Гонконг - Задорнов Николай Павлович (онлайн книги бесплатно полные TXT) 📗

Надо в Макао так устроить дела, чтобы Путятин, если явится, почувствовал бы себя удобно. У Посьета в Макао приятели и знакомые. Письмами Харриса придется воспользоваться.

Посьет спешит в Россию. Надо Горчакова поставить в известность о том, что намереваются предпринять Боуринг и Сеймур в отношении Хоккайдо и Приморья. Жаль, что трудно, верно, будет узнать подробности описей бухт Приморья, совершенных их флотом. Но попытаться надо, хотя времени нет. И нет офицера, которого можно было бы тут оставить. Все рвутся домой.

Но главное, с чем надо спешить в Петербург, – ратификация. И, конечно, надоело тут все до невероятия, до смерти, пора домой, в Европу! Только при обязательности Посьета и при качествах его характера, при его выучке, он все исполнил точно, терпеливо и не торопясь. Но и опротивело все!

В первую очередь письма к американцам Дринкеру в Макао и Армстронгу в Гонконге. Посьет, как и Корсаков, надеется также на португальцев, говорят, новый их губернатор, назначенный из Лиссабона, хочет восстановить престиж и значение колонии, будто бы привлекая американцев. Португальцы сами одряхлели будто бы, частью вымерли или смешались с китайцами. Хьюскен уверяет, что почти все население Макао состоит из метисов, малайцев и китайцев и от обоих народов от предков не унаследовали достоинств, а только пороки. Но, как знал Посьет, португальцы весьма честны и порядочны, а главное, как и американцы, не любят хозяев Гонконга. У янки даже есть заповедь: «Верить в бога и ненавидеть Англию». Путятину лучше будет в Макао не из английских рук смотреть на Китай.

«А что ждет нас в Петербурге? – думал тем временем грустный Колокольцов. – Согласятся ли там исполнять то, что нам надо на Тихом океане? Обрадуются ли нашим успехам? Горчаков человек дела, друг Пушкина и когда-то его единомышленник. А остальные? Еще нельзя отделаться от наших сытых, блудливых старичков, «играющих в ордена, ленты и звезды». Правительства так и не удается обновить. Все еще не могут освободить крестьян, хотя уж и сами «блудливые старички» понимают, что избежать этого не удастся. И теперь уж только хотят при реформе урвать себе выгод побольше!» С такими новостями уехал Александр Колокольцов из Петербурга и теперь к ним же возвратится. Хотя еще не скоро все это будет и если дойдут благополучно.

Воин Андреевич Римский-Корсаков думает о своем: «Макао от Гонконга близко, сорок миль через Бокка Тигрис, узнаем все, где, почему и какие события. У Константина Николаевича голова уже в Европе. А нам – на ремонт. Закупки делать. Списки составлены, дорого все или дешево, а денег уйдет тут много. Обращаться придется к американским фирмам. В Гонконге все это проще было бы на судно доставлять. Но в Макао нам лучше. Никому глаза не мозолить и о наших делах в Японии не докладывать.

Но каковы японцы! Закрытая страна была, когда три с половиной года тому назад впервые увидели ее берега, явившись на эскадре Путятина. А теперь раньше нас узнают о событиях в мире. Следят за тем, что происходит в Китае, их беспокоит, не хотят себе такой же судьбы, как у Поднебесной».

Макао открылось. Торжественно смотрят ввысь сдвоенные стрельчатые башни старинных католических соборов. Видны крепостные стены, форты... Каменное распятие у входа в гавань.

Посьет живо снесся с Дринкерами, а через два часа, после того как бросили якорь, съехал на берег.

...Римский-Корсаков уже забывает о Никольсене. Не удержался, от чего его полушутя предостерегал Харрис.

Какая прелесть эта Катти Дринкер!

Когда ей представили Воина Андреевича, спросила с удивлением, как бы не расслышав имени:

– Вы не брат Сибирцева?

– Я – Римский-Корсаков!

– Вы... не Сибирцев?

Предложила сыграть в шахматы. Обыграла Корсакова. Сказала, что в Гонконге все знают Сибирцева Его любят там. Вы понимаете? Алексей Сибирцев, you see? [83] Желала бы его видеть! Тяжко заболел в плавании, был при смерти, он поправился на Капском мысу, стал еще мужественней и красивей. Слухи о его гибели ложны.

И это девочка в 15 лет! Впрочем, кажется, ей уже 16. В этом возрасте и в Америке, и у нас замуж выдают.

Португальский губернатор в прекрасном дворце с тенистыми деревьями вокруг принял Посьета, Корсакова и офицеров в зале с красными занавесами, с колоннадой и полами из розового мрамора.

Узнав, что «Оливуцу» желательно исправлять не на английских доках, предложили сделать ремонт на соседнем островке, входящем в состав территории Макао. Там есть умелые рабочие и все нужные приспособления.

Макао и Гонконг это больше не кролик и удав. Прежние португальские губернаторы, как загипнотизированные, смотрели на своего соседа на другой стороне Пасти Тигра. Дон Хуан Антонио де Кастелинно намерен все привести в порядок в колонии, для этого привлекает не только оставшихся у дел португальцев, но и американцев. Сэндвич Дринкер – его лучший друг и частый гость.

Бал во дворце в честь русских гостей с испанским блеском. Воин танцевал с Катти. Рано развившаяся, выросшая в португальской колонии...

В Гонконг утром уходили на шлюпке, приготовясь с вечера, как к дальнему вояжу.

Были в банке. Армстронгу отдали долг. Заказали у него же все, что надо для плавания.

Армстронг закажет каюту для Посьета на почтовый пароход, идущий в Египет, с оплатой проезда через пустыни и города – в порт Сайд и оттуда в Неаполь через Средиземное море. Каюта будет, Посьет может сесть в Гонконге. Но еще проще – в Макао. Все почтовые пароходы отдают честь португальскому флагу и бросают якорь на рейде Макао.

В Гонконге узнали, что Сибирцев ходил в Кантон с разрешения губернатора. Что он принят был в доме сэра Джона Боуринга. Что Гошкевич читал англичанам доклад во время войны. За поездку в Кантон Сибирцев попал под арест. Как и все его товарищи, был в хороших отношениях с американским банкиром Сайлесом, у которого дела недавно пошатнулись. Сайлес знает о Сибирцеве все подробности, и с ним советовали увидеться, но банкир в отлучке, ушел в Нагасаки.

Когда-нибудь еще увидимся, полагал Посьет. Корсаков и Ельчанинов решили сходить на пароходе в Кантон. Дринкер предложил им свои услуги. У Дринкера три прекрасных паровых пассажирских парохода опять ходят по Кантонской реке. Рейсы возобновлены.

Римский-Корсаков явно влюблен в Катти Дринкер. И она, кажется, увлечена. Воин Андреевич больше уже не упоминает Фредерика Никольсена, забыл про свое желание вызвать его на дуэль. Вот как изменяются благородные намерения, когда молодой блестящий моряк испытывает увлечение.

Странно, что в Гонконге все помнят Сибирцева, спрашивают о нем и рассказывают. Чем он на себя внимание обратил? Неглуп и практичен, как американец.

Посьет простился с доном Хуаном де Кастелинно, с Дринкерами.

Хьюскен называл Макао – «tomb», то есть гробница, надгробный памятник. Говорил, что тут все в разрухе, все валится.

Правда, чувствуется некоторый застой в торговле. Многих товаров нет. Нельзя сухарей и риса запасти. Римский-Корсаков заказал в Гонконге.

Гонконг перебивал торговлю у португальцев, но еще не съел Макао, хотя, видимо, много соков высосал. Великий торговый путь идет теперь не через Макао. Новый губернатор все это понимает. Португальцы хотят взяться за дело, идет постройка новых складов. Макао далеко не «томб», а прекрасный, удивительный городок. Гостеприимные дома, любезные хозяева, никаких следов былой португальской колониальной свирепости. Хотя солдаты – негры и колониальная держава еще чувствуется.

Прелесть набережная Прайя-Гранде; вдоль всего восточного побережья; с дворцом губернатора, с большими, старинной постройки особняками грандов и зданиями торговых компаний. Собор с фресками.

Хьюскену не понравилась картина в соборе. Изображено, как Иоанн Креститель отражает в XVI веке голландское нападение с моря на Макао, командуя португальцами. Но тут у Хьюскена задета голландская гордость!

Римский-Корсаков ежедневно ездил на берег один или со своими офицерами то в гости, то по делам, и очень нравилось ему пройтись по великолепной Прайя-Гранде, где вечером, сидя на скамейках у каменистого парапета или прогуливаясь, любезничают парочки разнаряженно европеизированной до мозга костей молодежи.