранения единства страны. Основные вопросы оставались, однако, нерешенными: кальвинизм запрещался на юге, а католичество на севере. Не был решен и вопрос об отношении к Испании. Дворянство и духовенство юга рассчитывали на примирение с королем, и сам документ был принят именем Филиппа II.
249
...противники замирения валлоны... – В валлонских провинциях, граничивших с Францией, – Геннегау (Эно) и Артуа, – большую силу сохраняли католическая церковь (владевшая здесь крупными землями) и католическое дворянство. Поэтому первые открытые выступления феодальной реакции начались здесь. Ей удалось использовать в своих интересах и движение отсталого крестьянства, разоренного войной и страдавшего от насилия иноземных солдат; из этих-то крестьян и создавались дружины так называемых патерностеркнехтов.
250
Песня (флам.).
251
Дон Хуан Австрийский (1547—1578) – побочный сын Карла V. Испанский наместник в Нидерландах (1576—1578), назначенный Филиппом II на эту должность в надежде на прекращение войны (для чего этот честолюбец был наименее подходящим человеком), он сначала вступил в переговоры с католической частью Генеральных штатов и пытался добиться «мирного завоевания» Нидерландов даже ценой частичного признания Гентского замирения. Убедившись в неосуществимости этого замысла, Дон Хуан возобновил войну.
252
Герцог Анжуйский, Франциск Валуа (1556—1584) – брат французского короля Генриха III. Был призван в Нидерланды дворянской партией. Лавируя между всеми партиями и не сохраняя верности ни одной, он разбойничал в Нидерландах с французскими войсками, жестоко грабившими население. В 1580 г. добился того, что Генеральные штаты признали его правителем Нидерландов, но через три года поднял мятеж. Не справившись с оказанным ему сопротивлением, покинул Нидерланды и вскоре умер. Действия этого честолюбивого, вероломного и развратного авантюриста нанесли большой урон всему делу восставших на юге и заметно подорвали авторитет Вильгельма Оранского.
253
Жители Гента и Брюсселя вооружаются. – После возобновления войны Хуаном Австрийским в городах страны начались восстания против сторонников соглашения с испанцами. Брюссель восстал в августе 1577 г., Гент в октябре. В восставших городах создавались демократические органы власти – «Комитеты восемнадцати», которые брали в свои руки дело обороны городов.
254
«Недовольные». – Так называли себя дворяне-католики – перебежчики из армии Генеральных штатов. Мятеж «недовольных» был начат валлонскими офицерами.
255
Памятник герцогу... – В 1568 г. Альба, уверовав в свою победу, соорудил себе целых два памятника: один в Брюсселе, на месте разрушенного им дворца Кейлембурга, другой – в Антверпене, в построенной им крепости.
256
Арсхот, Филипп де Круа, герцог (1526—1595) – член Государственного совета, долго сохранявший верность испанцам. В конце 70-х – начале 80-х гг. сотрудничал с Генеральными штатами и пытался вести самостоятельную политику. Когда испанцы победили в южных провинциях, уехал в Венецию.
257
Мансфельд, Петер Эрнст, граф (1517—1604) – член Государственного совета, деятель католической партии.
258
Рассенхин, Максимилиан, барон – сторонник испанцев. Принимал участие в заседаниях Государственного совета.
259
Жорж де Лален, граф Ренненберг (ум. в 1581 г.) – брат Гоохстратена. Наместник Генеральных штатов во Фрисландии, Гронингене, Дренте и Оверэйсселе. В 1580 г. предал дело восставших.
260
Рассенхин, Максимилиан, барон – сторонник испанцев. Принимал участие в заседаниях Государственного совета.
261
Жорж де Лален, граф Ренненберг (ум. в 1581 г.) – брат Гоохстратена (см. примеч. к с. 279). Наместник Генеральных штатов во Фрисландии, Гронингене, Дренте и Оверэйсселе. В 1580 г. предал дело восставших.
262
Хауреги, Хуан – покушался в марте 1582 г. на жизнь Вильгельма Оранского и ранил его.
