Ваш покорный слуга кот - Нацумэ Сосэки (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Перед столом лежит сплющенный дзабутон из муслина. В муслине зияют дыры, прожженные папиросой. Вата, торчащая из дыр, почернела. А человек, который, почтительно согнувшись, сидит на этом дзабутоне спиной ко мне, — это мой хозяин. Концы его серого от грязи оби ниспадают ему на пятки. Недавно я попробовал поиграть с этими концами оби и получил оплеуху. Дотрагиваться до оби нельзя ни под каким видом.
Что, он все еще размышляет? Я вспомнил поговорку об индюке, подкрался сзади и взглянул на стол. На столе что-то ослепительно блестело. Я заморгал, изумился и взглянул еще раз. Тут я понял, что блеск исходил от зеркала, которое двигалось по столу. Но что делает хозяин с зеркалом в своем кабинете? Обычно зеркало находится в ванной. Только сегодня утром я видел это зеркало в ванной. Я говорю «это зеркало», потому что другого в доме нет. По утрам после умывания хозяин причесывается перед ним. Может показаться странным, что такой человек, как хозяин, причесывается. Но при всей своей неряшливости со своей головой он обращается весьма бережно. За все время моего пребывания в этом доме он даже в самую страшную жару не стригся под машинку. Волосы у него всегда длиной не менее двух вершков. И он не только делает аккуратный пробор с левой стороны, но еще взбивает кок справа. Не исключено, что и это один из признаков начинающегося психического расстройства. На мой вкус такая щегольская прическа не идет к этому столу, но вреда она никому не приносит, а потому никто против нее не возражает. Сам же хозяин необычайно гордится своей прической. Однако оставим прическу в стороне. Что же касается вопроса, почему он носит длинные волосы, то на это есть особая причина. Дело в том, что рябины не только усеяли его физиономию, но уже давным-давно изъели и его черепную коробку. И если он острижется под машинку, как это делают все люди, дюжины рябин окажутся на поверхности. И никакими средствами не удастся их разгладить. Правда, такой вид может считаться даже элегантным — как будто светлячки мелькают среди высохших веток, но это не по вкусу хозяйке. Да и то правда, не стоит обнаруживать свои недостатки, если их можно скрыть под длинными волосами. Если бы было можно, хозяин, несомненно, тем же самым способом скрыл бы рябины и на лице. Следовательно, нет никакой необходимости тратиться на стрижку волос, которые растут совершенно даром, и оповещать на весь мир, что у тебя рябая голова. Вот почему хозяин отпустил длинные волосы. А при длинных волосах возникает необходимость в проборе. А это обстоятельство, в свою очередь, влечет за собой необходимость глядеться в зеркало. Вот почему у нас в ванной висит зеркало. Причем, повторяю, оно у нас единственное.
Но если зеркало, которое должно находиться в ванной, очутилось в кабинете, то это можно объяснить либо тем, что оно заболело раздвоением личности, либо тем, что в кабинет его принес хозяин. Если предположить последнее, то напрашивается вопрос: с какой целью он это сделал? Возможно, зеркало необходимо для совершенствования в пассивности. В древности один ученый посетил знаменитого мудреца йога и увидел, что тот усердно полирует кусок черепицы. «Что это вы делаете?» — осведомился ученый. «Да вот пыхчу изо всех сил, — ответил мудрец. — Хочу сделать зеркало!» Ученый изумился и сказал, что при всей святости и мудрости йога ему все же не изготовить зеркало из черепицы. «Вот как? — воскликнул мудрец и захохотал. — Ну что же, тогда бросим это дело. — Затем он заявил ученому: — А ты вот сколько книг ни читай, святым мудрецом все равно не сделаешься». Возможно, хозяин краем уха слыхал об этом происшествии, взял из ванной зеркало и вертит его теперь перед своим лицом. «Дело принимает опасный оборот», — подумал я и стал смотреть, что будет дальше.
Хозяин, ничего не подозревая, продолжал с необыкновенным вниманием разглядывать это единственное в доме зеркало. Вообще, предмет, именуемый зеркалом, — весьма коварная штука. Я слыхал, что для того, чтобы смотреться в зеркало глубокой ночью при свете единственной свечи одному в обширной комнате, требуется большая храбрость. Как-то раз дочь хозяина поднесла зеркало к моему носу, так я настолько перепугался, что трижды обежал вокруг дома. Даже днем страшно так упорно глядеться в зеркало, как это делает мой хозяин. Собственное лицо может показаться ужасным. А ведь хозяин и так не из красивых. Прошло немного времени, и хозяин пробормотал себе под нос: «Действительно, физиономия безобразная». То, что он признал собственное уродство, достойно всяческой похвалы. Вел он себя, однако, как сумасшедший. Еще немного, и собственное безобразие устрашит его. Я надеялся, что он вот-вот скажет: «Ох, как жутко!» Но он не сказал. Человек, который не понял того, что он явился жертвой злодеяния, не может быть назван человеком, испытавшим много горя. А человек, которому не довелось пройти через такие испытания, не способен избавиться от мирской суеты. Сказав: «Действительно, физиономия безобразная», — хозяин вдруг ни с того ни с сего надул щеки и хлопнул несколько раз по ним кулаком. Возможно, это было какое-то заклинание. Тут я вспомнил, что где-то уже видал такое лицо с раздутыми щеками. Основательно поразмыслив, я понял, что это было лицо нашей служанки О-Сан. Поскольку уж пришлось к слову, рекомендую вашему вниманию физиономию О-Сан. До чего же она раздута. Недавно кто-то принес хозяину в подарок из храма Анамори-Инари фонарь, сделанный из рыбы-пузыря; так вот, лицо О-Сан такое же раздутое, как этот фонарь. На нем даже не видно глаз. Правда, рыба-пузырь кругла, а физиономию О-Сан распирают угловатые кости, вследствие чего она напоминает шестиугольные часы, страдающие водянкой. Представляю себе, как бы рассердилась О-Сан, если бы услыхала это! Ну, будет об О-Сан. Вернемся к хозяину. Как я сказал, он похлопал себя по надутым щекам и пробормотал опять вслух: «Если растянуть кожу таким образом, рябины не будут видны». Затем он повернулся щекой к свету и опять поглядел в зеркало. «А так они прямо в глаза бросаются. Анфас как будто меньше заметно. Странно». Он, по-видимому, был очень удивлен этим обстоятельством. Он отставил зеркало от себя на расстояние вытянутой руки. «А вот на таком расстоянии совсем незаметно. А когда расстояние слишком близкое — никуда не годится… Впрочем, не только с лицом так бывает, — сказал он, просияв, — но и с любыми вещами». Потом он вдруг поставил зеркало набок и состроил чудовищную рожу, стянув всю физиономию — глаза, подбородок, брови — к кончику носа. Зрелище было пренеприятное, и он, видимо, сам понял это, потому что пробормотал: «Ну что за ядовитая харя!» — и поспешно принял нормальный вид. «Нет-нет, это никуда не годится». Он поднес зеркало вплотную к лицу и стал подозрительно вглядываться в свое изображение. Он погладил указательным пальцем свой крошечный нос, затем с силой надавил пальцем на промокашку, лежавшую на столе. На промокашке появилось сальное пятно. Он устроил настоящее представление. Очищенным от сала пальцем он вывернул нижнее веко правого глаза и с большим мастерством скорчил рожу, именуемую в просторечье «бэкканко». Я не совсем понимал, для чего все это делается — то ли в целях исследования рябин, то ли он играет с зеркалом в гляделки. Хозяин — человек крайне неуравновешенный, и настроение его меняется прямо на глазах.
