Мой друг, покойник (Новеллы, Роман ) - Рэй Жан (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗
Послушайте, может, закажете еще виски?
— Закажу, но продолжайте свою историю.
— И тут мы услышали смех… Такой смех, который можно слышать в майские вечера за высокими цветущими оградами. Сначала мы были шокированы, потому что Данни Снафф женат, а Марта Снафф — отличная девчонка. Потом было долгое молчание, раздавались только крики чаек, сидящих на скалах.
Возможности рассмотреть что-то в пещере не было. Салливан соорудил факел из пакли, дерева и гудрона.
Там была только черная щель, и никаких следов Данни и женщины.
Салливан здорово разозлился, хотя я так и не понял почему, и стал кидать в щель камни.
Вдруг я увидел, как он побледнел и сказал, что на нас из-под воды смотрят два зеленых глаза.
Мы всю ночь провели на пляже.
На следующий день вернулись тучи и сильные порывы ветра. Дженни Столл билась о скалистый берег бухты, но Салливан заявил, что уйдет только вместе с Данни и что рассчитается с этой проклятой сиреной. Я впервые услышал от него это странное слово. Но видел его после этих слов недолго. В полдень он вошел в пещеру, и я услышал пронзительный вопль.
Я тоже вошел. Там было очень темно. Я нигде не увидел Салливана, а вода в пещере ревела, как котел с кипящей водой. Еще там я разглядел большую семгу, которая яростно билась в воде.
Я недолго оставался в пещере, потому что не хотел потерять Дженни. Мне удалось поставить парус, а ближе к вечеру я встретил патруль, который взял меня на буксир.
Меня беспокоит то, что мне отказали в моей доле премии за спасение Дженни Столл, ведь на борту я оставался один, и я ее спас. Какие-то люди лезут в мои дела. «Отправляйтесь в пещеру сами, — говорю я им, — может, в этой дыре найдется место и для вас».
Но повторю, мне не отдают мою часть премии. Господи, это несправедливо!
Джошуа Галлик, ростовщик
Из тоненькой трубочки, сотканной из липкой паутины, торчат две хрупкие лапки. За ними угадывается чудище с множеством глаз, в которых поблескивают розовые огоньки. В золотистом вечернем воздухе пляшет мушка, зловещая паутина колышется. Лапки вытягиваются — они похожи на таинственные антенны, ощущающие атмосферу убийства.
Лавочка Джошуа Галлика была длинной и узкой, как кишка. Газовой бабочке не удавалось послать свой свет в самую ее глубину, где царили плесень и мрак.
Но, несмотря на божественную суть, — разве не соткано оно из света и тепла? — чудесное огненное насекомое, хотя и не было бабочкой, корчилось от безумной тоски, ощущая себя пленником медной трубочки во владениях паука, чудовищного паука Джошуа Галлика, наделенного могучими когтями и сказочным аппетитом. Но огненная бабочка могла не волноваться — старый Джошуа не питался огненными насекомыми. Он пожирал сердца, слезы, кровь.
По вечерам из заднего помещения его лавочки выходили бледные мужчины — они только что подписали векселя, которые придется оплатить девятью граммами свинца и мельхиора, пущенными в висок, и вечной нищетой своих жен и детей.
А днем к нему тянулись женщины, клали на прилавок пальто и плащи и бормотали:
— Посмотрите, господин Галлик, оно почти новое. Вы дадите за него фунт?
Но Джошуа Галлик неизменно отвечал:
— Два шиллинга…
Бедные женщины рыдали и рассказывали трогательные истории о безработных мужьях и маленьких больных детях. Но Джошуа Галлик неизменно повторял:
— Два шиллинга или забирайте свое проеденное молью барахло.
А ведь, чаще всего, муж действительно мерил шагами причалы Грейвсенда, пытаясь заработать несколько пенсов на хлеб и чай, а бедный малыш кашлял и хрипел в подвале Баттерси или Уайтчепеля.
Женщины брали два шиллинга и уходили с одними и теми же словами на устах:
— Да накажет вас Бог!
Или:
— Бог проклянет вас!
— Бог видит всё, негодяй…
Но Джошуа Галлик прикалывал к одеждам этикетку и плевал на Бога.
Когда виски открывает передо мной сказочную дверь Города Мечты, я вижу себя в комнате, наполненной чудесными музейными произведениями, вещами из больших магазинов и великолепными книгами. В огромном камине пылает дружеский огонь, я тону в мягком кресле-качалке, божественный напиток играет в резном хрустале, а на мраморной доске камина золотом высечена надпись:
«Бог накажет ростовщиков!»
Увы, все мое богатство заключено в этом Городе Миражей. Моя печка красна от ржавчины, а не от огня, а презрение мое не золотом сияет на полированном мраморе камина, а высечено в моем кровоточащем от боли сердце, и каждый вечер к Богу несется мольба, крик моей истерзанной и ненавидящей души: «Боже, накажи ростовщиков!»
Мужчина, который в тот вечер стоял перед Джошуа Галликом, вытер тяжелую слезу, вдруг скатившуюся к уголку его рта.
— Она умрет сегодня вечером, и мне хотелось бы повесить ей на шею эту цепочку с золотым крестиком — так умерла наша мать и наша бабушка. Это было бы для нее утешением… — И, вздрогнув, добавил: — А когда все будет кончено, я принесу ее обратно…
Джошуа Галлик вежливо ответил:
— Прекрасно, мистер… Уважение семейных традиций делает вам честь. Ваша сестра заложила эту цепочку за четыре шиллинга: вместе с процентами это составит, хм! посмотрим… два фунта и четыре шиллинга.
— Но у меня нет денег, — пробормотал молодой человек, — по крайней мере, сейчас…
— Поверьте, — любезно возразил ростовщик, — мне очень жаль, ведь я хорошо знаю вашу милую сестру, преподавателя музыки. Очень достойная девушка… Но в делах, видите ли…
— Послушайте, господин Галлик, я вернулся из Мексики. Это — дьявольская страна. Фортуна улыбалась мне, когда внезапная смена правительства и приход к власти враждебного мне диктатора в один час разорили меня. Я вернулся домой больным, без гроша в кармане, был репатриирован, как последний бродяга — и что же? Моя сестра, маленькая нежная Эдит, умирает. Я из тех, кто вернет себе состояние…
Джошуа Галлик воздел руки к небу — это небо было зеленым потолком, с которого висельниками свисали плащи, камзолы, пальто и костюмы.
— Я слишком стар, месье, и не желаю ставить на будущее…
— Вы проживете достаточно долго, чтобы получить от меня и цепочку, и проценты.
Но ростовщик энергично потряс головой.
— Я вам назвал сумму, месье. Два фунта четыре шиллинга — мое время дорого стоит.
Человек медленно снял с себя потрепанный плащ, но Джошуа Галлик жестом остановил его.
— За это я дам вам от силы четыре шиллинга. И остается…
Он не закончил фразы — взгляд его упал на руку просителя, где сверкнул драгоценный камень. Алчная улыбка осветила его лицо.
— Я все же человек не злой и хотел бы оказать вам услугу. У вас на правой руке кольцо. Я вижу, что это подделка, ужасная подделка, и она не имеет никакой ценности, но либо у вас есть сердце, либо его нет… Я хочу быть добрым… Давайте совершим обмен… Дайте мне кольцо, а я верну вам цепочку с золотым крестиком…
Ночь уже наступила. Газовая бабочка напрасно корчилась и свистела — ей не удалось осветить внезапно исказившееся лицо визитера. Впрочем, Джошуа Галлик и не смотрел на него, ибо не сводил глаз с кольца — тонкая змейка из коричневого металла обвивалась вокруг камня со странными красноватыми отблесками.
— Галлик, — медленно произнес мужчина, — вы сказали, что это кольцо не имеет никакой ценности?
— Беру Господа в свидетели, — воскликнул ростовщик.
— Вы-при-зы-ва-е-те-в-сви-де-те-ли-Бо-га! — тихим голосом процедил мужчина, и любой другой, кроме пса-ростовщика, различил бы в нем ужас и угрозу.
— Конечно! — весело ответил Галлик.
Меня учили, что Бог, в своей бесконечной доброте, дал в компаньоны нашей темной душе светоносного брата, которого называют ангелом-хранителем.
И как ни отвратителен был Джошуа Галлик, божественный друг был рядом; он в невероятном страдании заламывал лучистые руки, его сладкий голос умолял и просил.
— О! Джошуа! Нет! Только не это!
