Колеса фортуны - Уэллс Герберт Джордж (читать книгу онлайн бесплатно полностью без регистрации TXT) 📗

1. О главном герое нашего рассказа

Если бы вы зашли во Дворец Тканей (при условии, конечно, что вы принадлежите к тому полу, который занимается подобными вещами), — итак, если бы 14-го августа 1895 г. вы зашли во Дворец Тканей в Путни, где, право же, только и можно купить что-либо стоящее, иными словами: в магазин господ Энтробус и компания, — «компания», кстати, приписано просто так, — и повернули бы направо, где штуки белого полотна и кипы одеял вздымаются до самых латунных прутьев под потолком, откуда свешиваются розовые и голубые ситцы, вас мог бы обслужить главный герой рассказа, который мы начинаем сейчас. Он подошел бы к вам, сгибаясь и кланяясь, вытянул бы над прилавком обе руки с шишковатыми суставами, вылезающие из огромных манжет, выставил бы вперед острый подбородок и без тени удовольствия во взоре спросил, чем он имеет удовольствие вам служить. В случае, если бы дело касалось, скажем, шляп, детского белья, перчаток, шелков, кружев или портьер, он лишь вежливо поклонился бы и с печальным видом, округло поведя рукой, предложил бы «пройти вон туда», то есть за пределы обозримого им пространства; при другом же, более счастливом стечении обстоятельств, — а такими могли быть: простыни, одеяла, гардинная ткань, кретон, полотно, коленкор, — он предложил бы вам присесть, в порыве гостеприимства перегнулся бы через прилавок и, судорожно притянув к себе стул за спинку, стал бы снимать с полок, разворачивать и показывать вам свой товар. Вот при таком счастливом стечении обстоятельств вы могли бы — будь вы склонны к наблюдательности и не столь поглощены заботами о доме, чтобы пренебречь остальным человечеством, — уделить главному герою нашего рассказа более пристальное внимание.

Заметив его, вы прежде всего заметили бы в нем одну удивительную черту — незаметность. На нем был мундир его профессии: черный пиджак, черный галстук и серые в полоску брюки (скрывавшие нижнюю часть тела и исчезавшие во тьме и тайне под прилавком). Был он бледный, со светлыми, словно пыльными волосами, серыми глазами и редкими юношескими усиками под острым невыразительным носом. Черты лица у него были мелкие, но довольно правильные. На лацкане его пиджака красовалась розетка из булавок. Изъяснялся он, как вы бы не преминули заметить, одними «штампами» — фразами, не рожденными данными обстоятельствами, а сложившимися на протяжении веков и давно выученными наизусть. «Вот эта материя, сударыня, — сказал бы он, — расходится в один миг». «Ткань по четыре шиллинга три пенса за ярд — самая что ни на есть добротная». «Мы можем, конечно, показать вам кое-что и получше». «Уверяю вас, сударыня, мне это не составит никакого труда». Таков был его лексикон. Вот каким, повторяю, он показался бы вам на первый взгляд. Он суетился бы за прилавком, аккуратно свернул бы штуки товаров, которые вам показывал, отложил бы в сторону те, которые вы отобрали, достал бы книжечку с вложенным в нее листом копировальной бумаги и металлической пластинкой, небрежным, размашистым почерком, характерным для продавцов тканей, написал бы счет и крикнул бы: «Подписать!» Тут появился бы пухленький маленький управляющий, поглядел бы на счет очень внимательно (показав вам при этом аккуратный пробор посредине головы), еще более размашисто начертал бы через весь документ «Дж.М.», осведомился бы, не желаете ли вы еще чего-нибудь, и постоял бы рядом с вами, — если вы, конечно, платите наличными, — до тех пор, пока главный герой нашего рассказа не вернулся бы со сдачей. Еще один взгляд на него, и пухленький маленький управляющий, кланяясь и извергая фонтаны любезности, проводил бы вас до выхода. На том ваша встреча с нашим героем и закончилась бы.

Но художественная литература — в отличие от хроники — не ограничивается внешней стороной событий. Литература разоблачает внутреннюю их сущность. Современная литература разоблачает эту сущность до конца. Серьезный автор обязан рассказать вам о том, что вы не могли бы увидеть, даже если вам придется при этом покраснеть. А тем, чего вы не увидели бы у этого молодого человека, что имеет наиглавнейшее значение для нашего повествования, о чем, если уж мы решили написать эту книгу, нельзя умолчать, было — наберемся смелости и скажем прямо — необычное состояние его ног.

Подойдем к делу беспристрастно и трезво. Проникнемся ученым духом и будем изъясняться точным, почти профессорским языком добросовестного реалиста. Давайте представим себе, что ноги молодого человека — это чертеж, и отметим интересующие нас детали с беспристрастностью и точностью лекторской указки. Итак, приступим к разоблачению. На правой лодыжке молодого человека с внутренней стороны вы обнаружили бы, леди и джентльмены, ссадину и синяк, а с внешней — большой желтоватый кровоподтек. На его левой голени красовалось два синяка: один — свинцово-желтый с багровыми отливами, а другой, явно более свежего происхождения, лилово-красный, угрожающе вздувшийся. Выше, если следовать по спирали, мы обнаружили бы противоестественное затвердение и красноту в верхней части икры, а над коленом, с внутренней стороны, как бы плотную штриховку из мелких ссадин. Мы увидели бы, что и правая нога на диво расцвечена синяками, особенно с внутренней стороны у колена. Пока все эти подробности вполне допустимы. Воспламененный нашими открытиями исследователь, возможно, пошел бы и дальше и обнаружил бы синяки на плечах, локтях и даже пальцах главного героя нашего рассказа. Право же, его словно били и колотили по самым разным местам. Но во всем надо знать меру, в том числе и в реалистических описаниях, а мы рассказали вполне достаточно, больше для нашей цели не требуется. Даже в художественной литературе надо уметь вовремя остановиться.

Теперь у читателя может возникнуть недоуменный вопрос: как же столь приличный с виду молодой приказчик умудрился довести свои ноги и вообще самого себя до такого плачевного состояния? Кто-нибудь, пожалуй, может высказать предположение, что его нижние конечности попали внутрь какой-нибудь сложной машины, скажем, молотилки или одной из этих нынешних бешеных косилок. Но у Шерлока Холмса (благопристойно и счастливо скончавшегося после столь блистательной карьеры) никогда бы не возникло такого предположения. Он бы сразу понял, что синяки на внутренней стороне левой ноги, если сопоставить их с размещением прочих ссадин и кровоподтеков, вне всякого сомнения, являются следствием попыток Начинающего Велосипедиста взобраться на седло, а плачевное состояние правого колена равно красноречиво указывает на последствия частых, обычно несвоевременных и, как правило, неудачных приземлений. Большой же синяк на голени и вовсе выдает новичка-велосипедиста, ибо каждому из них приходится иметь дело с разными фокусами, которые выкидывает педаль. Вы хотите всего-навсего непринужденно вести за руль свою машину и — рраз! — уже потираете ушибленную ногу. Так постепенно из наивных младенцев мы превращаемся в зрелых людей. Два синяка на этом месте указывают на известное отсутствие сноровки у обучающегося и заставляют предполагать, что речь идет о человеке, не привыкшем к физическим упражнениям. Пузыри на ладонях говорят о том, с какой нервной силой сжимал руль неуверенный ездок. И так далее, пока Шерлок Холмс, перейдя к рассмотрению мелких царапин, не заключил бы, что машина была допотопная, тяжелая — весом в сорок три фунта, с рогулькой вместо рамы и с гладкими шинами, причем задняя была порядком изношена.

Итак, разоблачение закончено. За благопристойной фигурой любезного приказчика, которого я имел честь вначале вам показать, встает картина ежевечерних напряженных борений: две темных фигуры и машина на темной дороге — на дороге, что ведет из Рохэмптона к Путни-хилл, если быть точным, — звук каблука, отталкивающегося от гравия, надсадное кряхтенье, крик: «Руль крепче держите, руль!», зигзагообразное, неуверенное продвижение вперед, судорожный рывок в сторону машины вместе с человеком и — падение. Затем вы смутно различаете в темноте главного героя нашего рассказа — он сидит у обочины и в каком-то новом месте потирает ногу, а приятель его, исполненный сочувствия (но отнюдь не потерявший надежды), выправляет свернутый на сторону руль.