Пушкарь Собинка - Куликов Геомар Георгиевич (книги онлайн полностью TXT) 📗
Взвыл от боли и неожиданности Собинка. Рванулся бежать. Не тут-то было! Здоровенная ручища схватила его за шиворот. Мужик, чёрный, бородатый, рожа чисто разбойничья, ровно кутёнка поднял Собинку.
— Чего забыл в чужой телеге?
— Поглядеть хотел…
— Я тебе погляжу! — Мужик снова поднял плеть. — Своровать хотел? Али, — новая мысль пришла мужику в голову, — может, ты лазутчик ордынский?!
— Еще чего надумал! — вытаращил глаза Собинка.
Принялся мужик допытываться у Собинки: кто он и отчего, несмотря на молодость лет, находится при войске?
Рассказал Собинка всё, как есть. Поверил, успокоился мужик.
— Годов сколько? — спросил.
— Двенадцать.
Протянул мужик здоровенную руку:
— Меня зовут Никифором. Тебя как?
Назвался Собинка.
Никифор пояснил, словно оправдываясь:
— Знают в Орде, везём огненный наряд: пушки, пищали, ручницы. А вот сколько чего, надлежит держать в секрете. Непривычны ордынские кони, да и воины тоже, к огненному бою. Оттого на пушкарей и пищальников у великого князя Ивана Ивановича и воевод особая надёжа. И бережение особое. Велено караулить орудия и припасы к ним пуще глаз своих. Понял?
Кивнул головой Собинка.
— Коли любопытно тебе наше оружие, со временем покажу. И, живы будем, увидишь в деле. Добрый гостинец припасли супостатам!
Отпуская Собинку, Никифор сказал:
— От меня не бегай, не кусаюсь.
Хотел было Собинка напомнить про кнут-плеть. Раздумал. К чему на добрые слова отвечать злыми? Пришёлся ему по душе суровый пушкарь. Не болтун-пустомеля. Крепкий мужик. Таких любил и на них старался быть похожим Собинка.
Утром, проходя мимо обоза, с которым ехал Никифор, крикнул издалека:
— Здорово, Никифор!
— Здорово! — ответил тот.
Однако подойти — на что втайне надеялся Собинка — не пригласил.
Поднимая пыль, двигалось войско мимо деревень и сёл разных. Жилых и запустелых. Мимо пожарищ старых и, видать, недавних. И повсюду встречный люд с тревогой и надеждой смотрел на конные и пешие полки.
— Помоги вам бог отогнать лютого ворога! — напутствовали бабы. — Жён своих, стариков, детушек и нас, горемычных, от него оборонить!
Мужики бормотали:
— Бог-то бог, да и сам не будь плох!
— Верно! — отвечали воины. — Говорят, на бога надейся, а сам не плошай. С тем и идём на царя Ахмата, его шесть сыновей, племянника Касыду и всё их поганое воинство!
Бодро отвечали. Иной раз даже весело.
Но все, и воины тоже, понимали: неведомо, чем кончится поход.
И кто мог предсказать: не пройдут ли через некоторое время этой же дорогой ордынские лиходеи?
Только в другую сторону — к Москве…
Оттого споро шагали ратники. И воеводам и начальным людям не было надобности торопить или подгонять их.
Не чужую землю шли воевать — защищать свою, родную.
Глава седьмая
На берегу
Течёт, бежит Ока-река меж лесов, лугов и полей. Рыбкой вкусной щедро кормит горожан и селян. Служит лёгким водным путём.
Она же — сторожевой рубеж.
С давних времён по её левому берегу несут караульную службу русские ратники. Называется тот рубеж, протянувшийся на многие вёрсты, коротким словом — Берег.
Ныне выдвинул сюда полки великий князь Иван III Васильевич против ордынского хана Ахмата. Во главе полков старший сын Ивана Васильевича великий князь Иван Иванович, искусные воеводы.
С теми полками прибыли на Берег Собинка, Евдоким и дядька Савелий.
Позади — дорога долгая и пыльная. Впереди — река широкая Ока, за ней неведомые и опасные дали.
Собинка, понятно, сразу — к реке.
Тёмная вода отливает под вечерним солнцем тревожным огнём. Словно вспомнила зарева бессчётных пожаров, что пылали по её берегам. Словно упреждала: крепче сжимайте сабли, русские люди! Туже натягивайте тетиву луков! Враг идёт хищный, безжалостный. Оплошаете — не будет пощады ни старому, ни малому!
Представил себе Собинка ордынскую конницу, скачущую навстречу. Сжал кулаки. Сказал громко:
— Берегитесь! Ужо будете знать, как на чужие земли разбоем ходить. Встретим вас — не обрадуетесь! — и, смутившись, огляделся: услышит кто его разговор с невидимым воинством — поднимет на смех.
Шагах в десяти или пятнадцати стоит Евдоким. Хмур. Печален. Догадался Собинка — думает про жену и дочку Катю.
— Где-то они теперь там? Что делают? Да и живы ли? — грустно молвил.
— Живы! Живы! — горячо заверил Собинка. Точно и вправду знал об этом. — Погоди, сыщем их непременно. Высвободим из злого плена-неволи! И я тебе в том пособлю. Вот поглядишь!
Евдоким посмотрел на Собинку долгим взглядом.
— А что? Всё может быть… — произнёс задумчиво. — Ты мужик крепкий.
Зарделся Собинка от похвалы.
Евдоким за пазуху полез и вынул — Собинка едва глазам поверил — деревянную куклу, что резал в Москве.
— Вот, — протянул, — коли захочешь помочь, она тебе сгодится.
Приметив растерянность Собинки, сказал:
— Если случай выйдет, поймёшь сам. А нет, — значит, так тому и быть…
Собинка, по всегдашней своей привычке, молча кивнул головой: об чём, мол, толковать?
— И ещё…
Развязал Евдоким пояс. Снял нож в кожаных ножнах, коим Собинка давно любовался. Более ему нравился, нежели нарядный чужеземный кинжал, подобранный Авдюшкой.
— Другой мой подарок. Кончились мирные дни. Начинаются ратные. Без оружия воин — всё одно что лук без тетивы. Мало от него пользы. Сдаётся мне, быть тебе рано или поздно в деле. Не устоишь в стороне. И нож этот, что служил мне верою и правдою, тебе послужит!
— А ты как? — спросил Собинка, принимая драгоценный дар.
— Будь спокоен. Добуду себе оружие. У меня с Ордой свои счёты. Не ради плотницкой работы я тут.
— Спасибо! — волнуясь, сказал Собинка. Расстегнул ворот рубахи и сунул нож за пазуху.
— Нет, дружище! — остановил Евдоким. — Погоди! Нож за пазухой держат воры да трусливые, слабые духом люди. Носи его, как я носил. На поясе. Вещь он нужная для многих дел. Хлеба ли отрезать кусок, поправить лук али чего другое — без него не обойтись.
И опять молчком согласно кивнул головой Собинка. Приладил Евдокимов подарок к своему ременному пояску. Сдвинул на левый бок. Ловчее так, коли понадобится, достать из ножен.
Деревянную куклу сунул за пазуху. Против чего Евдоким не возразил ни единым словом. Вздохнул только.
— Ладно, парень. Чего травить душу? Пойдём отсюда!
— Погоди чуток, — попросил Собинка. — Впервой я тут.
— Добро, — согласился Евдоким, будто с ровней. — Не на пожар торопимся.
— А там, — кивнул Собинка на другой берег, — земля уже ихняя?
— Нет. Сначала лежат рязанские земли, великие князья коих ох как временами враждовали с великими князьями московскими.
— Шли против своих, значит, русских?!
— Да, друже, — с горечью подтвердил Евдоким. — Два года спустя после битвы на Куликовом поле великий князь рязанский Олег указал хану Тохтамышу, который шёл на Москву, броды через Оку. И были вместе с ханом Тохтамышем русские же князья суздальско-нижегородские Василий и Семён Дмитриевичи.
— И взяли Москву?
— Не силой. Ложью и обманом. После трёхдневного безуспешного приступа. А взявши, разорили и сожгли дотла. Народу перебили — неведомо сколько…
— А ныне Рязань с кем?
— С нами. Только и Ахмат не один, в союзе с великим князем литовским и королём польским Казимиром.
Почудились Собинке топот и ржание коней на другом берегу.
Схватил Евдокима за руку:
— Скачет там кто-то…
— Наши кони, на берегу нашем, — успокоил Евдоким.
Вели на водопой коней русские воины. Загорались в вечерних сумерках костры многотысячного войска. Громкие приказы отдавали начальные люди. Перекликались рядовые воины. Кто-то запел песню. Подхватили её другие голоса.
Полки, приведённые великим князем Иваном Ивановичем, готовились к первой ночёвке на Берегу.
