Атлант расправил плечи. Часть II. Или — или (др. перевод) - Рэнд Айн (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Вы хотите сказать, что, судя по состоянию путей, телефоны могут не работать? Но мы должны попытаться.
— Да.
Дагни повернулась, чтобы идти, но остановилась. Она понимала, что слова бесполезны, но они вырвались у нее против воли.
— Знаете, тяжелее всего видеть те красные фонари, что наши люди установили позади поезда, чтобы защитить нас. Они ценят наши жизни больше, чем страна — их жизни.
Бросив на нее многозначительный взгляд, он серьезно ответил:
— Да, мисс Таггерт.
Спускаясь по лестнице с паровоза, они увидели группку пассажиров, столпившихся у путей, и еще несколько фигурок, выходящих из вагонов, чтобы присоединиться к остальным. Повинуясь инстинкту, люди, недавно молча ожидавшие внутри поезда, догадались, что кто-то принял на себя ответственность за происходящее, и теперь уже неопасно проявлять признаки жизни.
Пассажиры с надеждой смотрели на приближавшуюся к ним Дагни. Лица, неестественно бледные в свете луны, объединило общее настороженное выражение страха, смешанного с надеждой, и дерзости, прикрытой выжиданием.
— Есть здесь человек, готовый говорить от имени пассажиров? — спросила Дагни.
Переглянувшись между собой, люди не ответили.
— Хорошо, — продолжила она. — Вам и не нужно говорить. Я — Дагни Таггерт, вице-президент этой железной дороги и… — из группы пассажиров донесся ропот и шепот облегчения, — …и говорить буду я. Наш поезд бросила обслуживающая бригада. Это не авария. Никаких поломок нет. Паровоз исправен. Но им некому управлять. В газетах такие поезда называют «замороженными». Вы все знаете, что это означает, знаете и причины. Возможно, они были вам известны даже раньше, чем тем людям, что бросили вас сегодня ночью. Закон запрещает им дезертировать. Но сейчас нам это не поможет.
Неожиданно раздался истерический женский крик:
— Что же нам делать?
Дагни посмотрела на нее. Женщина как будто хотела вжаться в остальных, заслониться человеческими телами от вида великой пустоты, плоской равнины, растворившейся в мертвенном лунном свете. Женщина накинула пальто прямо поверх халата. Пальто распахнулось: из-под тонкой ткани с нарочитой непристойностью выступал округлый живот, и она даже не пыталась его прикрыть. На мгновение Дагни пожалела о необходимости продолжать.
— Я пойду по путям до телефона, — звонким голосом, холодным как лунный свет, продолжила она. — С интервалами в пять миль на линии есть телефоны для экстренной связи. Я позвоню, чтобы выслали новую бригаду. Это займет некоторое время. Прошу всех оставаться на местах и, по возможности, сохранять порядок.
— А как быть с бандами налетчиков? — спросил другой нервный женский голос.
— Правильно, — согласилась Дагни. — Мне лучше найти спутника. Кто готов пойти со мной?
Видимо, Дагни неверно поняла, чью безопасность имела в виду женщина — никто не захотел пойти с ней.
Пассажиры не смотрели на нее и избегали взглядов друг друга. Дагни не видела глаз, только влажные овалы, поблескивающие в свете луны. Вот они, думала она, люди нового века, те, кто требует самопожертвования и принимает его. Ее остро полоснуло чувство гнева, крывшееся в молчании людей, гнева, говорящего о том, что никто и не думал ей помогать — от нее ждали жертвы, и с чувством жестокости, новым для нее, она сознательно промолчала.
Дагни заметила, что Оуэн Келлог тоже чего-то ждет, но смотрит не на пассажиров, а на нее. Убедившись, что никто из толпы не ответил, он спокойно произнес:
— Конечно же, мисс Таггерт, я пойду с вами.
— Благодарю.
— А как же мы? — возмутилась нервная женщина.
Дагни повернулась к ней и ответила с официальной монотонностью чиновника при исполнении:
— Банды налетчиков еще ни разу не нападали на «замороженные» поезда. К сожалению.
— Но где мы находимся? — спросил плотный мужчина в слишком дорогом пальто и со слишком дряблым лицом. Он говорил с Дагни так, как обращаются к слугам люди, не умеющие ими управлять. — В какой части штата?
— Не знаю, — ответила Дагни.
— Как долго мы пробудем здесь? — спросил другой тоном кредитора, спрашивающего с должника.
— Не знаю.
— Когда мы будем в Сан-Франциско? — спросил третий со строгостью шерифа, говорящего с подозреваемым.
— Не знаю.
Возмущение пассажиров разрешилось серией небольших вспышек, напомнивших Дагни треск каштанов на угольях — заработала темная печь умов людей, убедившихся в том, что теперь о них позаботятся.
— Это возмутительно! — вперед вырвалась женщина, крича прямо в лицо Дагни. — Вы не имеете права допускать подобное! Я не собираюсь ждать здесь, в чистом поле! Я требую доставить меня к месту назначения!
— Прикусите язык, — ответила Дагни. — Иначе я запру двери вагонов и просто брошу вас здесь.
— Вы не можете так поступить! Вы — представитель транспортной компании! Вы не имеете права так обращаться с пассажирами! Я сообщу в Объединенный совет!
— Да, если я дам вам поезд, чтобы вы добрались до вашего Объединенного совета. — Дагни повернулась и пошла прочь.
Она поймала взгляд Келлога, словно — с явным одобрением — подчеркнувший жирной чертой ее последние слова.
— Достаньте где-нибудь фонарь, — велела она, — пока я схожу за сумкой, и двинемся в путь.
Когда они шли мимо молчаливой череды вагонов, то увидели еще одну фигуру, спустившуюся по ступенькам и бегущую им навстречу. Дагни узнала бродягу.
— Какие-то трудности, мэм? — остановившись, спросил он.
— Экипаж поезда сбежал.
— Ох… Что нужно делать?
— Я собираюсь позвонить в отделение железной дороги по экстренной связи.
— В наши дни вам нельзя идти в одиночку, мэм. Будет лучше, если с вами пойду я.
Дагни улыбнулась.
— Спасибо. Все будет в порядке. Со мной пойдет мистер Келлог. Скажите, как ваше имя?
— Джеф Аллен, мэм.
— Послушайте, Аллен, вы когда-нибудь работали на железной дороге?
— Нет, мэм.
— Значит, теперь будете. Вы — заместитель проводника и доверенное лицо вице-президента компании «Таггерт Трансконтинентал». Ваша работа — руководить поездом во время моего отсутствия, поддерживать порядок и следить, чтобы стадо не разбежалось. Скажите, что я вас уполномочила. Вам не нужны никакие доказательства. Они станут повиноваться любому, кто потребует от них повиновения.
— Да, мэм, — твердо ответил Джеф Аллен и понимающе кивнул.
Дагни вспомнилось, что деньги в кармане имеют способность внушать человеку самоуважение. Она достала из сумочки стодолларовую банкноту и сунула в руку Аллену.
— Это ваш аванс, — пояснила она.
— Да, мэм.
Она двинулась вперед, как вдруг Аллен окликнул ее:
— Мисс Таггерт!
— Что? — обернулась Дагни.
— Спасибо, — произнес он.
Дагни улыбнулась, отсалютовала ему рукой и зашагала вперед.
— Кто это? — спросил ее Келлог.
— Бродяга, его поймали, когда он хотел проехать зайцем.
— Мне кажется, он справится с работой.
— Справится.
Они молча прошли мимо паровоза в том направлении, куда указывал его головной прожектор. Сначала, шагая по шпалам, освещенным сзади мощным лучом, они чувствовали себя как дома, в привычной обстановке железной дороги. Потом Дагни заметила, что свет выхватывает из темноты только шпалы под ногами, медленно ослабевая, и ей захотелось удержать его, видеть его сияние, пусть даже слабое, как можно дольше. Но вскоре она поняла, что неверный отблеск на траве всего лишь лунный свет. Она не смогла побороть дрожь, заставившую ее обернуться. Головной прожектор паровоза все еще виднелся вдали, напоминая жидкий серебряный шар планеты, обманчиво близкий, но, на самом деле, принадлежащий к иной орбите, к чуждой системе планет.
Оуэн Келлог молча шагал рядом с ней, и Дагни не сомневалась — каждый из них знает, о чем думает другой.
— Он не смог бы. Господи, он не смог бы! — неожиданно произнесла она, не замечая, что говорит вслух.
— Кто?
— Натаниэль Таггерт. Он не смог бы работать с такими людьми, как эти пассажиры. Не стал бы пускать для них свои поезда. Не смог бы искать среди них сотрудников. Не смог бы использовать их ни как персонал, ни как потребителей своих услуг.
