Книга судьбы - Паринуш Сание (лучшие книги .TXT) 📗
С каждой встречей все очевиднее становилось различие между нашими двумя семьями, и я видела, до какой степени Масуд и Ладан не подходят друг другу. Я видела – но не Масуд. Он был влюблен по уши и слеп ко всему, что его окружало. Со мной он остерегался что-либо обсуждать, помалкивала и я. Мы говорили только о предстоящих визитах, и я без возражений в очередной раз отправлялась с ним в гости, выслушивала эти разговоры и никак их не комментировала.
Мне поведали, что для своей старшей дочери родители Ладан требовали брачную долю в сто золотых монет, но зять обещал удвоить эту сумму. Мне поведали, где приобреталось кольцо для кузины Ладан со стороны матери, которая недавно вышла замуж, сколько заплатили за свадебное платье и какие драгоценные камни сверкали в гарнитуре, надетом по этому случаю кузиной со стороны отца. Разумеется, я понимала, что не все тут правда – многие истории откровенно противоречили друг другу.
– О, какие вы счастливчики! – не удержалась я как-то раз. – За считаные недели побывали на десятке свадеб!
Они притихли и переглянулись. Им со мной тоже приходилось нелегко. Но они тут же заспорили, когда лучше играть свадьбу: летом или осенью.
Я не знала, что делать. Как я себя ни уговаривала, никак не получалось расположиться к этой девушке, и совсем уж немыслимым казалось выстроить отношения с ее родителями, которых ничего не интересовало, кроме денег, одежды, прически и макияжа. Но я все еще не была готова к разговору с Масудом. Любые мои замечания он принял бы как проявление недоброжелательства. Нужно было ждать, пока у него откроются глаза.
Наконец под давлением Ладан Масуд сам заговорил со мной – так холодно, так недовольно, никогда прежде между нами такого не было.
– Ну, мама, долго ты еще будешь затягивать эту игру?
– Какую игру?
– Ты уклоняешься от разговора о наших с Ладан планах.
– Каких слов ты от меня ждешь?
– Я хочу знать твое мнение.
– А меня больше интересует твое, – возразила я. – Теперь ты ближе познакомился с семьей Ладан. Что ты думаешь о ее родителях?
– Какое мне дело до родителей? – спросил он. – Мне нужна только она.
– Каждый человек растет в семье. Его прошлое, его воспитание многое значит.
– Что не так с этой семьей? Они на уровне.
Я запнулась. Какое странное слово, не из нашего словаря.
– Что значит “они на уровне”? Какие люди, по-твоему, “на уровне”?
– Не знаю, – раздраженно ответил он. – Странный вопрос. Они достойные люди.
– Почему ты считаешь их достойными? Потому что у них дом забит антиквариатом? Потому что они покупают что подороже, не заботясь об удобстве и красоте? Потому что они говорят исключительно об одежде и краске для волос? Или потому, что они обсуждают родичей и знакомых у них за спиной и все время сводят какие-то счеты?
– Ты и сама любишь красивые вещи, – заспорил Масуд. – Ты вечно ворчишь, если у меня рубашка не подходит по цвету к брюкам, а когда покупаешь что-то из мебели, сто магазинов сперва обойдешь.
– Мой дорогой, ценить красоту, по возможности красиво обставить свой дом – это проявление жизнелюбия, и в этом я не вижу ничего плохого. В жизни каждого проявляется его вкус, его наклонности, семейные традиции.
– И при виде их дома ты сочла, будто у них что-то не в порядке с наклонностями или со вкусом?
– А ты этого не замечаешь?
– Нет!
– Ты видел в их доме хоть одну полочку с книгами? Видел, чтобы кто-то из них читал книгу? Говорят ли они о научных работах, о предметах искусств, о древностях, не упоминая цену?
– Какая чушь! Не все выставляют книги напоказ. И зачем тебе вздумалось искать у них книги?
– Затем, что меня интересует их образ мыслей.
– Перестань! У нас стоят книги всех направлений, партий и сект. Как по ним можно определить наш образ мыслей?
– Умный человек определит.
– Но как?
– На полке коммуниста стоят книги по этой идеологии, от основоположников до наиболее современных. Романы он читает преимущественно Максима Горького и других русских писателей, у него также найдутся книги Ромена Роллана и тому подобное. По другим философиям и идеологиям литературы очень мало. Интеллектуал, не сочувствующий коммунизму, держит у себя на полке одну-две книги по коммунистической теории, да и те едва ли дочитал до конца. Остальные книги у него “буржуазные”, как выразился бы коммунист. Книги Али Шариати не означают сильной приверженности к исламу, поскольку после революции все покупали его книги. Но библиотеки ярых мусульман забиты молитвенниками, книгами по мусульманскому богословию и философии, религиозными наставлениями и тому подобным. У националистов, напротив, стоят на полке биографии политиков и тома по истории Ирана. Кроме того, у каждого образованного человека найдется несколько книг из его области знаний и интересов.
– Но почему тебя так интересуют их интеллектуальные и политические пристрастия?
– Потому что различные политические группы и их убеждения сыграли чересчур большую роль в моей жизни, и я хочу знать, с кем я имею дело на этот раз.
– Но ведь ты против политики, ты брала с нас слово ни во что не ввязываться, – напомнил мне Масуд.
– Верно, но разве я запрещала вам читать и учиться? Как всякий разумный человек, ты должен разобраться в теориях и течениях, научиться отличать верный путь от неверного, а не превращаться в орудие в руках тех, кто жаждет власти. Ладан когда-нибудь обсуждала с тобой прочитанное или какие-то свои идеи, убеждения? Ты талантливый художник. Совпадают ли ваши вкусы в области искусства? И самое главное: ты вернулся из плена глубоко верующим человеком, как же ты уживешься с семьей, для которой весь ислам сводится к поминальному обеду в память имама Абулфазла, да и тот они организуют, словно пышную свадьбу? Они – приверженцы шаха, уповающие на возвращение наследного принца. Не из политических убеждений, а потому, что в ту пору разрешалось пить алкоголь и носить на пляже бикини. А мы с нашим прошлым – о чем, по-твоему, мы склонны говорить? Дорогой мой мальчик, у тебя с этой девушкой нет ничего общего. Она даже одеваться не будет так, как ты бы хотел. Каждый ваш выход из дома обернется ссорой.
– Не беспокойся, – возразил он. – Она сказала, что готова хоть чадру надевать, если я попрошу.
– И ты поверил? Но в этом нет ничего хорошего. Человек с характером, с принципами и убеждениями, не должен до такой степени зависеть от чужого решения.
– Теперь она еще и зависимой от чужого мнения оказалась! – фыркнул он. – И лишь потому, что готова чем-то пожертвовать из любви ко мне. Нет, мама, ты просто хватаешься за какие-то предлоги: для тебя никто, кроме нас самих, не хорош.
– Нет, дорогой, ничего подобного я не говорила. Уверена, они вполне достойные люди, возможно, лучше нас, просто совсем другие.
– Отговорки!
– Ты спросил мое мнение, и я ответила. Речь идет о твоем будущем, о твоей жизни, и для меня нет ничего важнее.
– Мама, я люблю ее. Со мной что-то делается, когда она говорит со мной, смеется. Я никогда не встречал такой женственной девушки. Она не такая, как все.
Я замерла в изумлении. Да, так и есть. Как же я раньше не поняла? Эта девушка очаровала Масуда именно потому, что отличалась от всех известных ему женщин. Она прямо-таки источала женственность, а все остальные старались из скромности свое женское начало скрывать. Кокетство было присуще ее манерам, ощущалось в каждом движении, даже в голосе по телефону. Привлекательная, соблазнительная женщина. Искусительница. Понятно, что мой наивный сын, никогда прежде не сталкивавшийся с подобными женскими ухватками, пал их жертвой. Но как объяснить ему, что его увлечение не имеет ничего общего с любовью, что на таком фундаменте невозможно построить жизнь? При таких обстоятельствах не помогает никакая логика. От любых моих слов он бы только ощетинился, уперся пуще прежнего. – Единственное, чего я хочу, – счастья для моих детей, – сказала я. – И я верю, что для счастья нужен брак, полный любви и взаимопонимания. Я с уважением отношусь к твоей любви и сделаю то, чего ты от меня хочешь, даже если это противоречит моим собственным желаниям. Единственное мое условие: помолвка продлится год. Вы сможете ближе познакомиться, поскольку будете больше времени проводить вместе. А мы тем временем накопим деньги и приготовим свадьбу, которая устроит ту семью. Сам видишь, требования у них серьезные.
