Хозяйка - Унсет Сигрид (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗
А у них в Йорюндгорде пол густо застлан сейчас камышом, потому что во время праздников все домочадцы ночуют вместе в горнице. И прежде чем отправиться в церковь, у них всегда убирают со стола все остатки предпраздничной постной трапезы; потом мать и служанки расставляют на столе, как можно красивее, масло, сыры, юрки тонко нарезанного ситного хлеба, белоснежный шпик и толстейшие копченые бараньи ножки. Серебряная утварь и рога для меда блестят. И отец сам кладет бочонок с пивом на скамью.
Кристин повернула свое кресло к очагу – ей не хотелось смотреть на неубранный стол. Одна из служанок так храпела, что было противно слушать.
…Вот еще одна из привычек, которые ей не нравятся в Эрленде: дома у себя он так безобразно и неряшливо ест, роется в блюдах, выбирая куски повкуснее, не моет руки, перед тем как садиться за стол, да еще позволяет собакам забираться к себе на колени и хватать куски пищи, когда люди едят. Так уж чего и ожидать от челяди!
Дома Кристин учили есть красиво и не торопясь. Не пристало, говорила мать, хозяевам ждать, когда люди поедят, а у людей страдных и трудящихся должно быть время поесть досыта.
– Гюнна! – тихо позвала Кристин большую рыжую суку, лежавшую с целым выводком щенят у каменной кромки очага. Она была такая уродливая, что Эрленд назвал ее но имени старой хозяйки Росволд.
– Бедная тварь! – шепнула Кристин, лаская собаку, которая подошла к ней и положила голову на колени. Спинной хребет у нее был остер, как лезвие косы, а соски почти шлепали по полу. Щенки просто-напросто съели свою мать.
– Ах ты, бедная моя тварь!
Кристин откинула голову на спинку кресла и смотрела на покрытые копотью балки. Она устала…
Да, нелегко дались ей эти месяцы, что она провела здесь, в Хюсабю. Она поговорила с Эрлендом вечером того дня, когда они ездили в Медалбю. И поняла тогда, что Эрленд думал, будто она на него сердится за то, что он навлек на нее все это.
– Я хорошо помню, – сказал он чуть слышно, – тот весенний день, когда мы ушли в лес за церковью. Я помню, что ты просила меня не трогать тебя…
Кристин обрадовалась, что он сказал это. А то ей часто думалось: как много Эрленд уже, по-видимому, позабыл! Но потом он сказал:
– И все же я никогда бы не подумал, Кристин, что ты способна так долго носить тайную обиду на меня, а сама быть такой же, как всегда, ласковой и веселой! Ведь ты, должно быть, уже давно знала, что с тобой происходит. Я считал тебя такой же ясной и откровенной, как солнышко…
– Ах, Эрленд! – сказала она горестно. – Ведь ты же знаешь лучше всех на свете, что я следовала по тайным стезям и обманывала тех, кто доверял мне больше всего… – Ей так хотелось, чтобы он понял. – Не знаю, помнишь ли ты, милый друг, ведь еще до этого ты поступал со мною так, что кто-нибудь мог бы назвать твой поступок некрасивым. Но видит Бог и дева Мария, что я не сердилась на тебя и любила ничуть не меньше…
Лицо у Эрленда стало жалким.
– Я так и думал, – сказал он тихо. – Но ведь ты знаешь и то… Все эти годы я упорно старался восстановить, что разрушил. Я утешался мыслью, что в конце концов все обернется так, что я смогу вознаградить тебя за то, что ты была такой верной и терпеливой.
Тогда она спросила его:
– Ты, конечно, слышал о брате моего деда и девице бенгте, которые против воли ее родни бежали из Швеции. Бог покарал их тем, что не дал им детей. Ты ни разу не боялся в эти годы, что он накажет и нас так же?..
И сказала ему тихим дрожащим голосом:
– Можешь поверить мне, мой Эрленд, что я не очень обрадовалась нынче летом, когда впервые узнала, что со мной. И все же думала, что если ты умрешь, прежде чем мы поженимся, так уж лучше я останусь после тебя с твоим ребенком, чем одна. И я думала, что если мне придется умереть от родов, то все же это будет лучше, чем если бы у тебя не было своего законного сына, который мог бы взойти на твое почетное место после тебя, когда ты покинешь юдоль земную…
Эрленд ответил с горячностью:
– Я счел бы, что сын мой приобретен слишком дорогой ценой, если бы он стоил тебе жизни. Не говори так, Кристин. Уж не так дорого мне Хюсабю, – сказал он немного спустя. – Особенно с тех пор, как я узнал, что Орм никогда не сможет наследовать мне, …
– А ты любишь ее сына больше, чем моего? – спросила тут Кристин.
– Твоего сына?.. – Эрленд усмехнулся. – О нем я пока знаю лишь то, что он является сюда на полгода или около этого раньше, чем следовало бы! А Орма я люблю уже двенадцать лет…
Немного спустя Кристин спросила:
– Ты скучаешь когда-нибудь по тем своим детям?
– Скучаю, – ответил муж. – Раньше я часто ездил в Эстердал, где они живут, взглянуть на них.
– Ты мог бы съездить туда теперь же, на Рождество, – тихо сказала Кристин.
– А ты не будешь этим недовольна? – радостно спросил Эрленд.
Кристин отвечала, что сочла бы это правильным. Тогда Эрленд спросил у нее, будет ли она возражать, если он привезет детей к себе домой на Рождество.
– Ведь тебе все равно когда-нибудь придется увидеть их. И опять Кристин ответила, что и это ей кажется вполне правильным.
Пока Эрленда не было, Кристин трудилась не покладая рук, чтобы приготовить все к Рождеству. Ее сейчас очень мучила жизнь среди этих чужих слуг и служанок; приходилось делать над собой большое усилие, когда нужно было одеваться или раздеваться в присутствии двух девушек, которым Эрленд приказал ночевать вместе с Кристин в большом покое. Ей пришлось напоминать себе самой, что в одиночестве она никогда бы не смогла спать в таком огромном доме, где до нее другая спала с Эрлендом.
Служанки усадьбы были не хуже и не лучше, чем можно было ожидать. Те крестьяне, которые блюли своих дочерей, не посылали их в услужение в усадьбу, где владелец жил открыто с распутной женщиной и поручил ей управлять своим домом. Девушки были ленивы и не привыкли слушаться хозяйку. Но некоторым из них вскоре понравилось, что Кристин заводила в доме добрые обычаи и сама участвовала в их работе. Они стали разговорчивыми и радовались, что она внимательно слушает их и отвечает ласково и весело. Кристин каждый день появлялась перед слугами с приветливым и спокойным лицом. Она никому не выговаривала, но если какая-нибудь девушка-служанка возражала против ее распоряжения, то хозяйка делала вид, будто думает, что та просто не знает, как взяться за дело. и терпеливо показывала девушке, как, по ее мнению, нужно выполнить эту работу. Кристин видела, что так обычно поступал ее отец с новыми батраками, когда они ворчали, и никто в Йо-рюндгорде не решался противоречить Лаврансу вторично.
