Крошка Доррит. Книга первая - Диккенс Чарльз (книги серии онлайн TXT) 📗
Мистер Бландуа выслушал ее речь с неослабным вниманием, все время пристально на нее глядя и в задумчивости поглаживая обеими руками свои усы. Мистер Флинтвинч то и дело проявлял признаки некоторого беспокойства и, наконец, вмешался в разговор.
– Ну, ну, ну, – сказал он. – Все это ясно и понятно, миссис Кленнэм, и вы изложили это с большим воодушевлением, как и подобает верующей христианке. Но мистер Бландуа, думается мне, не из породы ревнителей веры.
– Ошибаетесь, сэр! – воскликнул названный джентльмен, прищелкнув пальцами. – Прошу прощения! Напротив, это – одно из моих природных свойств. Я чувствителен, пылок, совестлив и одарен воображением. А чувствительный, пылкий, совестливый и одаренный воображением человек должен быть верующим, иначе грош ему цена.
Судя по тени, скользнувшей по лицу мистера Флинтвинча, у него мелькнула мысль, что гость, пожалуй, большей цены и не заслуживает – особенно когда он увидел, как тот поднялся с кресла и в картинной позе склонился перед хозяйкой дома (для этого человека, как и для всех ему подобных, характерным было отсутствие чувства меры: нет-нет, да и переиграет свою роль).
– Я несколько увлеклась разговором о себе и о своих немощах, сэр, – сказала миссис Кленнэм, – и вы вправе увидеть тут эгоизм больной старухи – хотя если бы не ваш случайный намек, этого бы не произошло. Вы были так добры, что навестили меня; будьте же добры и далее, не поставьте мне в вину мою слабость. Нет, нет, пожалуйста, без комплиментов. (Она правильно отгадала его намерение.) Мистер Флинтвинч сочтет за честь оказать вам любую услугу, и надеюсь, пребывание в Лондоне будет благоприятно для ваших дел.
Мистер Бландуа поблагодарил, целуя кончики своих пальцев, и направился к выходу. У самых дверей он остановился и с неожиданным интересом обвел глазами комнату.
– Какая прекрасная старинная комната! – сказал он. – Я был настолько поглощен приятной беседой, что ничего не замечал вокруг себя. Но теперь я вижу, что тут у вас – настоящая старина.
– В этом доме все – настоящая старина, – откликнулась миссис Кленнэм со своей ледяной усмешкой. – Дом простой, без претензий, но очень старинный.
– Клянусь небом! – вскричал гость. – Если бы мистеру Флинтвинчу угодно было показать мне и остальные комнаты, он бы меня весьма разодолжил. Старинные дома – моя слабость. У меня много слабостей, но эта едва ли не самая большая. Обожаю все романтическое и очень живо интересуюсь им во всех областях жизни! Меня самого находят романтической личностью. Тут нет особой заслуги – у меня, несомненно, найдутся более ценные качества. – но, пожалуй, во мне и в самом деле есть что-то романтическое. Совпадение – хотя, может быть, и не случайное.
– Предупреждаю вас, мистер Бландуа, в комнатах очень много грязи и очень мало чего-нибудь еще, – сказал Иеремия, взяв свою свечу. – Ничего вы там не увидите.
Но мистер Бландуа только рассмеялся, дружески хлопнув его по спине; после чего еще раз, целуя кончики своих пальцев, поклонился миссис Кленнэм и вместе со своим провожатым вышел из комнаты.
– Наверх вы, верно, не захотите подниматься? – сказал Иеремия, остановившись на площадке лестницы.
– Напротив, мистер Флинтвинч, если это не затруднительно для вас, я буду в восторге.
Пришлось мистеру Флинтвднчу ползти вверх по лестнице, а мистер Бландуа следовал за ним. Так они добрались до просторной мансарды, где Артур провел первую ночь после возвращения домой.
– Вот извольте, мистер Бландуа! – сказал Иеремия, отворяя дверь. – может, по-вашему, и стоило лезть на чердак, чтобы любоваться этим. Я, по правде сказать, думаю иначе.
Но мистер Бландуа выразил свое полное восхищение и не пожелал спускаться вниз, пока они не обошли все чердачные помещения и переходы. За это время мистер Флинтвинч успел убедиться, что гость и не думает осматривать комнаты, ограничиваясь лишь беглым взглядом с порога по сторонам, но зато усиленно рассматривает его, мистера Флинтвинча. Желая проверить это обстоятельство, Иеремия внезапно обернулся назад, когда они уже шли по лестнице вниз – и точно: взгляды их встретились, и в то же мгновение (уже не в первый раз с тех пор, как они вышли из комнаты больной) усы и нос гостя пришли в движение, и дьявольская гримаса беззвучного смеха обезобразила его черты.
Будучи значительно меньше гостя ростом, мистер Флинтвинч всякий раз оказывался в неприятном положении человека, на которого смотрят сверху вниз; на лестнице это еще усугублялось тем, что он шел первым и все время находился на две-три ступеньки ниже своего спутника. Поэтому он решил не оглядываться больше до тех пор, пока они не спустятся с лестницы и это дополнительное неравенство не исчезнет. Но когда, войдя в комнату покойного мистера Кленнэма, он снова круто повернулся и очутился лицом к лицу с гостем, его встретил все тот же насмешливый взгляд.
– Этот старый дом – просто прелесть, – улыбнулся мистер Бландуа. – В нем все так таинственно. Вы никогда не слышите здесь каких-нибудь необъяснимых звуков?
– Звуков? – переспросил мистер Флинтвинч. – Нет.
– И черти вам никогда не являются?
– Нет, – повторил мистер Флинтвинч, мрачно скособочившись в сторону вопрошавшего. – Во всяком случае, под своим именем и в своем обличье – нет.
– Ха-ха! А это что – портрет? – Смотрел он, однако, на мистера Флинтвинча, как будто тот именно и был портрет.
– Портрет, сэр, как вы сами видите.
– А можно узнать чей, мистер Флинтвинч?
– Покойного мистера Кленнэма. Ее мужа.
– И должно быть, прежнего владельца замечательных часов? – спросил гость.
Мистер Флинтвинч, поворотившийся было к портрету, снова извернулся кругом – и снова встретил все тот же взгляд и улыбку.
– Да, мистер Бландуа, – колко ответил он. – Это были его часы, они ему достались от дяди, а дяде – бог весть от кого, и это все, что я могу сообщить об их родословной.
– Весьма энергичный характер у нашей больной, не правда ли, мистер Флинтвинч?
– Да, сэр, – сказал Иеремия, опять извернувшись лицом к гостю, что он проделывал несколько раз в течение разговора, напоминая собой винт, который никак не удается ввинтить куда следует; ибо поймать мистера Бландуа врасплох оказывалось решительно невозможно и ему всякий раз приходилось отступать назад. – Это необыкновенная женщина. Редкое мужество – редкая сила души.
– Я полагаю, они были очень счастливы? – заметил Бландуа.
– Кто? – спросил мистер Флинтвинч, делая очередную попытку ввинтиться в нужное место.
Мистер Бландуа ткнул правым указательным пальцем в сторону комнаты больной, а левым указательным пальцем – в сторону портрета, затем подбоченился, широко расставил ноги и улыбнулся мистеру Флинтвинчу, опустив нос и приподняв усы.
– Как большинство супружеских пар, надо думать, – отвечал мистер Флинтвинч. – Ручаться не могу. Не знаю. В каждой семье есть свои тайны.
– Тайны! – живо подхватил мистер Бландуа. – Повторите-ка, милейший, что вы сказали.
– Я сказал, – отвечал мистер Флинтвинч, чуть подавшись назад, потому что гость вдруг так выпятил грудь, что мистер Флинтвинч едва не уперся в нее носом. – Я сказал, что в каждой семье есть свои тайны.
– Есть, милейший, есть! – воскликнул Бландуа. схватив его за плечи и раскачивая взад и вперед. – Ха-ха! Вы правы. В каждой семье они есть! Тайны! Клянусь небом! И в некоторые семейные тайны замешан сам дьявол, мистер Флинтвинч! – Он дружески похлопал мистера Флинтвинча по плечам, словно восхищаясь остроумием отпущенной им шутки, потом вскинул руки кверху, откинул голову назад, переплел пальцы на затылке и разразился громовым хохотом. Новый оборот винта не принес мистеру Флинтвинчу успеха. Мистер Бландуа хохотал до тех пор, пока не улегся его приступ веселости. – Дайте-ка мне на миг свечу, – сказал он, успокоившись наконец. – Поглядим на супруга этой необыкновенной женщины поближе. Ага! – Он поднял свечу к портрету. – Тоже, видно, недюжинной силы характер, хотя несколько в ином роде. Почтенный джентльмен как будто говорит – как это, а? – Не Забывай! Не правда ли, мистер Флинтвинч? Клянусь небом, сэр, мне кажется, я слышу эти слова!
