Семен Дежнев — первопроходец - Демин Лев Михайлович (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Перед выходом в поход Павлов снова заговорил о своей вине перед Семёном Ивановичем:
— Не взыщи за старые мои прегрешения... Лукавый попутал. А лукавый тот Юшко. Ты вот казну доверяешь мне...
— Полно тебе старое вспоминать, Евсеюшка. Желаю тебе и товарищам твоим счастливого пути.
— Низко кланяюсь тебе, Семён Иванович.
Маленький отряд, во главе которого встал Евсевий Павлов, шёл испытанной уже дорогой, какой шёл до этого Селиверстов, через Анюйский хребет и вышел на Колыму. Из Нижнеколымска вышли в море на попутном коче, и из-за непогоды судно занесло в Омолоеву Губу, где пришлось зазимовать.
В следующее лето казаки добрались до Жиганска. Василий Бугор решил замолить прежние грехи и совершил богоугодное дело — внёс пожертвование моржовыми клыками на открытие часовни. А его разгульный товарищ Ветошка буйствовал и пьянствовал в кабаках Жиганска.
После отъезда Селиверстова, а потом Бугра с товарищами у Дежнёва осталось совсем мало прежних соратников. Вместо них прибывали на Анадырь новые промышленные люди, привлечённые сюда рассказами о богатствах края, обширных моржовых лежбищах. Семён Иванович продолжал ясачный сбор, ходил в походы. Иногда на Анадыри появлялся неугомонный возмутитель спокойствия князец Мекерка, нападавший на мирных анаулов, грабивший их становища. В устье реки приходили воинственные неясачные коряки, от которых также немало страдали ясачные. Обиженные и пограбленные люди шли с жалобами к Дежнёву, просили помощи и защиты. Летом отряд, вернее, его малые остатки, отправился на промысел к корге. Загрузив кочи моржовой костью, возвращались к зимовью с богатой добычей.
В 1656 году воевода направил на Анадырь казачьего сотника Амоса Михайлова. Он должен был наконец-то сменить Семёна Ивановича в качестве анадырского приказчика и выслать с Анадыри Юрия Селиверстова, с которого власть воеводства намеревалась взыскать долги, а заодно произвести детальное расследование его деятельности. До воеводской канцелярии доходили жалобы о злоупотреблениях Юрия. В Якутске ещё не были тогда осведомлены, что Селиверстов уже покинул Анадырский край.
Амос Михайлов не достиг Анадыри. И не только Анадыри, но даже и Колымы. В течение трёх лет добирался он морем только до Индигирки. Препятствовали плаванию неблагоприятные природные условия, да и сам Амос не горел желанием спешить к месту своей новой службы на далёкой, холодной и неласковой Анадыри. Его назначение на место Дежнёва не вызвало у Михайлова большой радости. Он медлил, и это вывело из терпения якутские власти, потерявшие всякое доверие к нему. И Амос Михайлов был отозван обратно.
Через некоторое время воевода принял новое решение — назначить приказчиком на Анадырь, на смену Дежнёву, сотника Курбата Иванова. Эта смена власти в Анадырском крае произошла в 1659 году.
За год до этого Дежнёв послал в Якутск большую «костяную казну» и поручил сопровождать её ближайшему своему помощнику Никите Семёнову. Немало лет делили вместе радости и тяжкие заботы, трудились рука об руку, не знали ссор и размолвок, вдвоём несли тяжёлый крест ответственности за зимовье, государеву службу. Жалко было терять надёжного товарища. Но именно ему, Никите, Семён Иванович поручил ответственное дело, добычу казны, надеясь на его усердие и исполнительность. Расстались как старые друзья, крепко обнявшись.
Никита Семёнов достиг на оленях Колымы, а летом 1658 года продолжал путь морем, а потом Леной. Он благополучно прибыл в Якутск с ценным грузом. Воевода поспешил отправить «костяную казну», а также «мягкую рухлядь» в Москву, в Сибирский приказ в сопровождении конвойного отряда. Во главе его был поставлен наш старый знакомый Михайло Стадухин, возвратившийся к тому времени после многолетних скитаний в Якутск. В стадухинский отряд были включены Никита Семёнов и Василий Бугор, оба бывшие беглые, и ещё некоторые из старых товарищей Дежнёва. Нехватка людей заставила власти воеводства забыть о прежних прегрешениях беглых и не возбуждать против них судебного дела. Более того, Семёнову была поставлена в заслугу благополучная доставка огромной партии «костяной казны» с Анадыря.
В Москве Стадухин передал весь груз в Сибирский приказ, а заодно подал на имя царствовавшего тогда царя Алексея Михайловича челобитную. В ней он пространно описывал свои службы — было о чём написать, не забывал упомянуть о своих заслугах и просил награды. Решением боярской думы Михайло Стадухин получил чин казачьего атамана, чин немалый в тогдашней российской чиновной иерархии. Возможно, помогли ему личные связи с богатыми торговыми домами российской столицы.
Шли годы. Семён Иванович старел, его волосы и борода серебрились сединами. Здесь суровые условия, тяжкие испытания жизни заставляли людей рано седеть. Ему шёл шестой десяток, а многие из его товарищей не дожили до этого возраста. Кто утонул в бурной пучине Студёного моря, кто пал от меткой юкагирской стрелы, кого сразила чёрная смерть и голод. Давали о себе знать старые раны. О них напоминали глубокие шрамы, которых немало осталось на теле анадырского героя. Но, полагаясь на своё могучее здоровье, поморскую выносливость, Дежнёв старался не поддаваться хворям, не замечать боль старых ран. Он по-прежнему много работал, ходил в походы и на промыслы, рачительно считал соболиные шкурки и тяжёлые моржовые клыки. Хлопотливая многообразная служба тяготила его. Годы брали своё, чувствовалась усталость. Из прежних испытанных соратников остались единицы. Приходили новые люди с различными характерами и норовом. Не со всеми легко налаживались отношения. Семён Иванович хотел бы отдохнуть от административных забот, снять с себя начальственное бремя, остаться рядовым казаком-промышленником. Давно уже писал он якутскому воеводе, чтобы прислали ему замену. Но замены всё не было. Амос Михайлов, назначенный было на его место, до Анадыри не доехал. Другого человека на роль представителя власти в Анадырском крае воевода смог подобрать не сразу. Край суров, слишком отдалён, да и бремя власти хлопотно — не каждый согласится взвалить это бремя на свои плечи.
Наконец-то якутские власти остановили свой выбор на Курбате Иванове, прибывшем на Лену из Енисейска ещё с первым воеводой, Петром Головиным. Был он человек опытный и чин имел немалый — сотник. К тому же грамотный, участник многих походов. Его-то власти и решили направить в дальний край.
Курбат Иванов добрался до Анадырского зимовья весной 1659 года. Возрадовался Семён Иванович — дождался замены. Жадно расспрашивал он Курбата про якутские новости, про знакомых по прежним походам. Сотник, наделённый официальными полномочиями анадырского администратора, записанными в воеводской наказной памяти, сразу принял тон строго деловой, суховатый. Давал понять дистанцию в служебных рангах. Сотник это тебе не рядовой казак.
— Дозволь, Курбат, познакомлю тебя с нашей житухой на Анадыри, как сложились наши отношения с анаулами... — начал было Дежнёв.
— Потом, потом, — перебил его Курбат. — Поосмотрюсь, сам порасспрошу обо всём. А давай-ка наперво передачей дел займёмся. И предупреждаю, принимать дела стану строго, дотошно.
— Пошто так? Я в чём-то провинился?
— Не знаю, провинился ли ты в чём-нибудь. А приём-то дел у нас необычный получается.
— Это почему же необычный?
— Ведь ты рядовой казак. Не сотник, не пятидесятник, не десятник даже. Выборный приказчик, ставший таковым по воле случая. Воевода никогда тебя в этой должности не назначал.
Дежнёв понимал двусмысленность своего положения. Она, эта двусмысленность, давала повод Стадухину, а потом и Селиверстову, оспаривать власти «самозванного» приказчика. Сам же Семён Иванович, с присущей ему скромностью, мирился со своим положением, не настаивал на подтверждении своих прав специальной бумагой с витиеватой росписью воеводы, называемой наказной памятью. А сами власти не очень-то и беспокоились о престиже рядового казака, отделённого от воеводского центра тысячами вёрст. Шлёт исправно соболиную и костяную казну и ладно. Что же ещё?
