Дань кровью (Роман) - Юнак Виктор (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
— Принимая во внимание численное превосходство противника, — заканчивал Мурат на военном совете свои впечатления о виденном в стане сербов, — не имеет ли смысл поставить перед нашим войском верблюдов, чтобы кони неверных гяуров, испугавшись необычных животных, подались назад и затоптали копытами своих же всадников? Иными словами, поставить стену, о которую расшибутся конники гяуров.
Мурат пристальным взглядом своих острых черных глаз обвел всех присутствующих военачальников.
— Что об этом думает мой сын Баязет?
— Посмею возразить моему досточтимому отцу и повелителю, — почти не задумываясь, ответил Баязет. — Я против этого, поскольку подданные падишаха доныне никогда ничего подобного не делали, а рисковать в такой решающей битве нежелательно.
Мурат склонил голову в раздумье. Какой-то резон в словах Баязета был, но уж слишком неубедительно он возражал.
— А что скажет мой главный советник Али-паша?
Великий визирь выступил вперед на шаг, как это он делал всегда в подобных случаях.
— Мой несравненный повелитель желает узнать мнение своего главного визиря? Оно таково: стена из верблюдов может стать преградой и для воинов падишаха, которые устремятся в атаку на проклятых гяуров.
Военачальники одобрительно закивали головами, но, заметив устремленный на Эфренос-бея взгляд Мурата, замерли в ожидании.
Все понимали, что Эфренос-бей — главный авторитет для султана в военных делах и его слово, несомненно, повлияет на позицию и окончательное решение Мурата.
— Смею напомнить, мой богоравный повелитель, что истории войн уже известны подобные случаи. Верблюды, поставленные впереди наших воинов, могут испугаться шума и навала наступающих гяуров, податься назад и расстроить собственные наши ряды, как то случилось со слонами падишаха Пора в битве при Гидаспе с Александром Македонским.
Мурат вынужден был согласиться с доводами Эфренос-бея. Но, задумавшись на миг, он решительно произнес:
— В таком случае я повелеваю впереди боевых рядов на левой и правой руке поставить лучников, дабы они засыпали неверных дождем своих стрел. Эфренос-бей со своими воинами займет крайний правый фланг по правой руке. Я сказал.
Заканчивался в это время военный совет и у сербов. Тактика боя и построение войск были определены. Князь Лазарь не без основания надеялся на успех. В его пользу была и выбранная им позиция — на юго-востоке. Это значило, что с самого рассвета солнце будет ослеплять врага.
Оставалось решить последний вопрос.
— И еще мыслю я совершить до рассвета вылазку в стан басурманов, — князь Лазарь обвел взглядом присутствующих, ища у них поддержки.
Сидевший справа от князя Вук Бранкович весь напрягся. Он понял, что сейчас военный совет закончится и его месть останется неудовлетворенной. Он скосил глаза на Милоша Обилича и тут же подал голос:
— Я хотел бы предупредить пресветлого князя и военный совет, что следует быть поосторожней в выказывании планов. Ибо среди нас сидит изменник и турецкий слуга.
Тут же Вук, не скрываясь, указал на Милоша. Удивленные воеводы и потрясенный князь Лазарь посмотрели на вмиг вспыхнувшего Обилича. Тот вскочил на ноги и, еле сдерживая себя, обратился к князю:
— Видит Бог, пресветлый князь, опять без вины оболган.
Князь Лазарь вспомнил двухлетней давности ссору двух славных юнаков и ему стало горько, что в такой решительный момент вражда вышла наружу.
— Вправе ли ты, Вук, бросаться словесами подобными, позорящими честь юнака?
— Вспомни, пресветлый князь, историю месячной давности, когда ты, получив фирман султанов с угрозою, отправил воевод Милана из Топлиц лазутчиком в османский лагерь. И знаешь, кто первым встретил Милана прежде, чем тот явился пред твои очи? Милош из Тьентишта. И упросил Милана занизить число османского войска, дабы ты, пресветлый князь и уважаемый тесть мой, не раздумывая долго, принял решение о рати.
Краска подступила к лицу старого князя. Милош воспитывался при его дворе и был его любимцем. Но и Вук небезразличен ему, хоть в последнее время между ними и появилась трещина. Ведь Вук был мужем его старшей дочери и отцом его внуков — Гргура и Лазаря.
Он устремил тяжелый взгляд сначала на Милана Топлицу, затем на Милоша.
— Это правда, Милан?
— Было такое, но совсем из других побуждений, — Милан склонил голову.
— Это правда, Милош?
— Да, пресветлый князь, — Милош, не чувствуя своей вины, открыто смотрел на Лазаря, — ибо я понимал, что ежели в данное время не дать отпор басурманам, через пару лет они окончательно войдут в силу, а мы здесь все перегрыземся…
— Я не потерплю заговорщиков в своем стане! — Давно не видали великаши князя в таком гневе. У каждого из них мурашки побежали по коже. — Сын Иуды и сам Иуда! А я ведь любил тебя, Милош, и тебя, Милан! И верил вам, как себе.
Пожалуй, только Милош, собрав свою волю в кулак, не потерял присутствия духа.
— Пресветлый князь! Будь другое время, я вызвал бы клеветника на поединок. Сейчас же даже не собираюсь оправдываться. Скажу лишь одно: заговорщик, изменник сидит у тебя по правую руку, — при этих словах Вук Бранкович вздрогнул и задрожал от злости. — Мне же ты по-прежнему можешь верить, как себе. И я докажу это завтра же, с утра. Я сделаю то, что не осмелился бы сделать ни один из здесь сидящих. Я убью Мурата и стану ему ногой на горло.
Едва закончил, Милош повернулся ко всем спиной и вышел. За ним последовал и Милан Топлица.
…Уже давно стемнело. Неожиданно хлынул сильнейший дождь. А разбитый и подавленный князь Лазарь все еще сидел в церковной пристройке, где проходил совет. Казалось, он постарел еще на несколько лет. Последний военный совет и схватка на ней двух лучших воевод не придали ему лишней уверенности в благополучном исходе боя…
Слуга доложил о прибытии в стан сербского войска патриарха Ефрема. Слава Богу! Значит, завтра в церкви Самодрежи его воины получат высочайшее благословение. Надо бы принять святого отца, но у него уже нет сил подняться. И тут князь понял, что его одолевает сон. Кликнул слугу. Велел приготовить ему постель и все-таки позвать патриарха. Но встретиться и поговорить им так и не удалось. Когда патриарх вошел в покои князя Лазаря, тот забылся в тяжелом сне. Перекрестив князя и благословив его сон, патриарх вышел, велев слугам уложить государя в постель.
Закуковала, заплакала кукушка, птица печали. Князь от неожиданности вздрогнул, но тут же успокоился и спросил кукушку:
— Сколько же мне лет осталось на земле этой бренной жить?
Но не успела птица-вещун ответить на этот вопрос, ее спугнула белая голубица, часто-часто замахав крыльями и опустившись на ветку молодого дуба. Вслед за голубицей спустился с небес пред Лазарем ангел Господень и спросил его:
— Какое царство ты предпочитаешь, благочестивый Лазарь, царство земное или царство небесное?
Прежде помолившись про себя, князь так ответил ангелу:
— Если я предпочту царство земное, то оно незначительно, не вечно и преходяще. А небесное царство навсегда, на веки вечные…
Утро 15 июня было пасмурным. Но ветер уже разгонял тяжелые тучи, и день обещал быть погожим. Прошедший ночью ливень размыл почву, трава серебрилась от застывших на ней дождевых капель. Уровень воды в Лабе, на левом берегу которого и разыгралась чуть позже битва, поднялся на целых полметра. Впрочем, не надолго — до наступления полдневной жары.
Зато дышалось в эти утренние часы необыкновенно легко. Жаворонки в вышине затянули свою рассветную трель. Да и на земле пока еще было тихо, хотя оба противных лагеря проснулись с первыми лучами солнца. Каждое войско занималось своим делом — османские муллы служили сабах — первую утреннюю молитву, сербы причащались и получали благословение патриарха Ефрема в местной церкви Самодрежи.
И Мурат, и Лазарь в последний раз осматривали позиции. Султан был доволен своими подданными. Центр позиции, где он разбил свой шатер, был хорошо укреплен — возками, связанными единой цепью, и поставленными по кругу верблюдами, заостренными кверху и вкопанными в землю кольями, да еще выкопанными в нескольких местах и прикрытыми ветками и дерном волчьими ямами — ловушками для всадников. За одну ночь сделано немало. Даже прошедший дождь оказался на руку Мурату. Скользкая земля будет затруднять передвижение конницы.
