Князь Владимир - Никитин Юрий Александрович (читать книги онлайн без регистрации .txt) 📗
– Новенькие, – кивнул он. – Терибул отзывается о вас хорошо…
Терибул, вклинившись сзади, как узкий топор, что-то прошептал, и базилевсы так же неспешно остановились. Их взоры снова скользнули по могучим фигурам этериотов. Терибул отступил, снова поклонился. Его быстрые глаза перебегали со спин базилевсов на замерших стражей.
Наконец в почтительной священной тишине Константин величественно наклонил голову:
– Благодарю вас, этериоты. Вы двое сумели не только защитить нашу жизнь, но вдвоем перебили всех пятерых заговорщиков!
Владимир чувствовал устремленные на него взоры сановников, начальника стражи, командующих армий, казначеев и великого множества царедворных вельмож.
– Это было нетрудно, – сказал Олаф с сильным акцентом северянина, – даже если бы их было пять раз по пять!
А Владимир сильным звучным голосом добавил:
– Да, это было нетрудно. Ибо у нас был самый опытный наставник в военном деле – Вепрь!
Он повернул голову, и все взоры упали на главного начальника дворцовой стражи. Вепрь, что с напряжением вслушивался в речи, вздрогнул, выпрямился, все еще с распахнутым от неожиданности ртом.
Василий милостиво улыбнулся:
– Мне это приятно слышать от воинов Севера.
– Он нам как отец родной, – добавил Олаф льстиво.
– Отрадно, отрадно, – сказал базилевс со сладким довольством.
Он кивнул Константину, тот ответил легким наклоном головы. Сановники наперебой совали Владимиру и Олафу золотые монеты, кольца, дорогие перстни, громко восхваляли их отвагу, стараясь быть замеченными базилевсом.
Базилевсы неспешно, в божественном спокойствии, прошествовали дальше, а вельможи, понимая властелинов правильно, все еще одаривали наемников, похлопывали по плечам и одобрительно улыбались. Если базилевс обратил внимание на этих двух, то их вскоре переведут либо в личную охрану, либо в ипасписты. И то и другое открывает дорогу наверх, с такими людьми надо общаться. Даже если они пока что простые наемники.
За базилевсами и сановниками шли снова спафарии, следом – целое стадо евнухов, холодных и равнодушных, и только за ними на расстоянии пяти-шести шагов двигались родственники базилевсов. Олаф покосился на Владимира. Хольмградец вдруг стал еще выше ростом, грудь выдалась как у бойцовского петуха, а глазами он пожирал сестру базилевсов, хрустел ее косточками и проглатывал без остатка. Бледное лицо порозовело.
Анна была в диадеме. Черные волосы, осыпанные золотой пудрой, что еще больше придавало ей сходство с богинями, лежали крупными волнами. Нежное белое личико внезапно тронул румянец. Она опустила ресницы, и тень от них закрыла половину лица. Яркий, как розы из сада, рот казался детским, но пухлые губы выглядели сочными, как спелые вишни.
Она кивнула Олафу, по Владимиру лишь скользнула мимолетным взглядом. Всего миг ощущал прикосновение ее взгляда, но сердце забухало, как молот в руках подручных Людоты. Завтра, сказала она одними глазами. Завтра увидимся тоже. Хотя бы вот так, мимоходом.
Он не сразу ощутил, как резко похолодал воздух. Вепрь, который тоже оказался в центре внимания – кто-то подарил ему весь кошель, – перестал улыбаться, едва прошли последние слуги базилевса.
А когда свита удалилась за пределы слышимости, он медленно повернулся к Владимиру и Олафу. На страшном, изуродованном шрамами лице не осталось и тени улыбки. Глаза стали холодными, как две льдинки.
– Отец родной, значит? – проговорил он медленно. – Отец, значит…
– Отец, – подтвердил Олаф истово. Он выпятил грудь и ел глазами грозного начальника стражи. – Которого мы все любим, как мать… мать…
Вепрь прорычал:
– Знаю, какую мать. Просто обожаете!.. Черт бы вас побрал. Под арест бы обоих… а то и в колодки, что было бы только справедливо…
Этериоты затаили дыхание. Вепрь вперился во Владимира налитыми кровью глазами, будто хотел прожечь дыры:
– Есть одна странность.
– Какая? – спросил Владимир, насторожившись.
– Всяк во дворце знает, где покои базилевса. Как всяк знает, где покои принцессы Анны. Но эти пятеро, сумев незамеченными проникнуть в святая святых, пренебрегая высокородными, стремились поразить именно тебя, мерзавец. Могли бы проникнуть даже в покои базилевса и… о Небо!.. могли бы поразить Царственных и Божественных. Но почему-то бросились мимо их покоев как раз на тебя.
Олаф захохотал звонко и раскатисто:
– Здесь ворона на вороне, еще и вороной погоняет! Обознались спьяну. Местные, видать. Дерьмо им есть, а не вино пить.
Вепрь прорычал:
– Здесь три светильника. Слепой увидит. Да и с вашими-то рожами спутать вас с базилевсами? Здесь что-то не то… Черт, никто не поверит, что пятеро убийц получили большие деньги, чтобы убить не базилевса, а стража, который его охраняет. Но это именно так!
Владимир пожал плечами:
– Олаф прав. Люди в Царьграде какие-то странные. Я тут встретил одного, кто никогда не жмакал жену, но убил друга, который это сделал.
Олаф расхохотался, и даже Вепрь улыбнулся, но глаза оставались серьезными. И Владимир понял, что придется придумать что-то весомее, чем байку про глупых греков.
Вепрь прорычал:
– Если бы кинулись на Олафа, я бы понял – обесчещенные мужья… Ну, не сами, а сложились и наняли от каждого обесчещенного десятка по одному умельцу ножа и топора. Или проигравшиеся в кости сделали то же самое. Но почему напали на тебя, Вольдемар?
Владимир быстро взглянул на довольного, как слон, Олафа:
– Как отцу родному скажу! Прямо в глаза: честно и прямо, будто христианин на исповеди, – не знаю. Наверное, спутали с Олафом. Он такие безобразия творил в городе, что у народа могло в глазах помутиться. А когда начал еще и коней менять…
Вепрь отшатнулся с неподдельным отвращением:
– Еще и коней? Для каких нужд?
– Вовсе не для греческих, – заверил Владимир горячо. – Мы ж простые, из Леса да из Скал. Греческое к нам не больно липнет. Он все еще хочет научиться ездить верхом. Вот и подбирает для себя коня с широкой спиной и толстым задом. Все подбирает, подбирает. Полгорода уже перебрал. И коней тоже… нет, коней еще нет, но торговцы лошадьми на него тоже в обиде. Наверное, за жен, дочерей, племянниц, служанок… Я же и цыпленку уступаю дорогу. У меня молоко на голове сливки откинет, такой я тихий.
