Три цвета времени - Виноградов Анатолий Корнелиевич (книги онлайн без регистрации TXT) 📗

В последних числах декабря 1827 года Бейль стал испытывать приступы невероятной тоски и чувствовал физическое недомогание тем сильнее, чем тверже было его решение не ездить в Милан. Наконец, борьба его истощила. Не помня себя, он ехал по зимним дорогам Ломбардии, почти не глядя в окна дилижанса, почти не понимая, что он ел и где спал. Он был в каком-то бредовом состоянии и вместе с замиранием пожелтевшей итальянской растительности чувствовал свое собственное замирание. Въезжали в Северные ворота. Облака закрывали месяц. Было почти темно; на улицах клубился холодный туман. Триумфальная арка Наполеона была достроена австрийцами. Надпись «Alla valorosa armata francese!» была сбита каменотесами. Наступила полночь; колокола прозвонили двенадцать, когда привратник вынес фонарь и, освещая довольно бесцеремонно лицо путешественника, взял его багаж и понес по лестнице маленькой гостиницы «Адда». Комната была спокойная и уютная. Бейль умылся. Во время этой церемонии пришел портье и потребовал паспорт. Бейль вручил ему документ, кончил умываться, переоделся и с сильно бьющимся сердцем пошел из гостиницы по хорошо знакомым улицам на площадь Бельджойозо. Он нарочно не остановился в «Гостинице св.Марка» около почты, чтобы не будить воспоминаний, дремавших семь лет. Но с гостиницей «Адда» тоже были связаны воспоминания о пребывании в Милане вахмистра 6 го драгунского полка Анри Бейля.

Мертвая тишина стояла на улицах. Площадь Бельджойозо открылась перед глазами Бейля. Ночью она показалась ему огромной. Над плитами мостовой клубился туман. Серые дома с черными тенями окон и пятнами запертых дверей при лунном свете, ослабленном туманом, казались мертвыми. «Это оссиановская погода, – думал Бейль, – делает площадь такой унылой». Мысли его были ясны и чувства спокойны и грустны. Он хорошо сознавал, что с Метильдой его жизнь протекла бы совершенно иначе. В конце концов он любил ее гораздо больше, чем мог самому себе сознаться. Всю жизнь стремясь доказать себе свое легкомыслие и свое право на ветреность, он на самом деле был подлинным и настоящим, быть может, последним представителем романтики чувства и потому не любил уже больше никого. Медленными шагами вернулся он в гостиницу. Привратник не спал, а встревоженный хозяин гостиницы заявил Бейлю, что о нем справлялся дежурный полиции и просил его немедленно прибыть к комиссару.

– Да, но я хочу спать, – сказал Бейль.

– Я ничего не могу сделать, синьор. Если вы не принесете вашего паспорта от комиссара, я сейчас же прикажу вынести ваши вещи на улицу.

Выругавшись по-русски, Бейль пошел в Санта-Маргарита. Монастырь, превращенный в жандармское управление Ломбардии, не спал. Бейль с предупредительной любезностью был допущен немедленно к участковому комиссару. Скрывая ладонью зевок, этот равнодушный и вежливый человек попросил Бейля присесть и сел сам. Потом, разложив на столе огромный, как простыня, паспорт Бейля, он облокотился на него и положил голову на руки.

– Вы господин Бейль?

– Да.

– Вы из Франции?

– Да.

– Почему вы не ехали через север?

– Я путешествую для своего удовольствия. Оно мне указывает маршрут.

– Кажется, вы перестанете испытывать удовольствие.

– Я вас не понимаю, – сказал Бейль и побледнел.

Чиновник встал, не спеша открыл шкаф, достал толстую папку, порылся и стал читать Потом спросил:

– Вы не знаете, кто такой господин Стендаль?

– Понятия не имею.

Взгляд чиновника стал острым, и сон с него слетел; он злобно смотрел на собеседника.

– Вы не знаете писателя Стендаля, – спросил он, – и в то же время требуете разрешения на двухнедельное пребывание в Милане?

– Какое это имеет ко мне отношение?

– Вы писали содержателю «Гостиницы св.Марка», чтобы он приискал вам квартиру, что вы навсегда поселяетесь в Милане?

– Да, но я не получил ответа.

– Это ваш адрес в Париже: Ново-Люксембургская, дом три?

– Да, это мой адрес.

– И вы уверяете, что Стендаль и вы – это разные люди?

– Да, я уверяю и по возвращении в Париж я добьюсь того, что австрийское посольство пришлет вам выговор за этот ночной допрос.

– И вы можете дать подписку, что не знаете никакого господина Стендаля, что книга «Рим, Неаполь и Флоренция», книга о «Расине и Шекспире», книга «О любви», в которой вы пишете дерзкие вещи по адресу нашей власти, не ваши книги?

– Да, я могу дать такую подписку.

– В таком случае, пишите.

Чиновник подвинул Бейлю бумагу, чернильницу и гусиное перо. Бейль обмакнул перо.

– Но помните, что если завтра утром ваша подписка окажется ложной, то вы сядете в казематы Санта-Маргарита, в ту самую камеру, где семь лет тому назад сидели ваши друзья.

– У вас отвратительное перо, – сказал Бейль, делая большую кляксу.

– Нет, оно совсем не плохое, но вот вам другое, пишите под мою диктовку.

Бейль двинул стулом, взял перо в руки и стал писать под диктовку, не глядя в стальные зрачки жандарма: «Я, нижеподписавшийся, французский подданный Анри Бейль, пишущий под именем барона Стендаля, обязуюсь с первой отходящей почтовой каретой отбыть в симплонском направлении и во всяком случае выехать из пределов владений его апостолического величества не позже, чем через двадцать четыре часа от сего, второго часа ночи 1 января 1828 года».

– Вы, кажется, забыли поставить подпись? – сказал жандарм спокойно, снова поднося бумагу Бейлю. – Желаю вам доброго пути!

Бейль пошел вниз по лестнице, потом вернулся и сказал:

– Вы так напугали хозяина гостиницы, что он может выбросить мои вещи, если я явлюсь с невизированным паспортом.

– О, вы можете совершенно не беспокоиться, вам нет надобности оставаться в гостинице ни минуты. Симплонский мессажер отходит в четыре часа утра. В гостинице вы можете только проспать и наделаете себе хлопот. Если угодно, можете отдохнуть здесь на диване.

Бейль был в полном бешенстве, но если бы он знал, что семь лет тому назад, в такую же ночь, только двумя часами позже, из Вены пришла депеша о приговоре гражданина Висмара к виселице, он, вероятно, чувствовал бы себя значительно лучше. Поблагодарив чиновника за предоставление полицейского ночлега, он с чувством отвращения пошел по улицам, тщетно разыскивая веттурино [156]. В гостинице портье покачал головой и за плату в три франка согласился отнести вещи Бейля на другой конец города, где в шестом часу утра путешественники сядут в дилижанс, ежедневно отправляющийся к швейцарским озерам. Усталый пришел туда Бейль. Уличный горн разбрасывал искры, мальчик раздувал мехами пылающие угли, бородатый кузнец стучал по наковальне. Бейль сел на свой багаж в комнате для ожидающих. Заспанный владелец велоцифера пришел в комнату и объявил, что завтра отправки не будет, так как велоцифер сломан, и кузнец проработает до полудня.

Бейль решил солгать.

– Как же мне быть? – сказал он. – У меня украли деньги и документы, осталось только на дорогу. В Комо я буду снова богат.

– Ночуйте здесь. – равнодушно сказал миланец. – Это будет стоить десять лир.

Бейль едва удержался, чтобы тотчас же не заплатить эти десять лир, но, боясь навести людей на подозрение, с равнодушным видом улегся на предложенный ему соломенный матрац.

Отъезд состоялся через сутки. Несмотря на задержку, с Бейлем ничего не случилось.

Молодой жандарм сдавал дежурство. Он писал директору полиции рапорт о скандальном ночном происшествии, о появлении в Ломбардо-Венецианском королевстве зарегистрированного в специальной картотеке опасного безбожника, французского революционера, врага всякой законности и политического порядка – Анри Бейля, упорно отрицавшего свое тождество с писателем-атеистом Стендалем.

«Вышеназванный Бейль, – писал после этого рапорта директор полиции правителю Ломбардо-Венецианского королевства, – уехал в ночь того самого дня, когда получил приказ покинуть Милан. Он отбыл во Францию по Симплонской дороге, не осмеливаясь обратиться к вашему превосходительству лично с прошением о разрешении остаться в городе, обнаруживая явные признаки встревоженной совести. В часы его короткого пребывания в Милане мною был учрежден за гражданином Бейлем секретный надзор, который не дал повода к отметкам особого рода. Вечером Бейль был в театре Ла Скала. Приняты меры к тому, чтобы ни в коем случае не упускать из вида вышеназванного Бейля и вовремя арестовать его, в случае если он снова осмелится появиться на наших границах».