Противостояние - Витич Райдо (книги бесплатно полные версии .txt) 📗

— Слышь, комбат, а эта разведчик — переводчик у тебя ой, хороша девка. Познакомь, а? — подмигнул Саулин.

Семеновский спрятал улыбку в усы, услышав.

Николай сурово глянул на Аркадия и кивнул:

— Легко. Лейтенант моя жена — Санина Елена Владимировна.

— Упс, — осел майор. — Понял. Ушел, — изобразил покаянно постную физиономию.

Лена не слышала этого разговора — спала прямо в одежде. Зато как пришел в комнату Николай, услышала, встрепенулась:

— Ну, что?

— Ничего, — улыбнулся, погладил по плечу. — Устала?

— Есть немного. Ночь не спали.

— Леночка, на следующее задание отделение без тебя сходит.

— Опять?

— Не опять. Этот раз ходила? Хватит, — снял ремень, на спинку стула повесил. Лену раздевать начал.

Живот огладил, поцеловал:

— Ты меня не порадуешь?

— Чем?

— Ну…Ребенком.

— Коля, ты меня уже десятый день все об одном спрашиваешь. Мечтаешь в тыл отправить?

"Мечтаю", — посмотрел на нее: "наступление скоро, как пить дать, и ты к этому времени должна быть подальше от передовой".

— О ребенке мечтаю.

Лена вздохнула, смягчившись:

— Не время, наверное.

— А жаль, — протянул Санин. Значит нужно срочно искать какой-то другой выход из положения.

Обнял Лену, к себе прижал: ты жить будешь, жить!

Девушка грудь его гладила, ускакивало ее тепло его кожи, запах, что от нее исходил.

Только все равно тревожно — наступления страшно. Только бы жил Коля, только бы жил, — целовать его начала. Никогда не смела, смущалась и робела, а сейчас она сдерживать себя не будет. Пусть ночь, две, но он будет счастлив, и может быть в память о них, выживет.

— Нежная моя, ласковая, — прошептал одурманенный ее неумелыми, но такими трепетными ласками.

И понял в ту ночь одно — Родина не только леса и поля, обозначенные на карте или в душе, это не только мать и сестра, соседи, подъезд, родная улица, дом, это и любимая женщина. И ради нее, только ради нее без всяких патриотических лозунгов, без всяких "лесов полей и рек" он пойдет в бой, зубами глотки врагов рвать будет, голыми руками убивать, а придется, сложит голову, не задумываясь. Ради нее, ради того, чтобы она была, пусть и после него. И не просто была — а была счастлива и в безопасности.

Глава 39

Июнь прошел без изменений, уже июль плавил траву, а на их участке фронта стояла тишина. Слева уже громили фашистов под Курском, а Западный и Брянский фронт ждали приказ о начале операции «Кутузов».

Она началась утром двенадцатого мощным залпом артиллерии.

Николай закинул Ленину гимнастерку за сундук и потащил девушку в пристройку у избы, в одних штанах и исподнем. Молча.

Санина не понимала, что он творит, брыкалась и пыталась вразумить, но оказалась в сарае. Мужчина запер ее и рванул на передовую. Лена кричали, чтобы ей открыли — бесполезно. Канонада стояла почти три часа и все это время девушка безуспешно пыталась вырваться из «каземата». Ее переворачивало от злости. Попадись ей сейчас Николай, она бы рассказала ему столько прекрасного на простом и доходчивом русском, что он долго бы потом переводил. Такой ярости по отношению к нему Лена не то, что не испытывала, предположить не могла, что испытает.

Минометчики уже просеяли минные поля и батальон шел в бой на немецкие доты, которые, увы, устояли после артобстрела, а Лена все выбивала двери. Она билась и билась, зверея от мысли, что там погибают люди, там сейчас ее отделение без командира, а она здесь, в одном тельнике, пугает мышей в сарае.

Мила услышала в эфире чей-то надсадный голос: "комбат погиб… комбат погиб…доты!" И отпрянула. Вышла на улицу, царапая горло и пытаясь понять: как же так? Как?!!

В это время Лена, наконец, выбила дверь, выпала наружу, злая как дивизия чертей и в дом рванула. Наткнулась на Осипову и не стала мешкать:

— Раздевайся!

— Что? — Мила вообще ничего не понимала: откуда здесь Санина, если Николай убит? Какой раздевайся?

Лена рванула с нее ремень, потащила гимнастерку вверх.

— Да ты что?!!

— Николай гимнастерку спрятал! А ты все равно здесь сидишь! Мне к отделению надо! Не в исподнем же фрицев и своих пугать!!

До Милы дошло. Затряслась, стягивая гимнастерку:

— Лена… Леночка…

— Контузило?! — ожгла взглядом, стягивая форму с рук.

— Коля… Это я… Я виновата…

Лена натянула снятую с девушки гимнастерку и встряхнула связистку:

— Что Коля, что виновата?!

— Он погиб… погиб! Только что!…

Лену перевернуло, на минуту словно оглохла: не верю, нет!

— Я виновата! Я! — сжалась Осипова то ли белье свое прикрывая, что все прелести выказывало, то ли от горя.

— Нет, он жив!

— Левый фланг! Погиб!

Лена отступила. Стояла, смотрела на нее тяжело дыша и, понимала — не верит, ни за что не поверит. Развернулась и рванула к левому флангу.

Взрывы, грохот, Мила в дом попятилась. Запнулась о ступеньки и рухнула, и как озарение пришло: какой левый фланг? Она с ума сошла? Там же Авдеев! В дом рванула, пронеслась по комнатам, нашла Ленину гимнастерку, натянула и бегом по прямой, к флангу Санина. "Я только проверю, только проверю!" — билось в голове: "Он не погиб. Это не я. Я сгоряча его смерти просила. Это неправда. Он жив. Это Авдеев погиб!"

Солдат прижимали, не смотря на прошедший массированный огонь артиллерии. Фрицы авиацию в ход пустили и лупили, лупили, только земля вздыбливалась от взрывов и очередей.

— Наши-то где?! — взревел Чаров, кривясь и прижимаясь к пахоте.

Васнецов слева какого-то полудурка заметил, рвался тот от воронки к воронке вперед.

— Куда?!! Заляг, мать твою!! — голову приподнял и, шарахнуло. Как раз тот из воронки выполз и снаряд прилетел. Отделение пылью, комьями и чем-то мокрым обсыпало. В лицо Грише вовсе одна сырость ударила и шлепнулось что-то рядом. Глаз приоткрыл, стер влагу с лица и понял — амба. Кровь, частички мяса — прямым попаданием убило придурка.

— Мать вашу! — взвыл от вида кусков человеческого мяса на своей каске, гимнастерке Суслов.

— Отползался, — протянул Чаров.

— Сказал же ему — лежи! — поцедил Гриша. Взгляд упал на кусок обуглившейся гимнастерки в ошметках розового, красного, в крови. В аккурат карман и явно с документами. Расстегнул пуговку, морщась: узнать хоть кто такую страшную смерть принял. Корочки в крови все: комсомольский билет, офицерская книжка.

— Офицер? — приподнял голову Чаров.

— Лежи!

Прямо перед носом очередь прошлась, пули землю вспахала, брызгами лица обдали.

Солдаты в землю уткнулись. Пара секунд, Васнецов голову опять приподнял, корочки открыл и замер: лейтенант Санина Елена Владимировна. В первую минуту не доходило — пялился на залитое кровью фото, видел знакомое лицо, а не понимал. Только вот по коже мороз прошелся и, жутко стало, а ни что говорить, ни что делать…

В прострации документы в карман убрал, тряпицу свернул, стряхнув части кожи и мышц — все, что от жены комбата осталось, в другой карман сунул и смотрит перед собой. Саня толкнул его:

— Оглох?! Кто говорю?!

Гриша уставился на друга, а что тот спрашивает, не понимает.

— Да ты чего?!! Контузило?!

Мужчина автомат подтянул к себе и понял, что сделает:

— Лейтенант это. Наш. Замятин бы был за старшего, но он ранен. Значит за старшего теперь я. Если убьют, документы комбату отдашь.

У Сани лицо все больше от каждого слова вытягивалось.

— Да сдурел…

Васнецов поднялся:

— Вперед!!! Ура!!!

Лена до позиций добежала, автомат у убитого солдата забрала и опять вперед. Грохотало, взрывы не прекращались — от ровного поля — месиво, все в воронках. Пыль в воздухе стоит, не понять день или вечер.

Мало авиация утюжила — танки еще впереди видны были.

Запнулась о наст, грохнулась и тут же под него была затянула.