Нью-Йорк - Резерфорд Эдвард (бесплатные онлайн книги читаем полные txt) 📗
Тут она проснулась и обнаружила, что Грей не спит и задумчиво ее рассматривает. Ей осталось гадать, сном или явью были его слова.
Примечательной особенностью бизнеса Мастера в тот период стали наезды Сьюзен из графства Датчесс. Время от времени она появлялась с двумя-тремя подводами с товаром. Мастер организовывал торговлю, а британцы знай радовались покупать. В последние месяцы этот бизнес сделался еще выгоднее, так как раньше зерно поставляли по реке с севера и занимались этим ирокезы. Но патриоты перегородили этот ручеек. В прошлый раз Сьюзен доставила два фургона зерна, и Мастер продал его в пять раз дороже, чем до войны.
Насчет этического аспекта этих сделок Сьюзен, когда Абигейл спросила однажды, на чьей та стороне, ответила просто:
– На стороне моих соседей, Эбби. И многих других. Если в графстве Датчесс правят патриоты, то я патриотка. Но если мое зерно купят по хорошей цене британцы, то я, черт возьми, продам. А что касается шелков, и чая, и вина, которые я вывожу из Нью-Йорка, то в моей округе полно патриотов, которые купят их с удовольствием и не спросят, откуда они прибыли.
– А как отнесется Вашингтон к тому, что ты продаешь нам зерно?
– Придет в бешенство. Но он не узнает.
– А Джеймс?
– Думаю, тоже, но и он не узнает.
Британские власти запрещали такую торговлю. Нью-йоркские купцы-лоялисты не имели права снабжать повстанцев чем бы то ни было, но на это смотрели сквозь пальцы. Британские торговцы были рады поставить северным патриотам любые предметы роскоши – лишь бы платили. Это сочли бы незаконным, поймай их кто за руку, а потому попадались немногие. Сьюзен просто платила караульным на выезде из города.
Но в этом деле Мастер продемонстрировал свою старомодную лояльность. Отлично зная, чем занимается Сьюзен, сам он неизменно отказывался участвовать в снабжении патриотов. Поэтому Абигейл была крайне удивлена беседой, которая состоялась в сентябре в отцовской библиотеке.
Грей Альбион был на службе. Накануне в благодарность за уход он преподнес Абигейл два красивых подарка. Одним была шелковая шаль, тщательно подобранная в тон к ее любимому платью, вторым – красиво переплетенное издание «Путешествий Гулливера»: однажды она обмолвилась, что любит эту книгу. И Абигейл была довольна и растрогана его хлопотами. В то утро он отправился в форт к генералу Клинтону, где собирался пробыть допоздна. Уэстон находился в школе, и Абигейл с отцом были одни, когда пришла Сьюзен.
На сей раз она прибыла в город с тремя подводами. Отец сразу же согласился пойти с ней и организовать распродажу. Но затем, к изумлению Абигейл, добавил:
– У меня на складе полным-полно шелка, да есть еще отличное вино и бренди. Не захватишь, когда поедешь обратно?
– Конечно, – рассмеялась Сьюзен.
Но Абигейл была потрясена:
– Отец! Ты ведь не будешь отоваривать патриотов?
Тот пожал плечами:
– Бессмысленно мариновать товар на складе.
– А если узнает генерал Клинтон?
– Будем надеяться, что этого не случится.
И что-то в тоне Мастера указало ей на некую перемену, которая по неизвестной причине произошла в отцовской душе.
Она увидела Грея Альбиона сразу, как только оставила отца и Сьюзен в библиотеке и вышла в холл. Она не слышала, как он вернулся. Он стоял неподвижно и пребывал в задумчивости. Испугавшись, что он мог услышать разговор, она вспыхнула, пролепетала какое-то извинение и метнулась обратно в библиотеку предупредить отца. Когда же снова вышла, Альбион уже исчез.
Весь остаток дня она гадала, что будет, если он слышал их речи. Сочтет своим долгом уведомить генерала Клинтона? Притворится, что ничего не знает? Ей оставалось только ждать.
Вечером она разнервничалась вконец, услышав, как он просит ее отца о беседе наедине. Мужчины удалились в библиотеку, закрыли дверь и какое-то время тихо переговаривались. Когда Альбион вышел, вид у него был серьезный, но он ничего не сказал. Абигейл спросила у отца, коснулся ли Грей темы незаконных поставок, но тот лишь ответил:
– Не спрашивай.
Поскольку в последующие дни отца никто не тронул, она сочла проблему решенной.
В скором времени Альбион вернулся к своим обязанностям. Генерал Клинтон перевел его в штаб, и дел стало вовсе невпроворот. Возможно, причина была исключительно в занятости, но Абигейл казалось, что Альбион, столь изящно отблагодарив ее за заботу, теперь старался чуточку отдалиться. И ей, хотя она понимала, что это несправедливо, поневоле стало досадно.
Атмосфера в доме тоже была немного гнетущей. Пришло известие о том, что губернатор-патриот забрал фермы Мастера. Это было ожидаемо, но все равно явилось ударом.
Из-за океана пришли новости еще худшие.
– Похоже на то, – сказал Альбион, – что вся Европа готова воспользоваться шансом ополчиться на Британскую империю. Франция убедила Испанию вступить в войну. Французский и испанский флоты вошли в Английский канал и вот-вот атакуют Гибралтар. Испанцы обязательно двинутся на нас во Флориде. Голландцы тоже против нас, а немцы и русские встали в сторонке полюбоваться нашим крахом.
Добавочным оскорблением стало то, что американский приватир Джон Пол Джонс возымел наглость напасть на берега самой Британии, применив для этого поставленные Францией корабли.
Прибыл новый контингент британских войск.
– Но половина из них больна, – доложил Альбион. – Теперь их придется изолировать, чтобы не заразили других.
После этого Абигейл почти не видела его в течение двух недель.
В начале октября, застав ее однажды вечером в гостиной, Грей Альбион застенчиво сообщил:
– Мисс Абигейл, несколько офицеров и я идем на бал. Я хочу спросить, не почтите ли вы нас своим присутствием.
Эти собрания, называвшиеся гарнизонными ассамблеями, обычно происходили дважды в месяц в большом зале Городской таверны на Бродвее, и она несколько раз побывала там с отцом. Однако прямое приглашение, сделанное лично Греем, застало ее врасплох, и она заколебалась.
– Наверное, я должен предупредить вас, – поспешно добавил он, – что этот бал может вам не понравиться.
– Неужели? Чем же?
– Это так называемый Эфиопский бал.
И Абигейл удивленно уставилась на него.
За последние полгода в Нью-Йорке укоренилось новшество. Все началось с того, что генерал Клинтон, изыскивая способы подорвать позиции патриотов, объявил, что все негры, которые служат в их армии, получат вольную и право заниматься любой торговлей и промыслом, если дезертируют в Нью-Йорк. Реакция оказалась более бурной, чем он ожидал, – такой, что он признался Мастеру: придется ограничить приток.
Это, естественно, привело патриотов в ярость. Патриоты Лонг-Айленда уже пострадали от своих беглых рабов, которые сообщили британским поисковым отрядам, где спрятаны их ценности. За Стейтен-Айлендом, в графстве Монмут, войска патриотов терроризировала бригада под командованием чернокожего офицера – полковника Тая. «Проклятые британцы опять баламутят рабов!» – негодовали они. Однако в городе последствия были более занятными.
– Я нашел себе и плотника, и управляющего складом, – радовался Мастер.
– А мы – долгожданное пополнение, – вторил ему Альбион.
Для черных бойцов на Бродвее обустроили дополнительные казармы.
Но главная неожиданность произошла в общественной жизни города. Странной особенностью империи было то, что, хотя Британия слыла лидером мировой работорговли и использовала рабов на сахарных плантациях, в самом королевстве их практически не было. Альбиону и другим подобным ему юнцам свободные чернокожие Нью-Йорка казались восхитительной диковиной – вот они и устроили танцы под скрипки и банджо черных. А чтобы добавить перцу, допустили и чернокожих гостей. Они нашли это чрезвычайно забавным и экзотичным.
– Не думаю, что ваш отец одобрит.
Действительно, отдельные лоялисты-тори выразили крайнее неудовольствие притоком вольноотпущенных чернокожих. Но Мастер был членом приходского управления церкви Троицы, а то придерживалось былой традиции в обеспечении школьного образования для черного населения.
