Ганнибал - Линдсей Джек (бесплатные серии книг .TXT) 📗

Солнце клонилось к закату, когда они достигли гребня горы и увидели свои длинные тени, наклонно вытянувшиеся впереди их, а внизу — маленький морской порт, в котором только на судовые мачты светили еще последние солнечные лучи. Они проехали тяжелый путь — более двухсот пятидесяти миль. Теперь один из кораблей, стоящих там внизу, перевезет их на остров Керкину. Оттуда они смогут добраться до Тира.

— Мы отправимся к царю Антиоху, — сказал Ганнибал, внезапно почувствовав, что спутники вправе ожидать от него каких-нибудь разъяснений. — Я считаю, что только восточные царства с их крестьянским населением имеют достаточно сил, чтобы успешно противостоять Риму. Мы проведем ночь в моей маленькой усадьбе там внизу и на заре отплывем. И возможно, через несколько лет я снова высажусь на африканской земле во главе своих воинов.

Я выпью большую чашу молока, — думал Барак. И эта мысль была выражением бесконечной благодарности к жизни. — Большую чашу молока. Ее принесет мне молодая девушка с босыми ногами, и я осушу ее до дна, прежде чем соскочу с коня.

Герсаккон провел три недели в горах. Первую неделю он постился — ничего не ел и только пил воду из родника. У него было несколько монет в мешочке на поясе, но он выбросил их. Он бросил свою одежду, оставив на себе лишь рубашку, которую повязал вокруг бедер. За неделю поста его посетило много видений, он слышал много голосов и под конец увидел Звезду, упавшую с неба, и нашел брошенную Жемчужину.

Странные истины раскрывались ему в пении птиц. В эту неделю он ощущал весь мир как тонкую завесу, за которой колыхались призраки, прекрасные и страшные. Обвинения Динарха в шарлатанстве представлялись ему как искушение, как попытки уничтожить его веру, и он отверг их. Все, что говорил Динарх, воспринималось им теперь как непосредственное познание. Нельзя было отделять символ от действительности. И он в это поверил.

В конце первой недели он пришел к крестьянам в горы, они дали ему хлеба и фиников, но он съел очень мало. Прежде чем он заговорил, они поняли, что перед ними святой человек; а когда он заговорил, они приняли его слова как истины, в которых нельзя сомневаться, но которые и не нужно понимать. Достаточно было и того, что дух бога говорил и был услышан. Впрочем, присутствие пророка обязательно изгонит злых духов из деревни. Если бы его можно было уговорить поплевать на поля, которые вскоре будут засеивать, было бы еще лучше. Но некоторые женщины встревожились. Ибо он говорил им о необходимости раскаяться и войти в лучший мир, который может быть порожден только единением верующих, скреплением их узами, рожденными внутренним очищением каждого мужчины и каждой женщины наедине с Богом. Он объявил жертвоприношения источником зла. Многие крестьяне испугались, и его забросали камнями из-за стены.

Он сошел вниз, в город. За ним следовала крестьянка, которая не могла забыть его скорбных глаз. Он пошел к себе домой и освободил всех рабов. Взяв деньги, которые были в доме, он роздал их в кварталах бедняков. Ловцы губок и нищие долго шли за ним после того, как у него уже ничего не осталось, а потом пришли в ярость, повалили его наземь и топтали ногами. Крестьянка потеряла его на время из виду, но потом нашла его лежащим в грязи и укрыла в надежном месте. Три дня он был в лихорадке, затем очнулся, и ум его прояснился. Он вспоминал вслух, что делал и говорил, как будто смотрел на все со стороны. Но он не утратил своей веры. Только бред его прошел. Он все еще ощущал настоятельную потребность проповедовать людям братство и обличать жертвоприношения. Ему постоянно чудилось, что великая сила поддерживает его.

Он поднялся и вышел, крестьянка следовала за ним. Он почувствовал трепетную волну возбуждения, проносящуюся над городом; это взволновало и встревожило его, и в нем появилась еще более сильная потребность проповедовать. Это было наутро после исчезновения Ганнибала.

Сенат принимал прибывших римских послов. Уже разнеслась стоустая молва о Ганнибале. Одни говорили, что он исчез, что его убили, а то и похитили олигархи, другие — что он внезапно возвратится с могучей армией, собранной бог весть где. Слухи достигли Сената и вызвали смятение среди сенаторов, испугавшихся, что вдруг их ловкий ход будет отражен какой-нибудь невероятной неожиданностью, чем-то таким, что они совершенно упустили из виду. Одни только римские послы и их свита выказывали холодное безразличие.

У одного из послов лицо было сморщенное, как ядро грецкого ореха; у второго лицо было круглое, бритое, подбородок висел жирными складками, как толстая салфетка, повязанная в неизменной готовности к следующей трапезе; неопрятная борода третьего казалась пересыпанной мякиной. И у всех троих были неподвижные, холодные глаза. Они ступали уверенно, словно у них за спиной была большая армия, а не концилиум из тридцати человек.

Сенаторы Кар-Хадашта почтительно встали. Послы окинули присутствовавших ледяным взглядом. В угоду им заседание велось на греческом языке. Прервав речь председателя, человек с ореховым лицом поднялся и заявил:

— Отцы города, мы посланы сюда вашим союзником — римским Сенатом и народом, чтобы выразить вам серьезное неудовольствие: договор между нашими государствами не соблюдается вашей стороной с той доброй волей и честностью, которую мы со своей стороны всегда так строго блюдем. Вы позволили изменнику строить злонамеренные козни в вашем городе. Нам поручено представить вам документальные доказательства, что Ганнибал, сын Гамилькара, будучи суфетом [82] вашего города, вошел в сношения с царем Антиохом с целью начать войну против римского Сената и народа. Будьте добры отвести возводимые на вас обвинения, приняв те меры наказания против изменника, какие представятся наиболее подходящими при данных обстоятельствах. Мы в Риме не имеем ни малейшего желания предписывать вам что-либо. Форму наказания изменника вам предоставляется выбрать по собственному усмотрению. Гм…

Сенат Кар-Хадашта немедленно постановил объявить Ганнибала изменником, конфисковать все его имущество, снести его дом до основания и предать его суду. Послы слушали с каменными лицами. Никто не произнес ни слова о Массиниссе. Каждый был слишком занят своими мыслями — как лучше подъехать к послам или к влиятельным членам их свиты, чтобы получить концессии, заключить торговые договоры, достать рекомендации, которые облегчат получение концессий, заключение торговых договоров и так далее.