Гонконг - Задорнов Николай Павлович (книги онлайн полностью бесплатно .txt) 📗
«Довольно, господа, – оправдывался Алексей мысленно перед товарищами, лежа после этого тяжелого дня в бессонную ночь в номере подворья на американской концессии. – Идет генеральная рубка голов тысячам захваченных в плен тайпинов. Одних стреляют, другим рубят головы. Тела складывают в глухую башню с отверстием под крышей, похожей на гигантский скворечник».
На банкете, видя, что молодой гость расстроен, один из присутствовавших, рослый генерал с белокурыми усами, видно из той породы маньчжур, каких видел Невельской на Амуре, тихо сказал по-китайски Алексею на ухо: «Что жалеть! Ведь это только китайцы... Не первый раз нам приходится слышать от маньчжур эту фразу.
Алексей понял и печально приопустил голову.
– А вы полагаете, что тайпины не рубят голов? – продолжал маньчжур на этот раз с помощью гонконгского переводчика. – У них такие же казни и такие же деревянные пушки с обручами, как на ваших бочках с элем. Они уничтожают нас вместе с семьями, вырезают детей.
Сайлес в эту ночь тоже не спал, он был возбужден своим успехом. Сказал командующему, что надо избежать войны с Англией и Францией во что бы то ни стало. Привел доводы! Нужны уступки. Он выполнил дипломатическую миссию. Сказал про неизбежный закон развития... Много объяснял. Как друг Китая и китайцев, зная, что атмосфера накалена, что искренне подает совет. Что он не англичанин. Он банкир, у него компаньоны и друзья китайцы... Сказал, что нельзя прибегать к разжиганию черни, за это ухватятся.
Утром командующий, сутуло сидя за тем же рабочим столом в своем штабе, задумался над картой, вычерченной для него французскими инженерами. Они под видом священников побывали в расположении мятежных войск, нанесли на бумагу лагеря и укрепления.
«Дороги и мосты изображены гораздо точней, чем на наших собственных картах. Высоты, низины, болота, поля, городки и деревни: с примечаниями, сколько в них жителей, заметки о колодцах с питьевой водой, о речках и каналах. Не очень долго они пробыли, но добросовестно все сделали.
Китай и китайцы попали впросак. Могучая, процветающая нация возгордилась, залюбовалась собой, отгородившись от всего мира. И вот что получилось. Теперь говорят, что виноваты маньчжуры, то есть иностранцы, люди другого народа, захватившие трон и государство. Но грядущая беда настигает нас всех, пользуясь нашими раздорами.
Создав цивилизацию, книгопечатанье, порох, осуществив удивительные изобретения, проведя каналы, мы, китайцы, когда-то всех превзошли. Мы стали углубляться в самих себя, погружаться в чувства любви к родине, к своим семьям. Великие вопросы жизни, смерти, государства, народа, как нам казалось, решены были правильно, раз и навсегда.
Мы накопили за многие сотни лет груз поэтических предрассудков, выражающих наши вечные опасения за сохранность наших семей и нас самих. Мы боялись опасностей придуманных, не видя истинных опасностей.
Когда династия теряет силу, нечестны чиновники, разваливается управление, – народ должен свергать династию! Это согласно учению Кон Фу-цзи. Тайпины восстали, они желают сбросить маньчжурскую династию Цинов.
Но теперь уж дело не в династиях! В машинах, в огнедышащих самоходных судах, в пушках, бомбах, ружьях, штыках. При этом я должен верить и верю, что не это главное и что у нас все лучше, чем у европейцев, иначе я не смогу командовать войсками. Я верю, что тот, кто перед боем съест священную бумажку с иероглифами счастья и храбрости, тот совершит подвиг и победит врага! Мой солдат с косой и фитильным ружьем хорошо подготовлен, если наелся воодушевляющих листовок с отпущением грехов.
Подвоз тюков таких бумажек важней пушек и ядер. Можно поразить врага! Я сказал на военном совете, что наши деревянные пушки с железными обручами – отличны, готовы к стрельбе. Я доверенный государя, я – военачальник, я не варвар. Я должен оправдать себя в глазах доверивших. Я могу учить подчиненных только так. А рано или поздно начнется битва с внешними варварами. Я также заявлю перед ней, что мы победим! Но я-то знаю, что одних заученных уроков послушания недостаточно.
А я стою сам в длинном, неудобном халате, совсем не в такой одежде, в какую англичане одели людей, привезенных из Индии. Европейцы объединяются против нас в войне, к которой готовятся. И только при помощи гонконгских коммерсантов удалось мне договориться с французами.
Теперь легче и удобней... Но разрешат ли мне подготовиться к сражениям, как я хочу? Пока мы и тайпины, два войска в халатах, будем бить, бить, бить друг друга из деревянных пушек.
А как говорит народная мудрость: настоящая победа бывает тогда, когда нет побежденных!
На свой риск и страх я получил новейшие пушки, не понадеявшись на бумажные индульгенции. Доставили, наконец, в Кантон французские нарезные орудия. Первый шаг в новом направлении. Прибыл инженер, получивший английское образование; на свой риск и страх они действовали.
Теперь боюсь не тайпинов, а за себя... От нашей роскошной жизни с нашими семьями в прекрасных дворцах и усадьбах, со множеством наследственных драгоценностей и с роскошными библиотеками стремлюсь в мир стали и машин.
Сколько же поколений ждать, уничтожая миллионы мятежников – своих же сограждан, которые сами не знают верного пути?»
В одиннадцать «Вилламетте» уходил в Гонконг. С утра все было готово и уложено, вещи унесли на пароход, а банкир и Алеша зашли на склады к Вунгу.
Выпили легкого вина перед дорогой. Джолли Джек, как всегда, шутил, смеялся. Но, когда прощались, Алексей заметил, что Вунг на миг взглянул на Сайлеса таким темным и тяжелым взглядом, словно закрывал за ним крышку гроба.
Алеша даже обомлел. Неужели что-то произошло? Какие-то дела у них тут. Алексей признался себе, что заметил, но распутывать не берется. Для познания противников нужны особые гениальные люди.
«Странно простился Вунг!» – думал Алексей, глядя с верхней палубы новейшего парохода на отплывающий Кантон. А жалко стало покидать этот мир. На прощанье еще Вунг сказал Сибирцеву: «Мы знаем, что маньчжуры говорят про нас: что их жалеть, ведь это только китайцы! Очень бесчеловечно! Ха-ха-ха... Но китайцы сами говорят: «Наша люди много, наша люди не жалей!» Какая же разница?
