Источник. Книга 1 - Рэнд Айн (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
— А мне ясно. Когда я рекомендовал Рорка, у меня были все основания и самые веские причины полагать, что он создаст для нас шедевр. Но этого не случилось. Хоптон, знаешь ли ты, какая сила может опрокинуть все расчеты людей?
— К-какая?
— Господь этим способом отверг твое приношение. Он не счел тебя достойным поднести ему храм. Видимо, Хоптон, ты можешь обмануть меня и кого угодно, но нельзя ввести в заблуждение Всевышнего. Ему ведомо, что душа твоя чернее сверх всех моих представлений.
Он долго так говорил — спокойно и сурово. Хоптон сжался в клубок от ужаса. В конце Тухи сказал:
— Кажется ясно, Хоптон, что тебе не получить прощения, обращаясь прямо к Всевышнему. Только чистый сердцем может возвести храм. Ты должен пройти много ступеней смиренного искупления, прежде чем достигнешь верхней. Прежде чем оправдать себя в глазах Господа, ты должен оправдаться перед людьми. Этому зданию не суждено быть храмом, оно предназначено стать обителью человеческого милосердия. Например, приютом для дефективных детей.
Хоптон Стоддард сдался не сразу.
— Позже, Эллсворт, позже, — ныл он. — Дай мне время. — Он согласился подать в суд на Рорка, как предложил Тухи, чтобы возместить стоимость переделок, а после решить, каких именно переделок.
— Не удивляйся тому, что я буду писать или говорить на эту тему, — сказал ему Тухи на прощание. — Я вынужден иной раз сказать неправду. Я должен оградить свою репутацию от позора, виной которому не я, а ты, мой друг. Вспомни, что ты поклялся никогда не разглашать, кто посоветовал тебе нанять Рорка.
На следующий день в «Знамени» было опубликовано «Святотатство». Запал сработал, его подожгло объявление об иске Стоддарда.
Никто не жаждал крови из-за здания, но атаке подверглась религия. Слишком уж постарался агент по связям с прессой, пружина общественного интереса была заведена, и множество людей спустили ее.
Буря негодования, поднявшаяся против Говарда Рорка и его храма, удивила всех, кроме Эллсворта Тухи. Священники проклинали сооружение в своих проповедях. Женские клубы принимали резолюции протеста. Комитет матерей занял восьмую страницу газеты гневным протестом, в котором почему-то требовалось оградить детей. Знаменитая актриса опубликовала статью о принципиальной общности всех искусств, в ней она объясняла, что храм Стоддарда по своей структуре безгласен, еще она вспоминала о том времени, когда играла Марию Магдалину в большой библейской драме. Некая дама из общества тоже разрешилась статьей об экзотических храмах и святынях, которые ей довелось видеть во время опасных странствий в джунглях, она восторгалась трогательной верой дикарей и упрекала современного человека в цинизме. Храм Стоддарда, писала она, — символ разложения и упадка. Снимок изображал даму в бриджах, стройной ножкой она попирала гриву убитого льва. Профессор колледжа написал редактору газеты письмо о своем богатом духовном мире, он утверждал, что в таких местах, как храм Стоддарда, его духовный мир тускнеет. Кики Холкомб в письме редактору делилась мыслями о жизни и смерти.
АГА выступила с полным достоинства заявлением, в котором отмежевалась от храма Стоддарда, назвав его духовно-эстетическим суррогатом. Сходные по смыслу, но менее сдержанные в формулировках заявления сделали Советы американских строителей, писателей и художников. О них никто никогда раньше не слышал, но они называли себя советами, и это придавало вес их голосам.
Люди говорили друг другу: «А вы знаете, что Совет американских строителей считает этот храм верхом безвкусицы?» Это говорилось тоном, намекавшим на близкое знакомство со сливками мира искусства. Собеседник, конечно, не хотел обнаружить своего невежества и, хотя слыхом не слыхивал о таком объединении, отвечал: «Я так и думал, что они заявят об этом. А вы?»
Хоптон Стоддард получил так много писем с выражением сочувствия, что почувствовал себя счастливым. Раньше он не пользовался популярностью. Эллсворт, думал он, был прав, его сограждане прощали его. Эллсворт всегда прав.
Газеты повыше классом вскоре оставили эту историю. Но «Знамя» продолжало подогревать страсти. Для «Знамени» это была находка. Гейл Винанд был в отъезде, он путешествовал на своей яхте в Индийском океане. Без него Альва Скаррет рвался в бой. Его устраивало продолжение крестового похода. От Эллсворта Тухи даже не требовалось подталкивать его. Скаррет сам горел желанием. Повод был великолепен.
Он писал о закате цивилизации и оплакивал утрату чистой веры. Он устроил конкурс сочинений старшеклассников на тему «Почему я хожу в церковь». Он начал серию иллюстрированных статей «Церкви нашего детства». Он заказывал фотографии сакральных фигур и идолов, которым поклонялись в разные века: сфинкса, горгулий, тотемных столбов. Он опубликовал множество фотографий со статуей Доминик — с подобающими гневными подписями; имя модели, впрочем, упомянуто не было. Он печатал карикатуры на Рорка, изображая его в виде варвара в медвежьей шкуре, размахивающего дубинкой. Он делился умными мыслями о Вавилонской башне, не достигшей небес, а также об Икаре, рухнувшем на своих восковых крыльях.
Эллсворт Тухи воздерживался от активных действий и наблюдал. Он сделал еще два скрытых хода: нашел в архиве «Знамени» фотографию Рорка на открытии дома Энрайта — лицо человека в момент наивысшего восторга. Он напечатал фотографию в «Знамени» под заголовком «Вы счастливы, мистер Супермен?». Во-вторых, в ожидании слушания дела он заставил Стоддарда открыть храм для публики. Многочисленные экскурсанты оставили непристойные рисунки и надписи на пьедестале статуи Доминик.
Были и немногие, кто приходил полюбоваться и восхититься зданием в благоговейном молчании, но это были люди, обычно не принимавшие участия в общественных движениях. Остин Хэллер опубликовал гневную статью в защиту Рорка и храма. Но он не был признанным авторитетом ни в области архитектуры, ни в области религии, и его статья осталась незамеченной.
Сам Говард Рорк никак не пытался защититься.
Его попросили высказать свое мнение, и он принял в своем кабинете группу репортеров. Он был совершенно спокоен и сказал:
— Я не могу говорить о собственной работе. Я оскорбил бы читателей и себя, если бы попытался накормить их потоком словесного вздора. Но я рад видеть вас здесь. Хочу сказать: я приглашаю осмотреть храм всех желающих, и мне было бы интересно услышать, что люди думают о моей работе, если, конечно, им захочется высказать свое мнение.
Репортаж об этом интервью был напечатан в «Знамени». В нем говорилось: «Мистер Рорк, на которого, кажется, ополчилось сейчас все общество, принял репортеров с видом самодовольного высокомерия, назвав общественное мнение вздором. Он не захотел говорить, но, по всей видимости, прекрасно осознавал, что все происходящее послужит ему хорошей рекламой. По его слогам, все, что ему нужно, — это привлечь к своему зданию внимание как можно большего числа людей».
Несмотря на настойчивые уговоры Остина Хэллера, Рорк отказался нанять адвоката для предстоящего процесса. Он сказал, что будет сам защищаться в суде, но отказался объяснить, каким образом собирается это делать.
— Остин, во многом я охотно следую общепринятым нормам. Я охотно ношу такую же одежду, что и все, ем то же, что и все, и, как все, пользуюсь метро. Но есть вещи, которые я не могу и не хочу делать так, как все. И это — одна из них.
— Да что ты понимаешь в судах и законах? Ведь он выиграет.
— Выиграет что?
— Свой иск.
— Разве так важно, кто выиграет? Это пустяки. Ведь я все равно не смогу помешать ему поступить с этим зданием, как ему заблагорассудится. Храм принадлежит ему. Он может стереть его с лица земли или отдать под фабрику по производству клея. Он может сделать это в любом случае, независимо от того, кто выиграет.
— Да, но он воспользуется для этого твоими деньгами.
— Может быть, и моими деньгами.
Стивен Мэллори никак не выразил своего отношения к происходящему. Но лицо у него было такое, как в тот вечер, когда Рорк встретил его впервые. Как-то Рорк попросил его: