Унесенные ветром - Митчелл Маргарет (список книг .txt) 📗
Под беспощадно палящим солнцем — кто плечом к чьему-то плечу, кто головой к чьим-то ногам — сотни и сотни раненых заполняли все пространство на железнодорожных путях и платформах. Их ряды под навесом депо уходили в бесконечность. Некоторые лежали молча и совершенно неподвижно, другие метались и стонали. И над всей этой кровью, грязными повязками, зубовным скрежетом, проклятьями, вырывавшимися из груди раненых, когда санитары перекладывали их с носилок на землю, — мухи, тучи мух вились в воздухе, жужжали, ползали по лицам. В знойном воздухе стоял запах пота, крови, немытых тел, кала, мочи. Смрад накатывал на Скарлетт волнами, и минутами ей казалось, что ее сейчас стошнит. Санитары с носилками сновали туда и сюда среди распростертых на земле почти вплотную друг к другу тел, нередко наступая на раненых, а те стоически молчали, глядя вверх, — ждали, когда у санитаров дойдут руки и до них.
Скарлетт попятилась, зажав рот ладонью, чувствуя, как тошнота подступает к горлу. Она не могла сделать дальше ни шагу. Немало перевидала она раненых — и в госпиталях, и на лужайке перед домом тети Питти, после битвы у Персикового ручья, — но ничто, ничто не шло в сравнение с этим! Кровоточащие, смердящие тела прямо под палящим солнцем — нет, такого она еще не видела! Это был подлинный ад — страдания, крики, зловоние и… Скорей! Скорей! Скорей! Янки подходят! Янки подходят!
Скарлетт распрямила плечи и ступила туда, в гущу тел, перебегая глазами с одной стоявшей на ногах фигуры на другую, ища доктора Мида. И тут же поняла, что ничего у нее не выйдет, так как надо было смотреть себе под ноги, чтобы не наступить на какого-нибудь беднягу. Она подобрала юбки и стала осторожно пробираться между лежавшими на земле телами, направляясь к группе мужчин, стоявших поодаль и отдававших распоряжения санитарам с носилками.
На пути чьи-то руки судорожно хватали ее за юбку, она слышала хриплые восклицания:
— Леди, пить! Леди, пожалуйста, пить! Бога ради, леди, пить!
Пот струился по ее лицу, она старалась вырваться из цеплявшихся за ее юбку рук. Если — казалось ей — она нечаянно наступит на одного из этих людей, то завизжит и потеряет сознание. Она перешагивала через мертвых и через раненых, лежавших неподвижно с остекленелыми глазами, зажимая руками рваные раны в животе, с присохшими к ним обрывками окровавленной одежды, и повсюду были торчавшие колом от запекшейся крови бороды, раздробленные челюсти, разорванные рты, откуда неслись нечленораздельные звуки, означавшие, должно быть:
— Пить! Пить!
Если она сейчас же не разыщет доктора Мида, у нее начнется истерика. Она бросила взгляд в сторону группы мужчин, стоявших под навесом, и закричала что было мочи:
— Доктор Мид! Есть здесь доктор Мид?
Один из мужчин обернулся, отделился от группы и поглядел в ее сторону. Это был доктор Мид: без сюртука, рукава рубашки закатаны по локоть, и штаны, и рубашка алы от крови, как у мясника, и даже кончик седеющей бородки — в крови. Он был словно пьяный — пьяный от смертельной усталости, жгучего сострадания и бессильной злобы. На серых от пыли щеках струйки пота проложили извилистые борозды. Но голос его, когда он обратился к ней, звучал спокойно и решительно:
— Слава богу, что вы пришли. Мне дорога сейчас каждая пара рук.
На мгновение она замерла, глядя на него в растерянности, выпустив из руки подол. Подол упал на грязное лицо какого-то раненого, и тот беспомощно завертел головой, стараясь высвободиться от душивших его оборок. О чем он толкует — этот доктор? От пыли, летевшей из-под колес санитарных повозок, у нее защекотало в горле, в носу стало липко от омерзительного зловония.
— Скорей сюда, детка! Скорей!
Она подобрала юбки и торопливо направилась к нему, снова перешагивая через распростертые тела. Она схватила доктора за руку и почувствовала, как дрожит его рука от напряжения и усталости, хотя лицо сохраняло твердость.
— Ах, доктор! — воскликнула она. — Вы должны пойти к нам — Мелани рожает.
Он поглядел на нее так, словно ее слова не доходили до его сознания. Какой-то раненый, лежавший на земле, с походным котелком под головой, добродушно ухмыльнулся, услыхав ее слова:
— Ну, с этим-то они умеют справляться, — одобряюще произнес он.
Скарлетт даже не поглядела на него, она потрясла доктора за плечо.
— Мелани! У нее ребенок! Доктор, вы должны пойти! Она… у нее. — Сейчас было не до околичностей, но среди этих сотен мужских ушей слова не шли у Скарлетт с языка. — У нее сильные схватки. Доктор, прошу вас!
— Что? Рожает? Да черт побери! — внезапно вскипел доктор, и лицо его исказилось от ярости — ярости, направленной не на Скарлетт, а на весь мир, в котором могут твориться такие дела. — Вы что, рехнулись? Как я могу оставить этих людей? Они умирают сотнями! Я не могу оставить их ради растреклятого ребенка. Раздобудьте какую-нибудь женщину, она поможет. Позовите мою жену.
Скарлетт открыла было рот, хотела сказать ему, почему миссис Мид не может прийти, и осеклась. Он даже не знает, что его собственный сын ранен! Промелькнула мысль: остался ли бы доктор тут, знай он об этом, и что-то подсказало ей — да, если бы даже Фил умирал, доктор остался бы на своем посту, чтобы оказывать помощь многим, а не одному.
— Вы должны пойти к ней, доктор. Вы сами говорили, что у нее будут тяжелые роды… — Да неужели и вправду она, Скарлетт, стоит тут, среди всего этого ада, среди стонов и воплей, и во всеуслышание произносит такие ужасные, грубые слова? — Она умрет, если не придете!
Доктор резко выдернул руку из вцепившихся в нее пальцев и сказал так, словно не расслышал ее слов или не понял их значения:
— Умрет? Да они все умрут — все эти люди. Нет бинтов, нет йода, нет хинина, нет хлороформа. О господи, хоть бы чуточку морфия! Хотя бы для самых тяжелых! Хоть немного хлороформа! Будь прокляты янки! Будь они прокляты!
— Провалиться бы им в преисподнюю, доктор! — сказал лежавший у их ног человек, и оскал его зубов блеснул над спутанной бородой.
Скарлетт начала дрожать всем телом, и от страха на глазах у нее выступили слезы. Доктор не пойдет с нею к Мелани. И Мелани умрет. А она только что желала ей смерти. Нет, доктор не пойдет.
— Во имя господа бога, доктор! Ну, пожалуйста!
Доктор закусил губу, на скулах его заиграли желваки, он овладел собой.
— Дитя мое, я постараюсь. Обещать не могу, но постараюсь. После того, как мы сделаем, что можем для этих людей. Янки подходят, и наши войска покидают город. Я не знаю, как янки могут поступить с ранеными. Поезда не ходят. Дорога на Мэйкон в руках янки… Но я постараюсь… А вы ступайте пока. Не мешайте мне работать. Принять ребенка не такое уж сложное дело. Надо только перевязать пуповину…
Санитар тронул его за руку, и он, отвернувшись от Скарлетт, начал быстро отдавать распоряжения, указывая то на одного, то на другого раненого. Лежавший на земле человек поглядел на Скарлетт с сочувствием. Она повернулась к нему спиной, но доктор уже позабыл про нее.
Она снова начала торопливо пробираться между ранеными — назад к Персиковой улице. На доктора надежды нет. Ей придется справляться самой. Еще слава богу, что Присей знает все по части акушерства. Голова у нее разламывалась от жары, и она чувствовала, что мокрый от пота лиф прилип к телу. Мозг ее отупел, и ноги стали как ватные — словно в страшном сне, когда знаешь, что надо бежать, и не можешь сдвинуться с места. Обратный путь до дома представился ей бесконечным.
А потом в голове у нее опять завертелся знакомый припев: «Янки подходят!» Сердце заколотилось сильней, и тело стало возвращаться к жизни. — Убыстрив шаг, она слилась с толпой у Пяти Углов — народу здесь было столько, что ей пришлось сойти с узкого тротуара на мостовую. Ряд за рядом проходили солдаты — покрытые пылью, едва волоча ноги от усталости. Казалось, им не будет конца — этим бородатым, грязным людям с винтовками за спиной, двигавшимся мимо походным маршем. Ездовые сыромятными бичами погоняли тощих мулов, тащивших орудия. Провиантские фургоны с изодранным в клочья брезентовым верхом подпрыгивали на выбоинах мостовой. Поднимая клубы пыли, нескончаемой чередой проезжала конница. Никогда еще Скарлетт не доводилось видеть сразу такого количества военных. Отступление! Отступление! Армия покидала город.
