Троянская война - Кулидж Оливия (читать книги полностью без сокращений .txt, .fb2) 📗
Агамемнон прошел мимо Аякса и Тесея к благородному Одиссею, который закреплял серебряные застежки своих наголенников вокруг щиколоток. За ним стоял Аякс Малый, сын Оилея. Его воины находились в полной боевой готовности, они были пращниками и лучниками, не облаченными в броню. Волчьи шкуры, завязанные за передние лапы вокруг шеи каждого, служили грубым щитом. Левой рукой воин мог натягивать нижний край шкуры и держать ее подальше от тела, защищая его от летящих снарядов. Каждый нес пращу из свитых полосок ткани и суму, полную камней, или лук с колчаном стрел. Агамемнон прошел мимо, ничего не сказав, обращая мало внимания на таких легковооруженных воинов, которые никогда не осмелятся подойти, чтобы накрыть неприятельские отряды с рядами копьеносцев. За его спиной послышался ропот, потому что он не похвалил их боевую готовность.
Рядом с ними располагались палатки Ахиллеса. Здесь слуги чистили его коней, сам он сидел у входа в палатку, а пленницы подносили ему вино. Вокруг него слуги обносили мясом его солдат, не обращая внимания на крики и суматоху большого войска, готовящегося к схватке.
– Сын Пелея! – закричал Агамемнон, останавливаясь. – Долгое время ты хвастался, что ты и твои люди первые в сражениях. Аякс и Диомед уже готовы, а ты тут рассиживаешь! Вероятно, ты боишься противостоять Гектору, опасаешься, как бы тот не доказал, что превосходит тебя в боевом искусстве, и не лишил тебя славы.
И больше не говори мне о своей матери-богине! Божественное происхождение доказывают делами, а не словами!
Красивое молодое лицо Ахиллеса стало мрачным, как зима.
– Не смей говорить со мной о моей храбрости, бессовестный царь! – закричал он. – Я доказал ее в Фивах. Где был ты, когда брали город и семь царских сыновей пали от моей руки?
– На своем месте, – парировал царь. – Во главе своего войска.
Ахиллес рассмеялся.
– Быть царем, несомненно, великая часть, – ответил он. – Царь остается во главе своей армии, а в сражения посылает других. А когда те захватывают города, он берет лучшее из добычи, ведь он – царь.
– Неужели? – ответил Агамемнон, став алым от гнева. – Как это я об этом не подумал! А вот тот юный пленник в алой с золотом тунике не был выставлен как добыча из Фив, чтобы, как ты говоришь, царь мог выбрать.
Ахиллес угрожающе встал:
– Я не утаивал никакой добычи! Этот юноша не был взят в плен там.
– И где же ты взял его в плен?
Ахиллес улыбнулся.
– Царь крепко спал прошлой ночью, – ответил он с издевкой, – надеясь, что в темноте Гермес, посыльный Зевса, принесет ему вещий сон. Сны царей важны и не должны быть пропущены. Потребность во сне простого героя, сына богини, гораздо меньше. Знай, этот юноша – троянец, а не фиванец. Его имя – Ликаон, и я захватил его в плен сегодня ночью в саду за Троей на предгорьях Иды, где он рубил побеги диких фиговых деревьев, которые они используют для поручней колесниц.
– Ты был за Троей?! – в изумлении воскликнул царь.
– За Троей? – переспросил Ахиллес. – Я был рядом с ней. Троянцы больше никогда не будут чувствовать себя в безопасности на Идских склонах. Эней, сын Анхиса, пас там их скот. Он бросил стадо и побежал по холмам, и, если бы не темнота, ему от меня не удрать бы. Но все равно я возвратился с добычей и с этим мальчиком, сыном Приама.
– Тебе следовало бы его убить, – заявил Агамемнон. – Мы не можем держать пленных, особенно царских сыновей.
– Он еще ребенок, – беспечно возразил Ахиллес. – Разве я могу убивать детей? Я продам его в рабство за морем, если ты боишься его. Но теперь, царь, я и мои люди устали и еще не поели. Когда мы бросимся в бой, ты непременно станешь свидетелем нашей доблести, но сейчас проходи мимо и раздавай приказы тем, кто не знает, как постоять за себя.
Проглотив свою ярость, Агамемнон заметил, что Паламед, который стоял лагерем рядом с Ахиллесом и слышал ссору, злорадно смеялся вместе со своими воинами. Царь прошел, ничего ему не сказав, поскольку он уже знал, что Паламед жаждет быть главнокомандующим.
Из палаток и хижин высыпали люди, неисчислимые, словно листья дубов или цветы на равнине Скамандра, где они сражались. Афина, дочь Зевса, отложила свои разноцветные мирные одежды, сотканные собственными руками, и теперь, невидимая, проследовала через лагерь в полном боевом облачении, воспламеняя мужские сердца. Земля громоподобно стонала под копытами и ногами, когда герои в своей сверкающей бронзовой броне выступили в поход, словно распространяющийся лесной пожар.
На небольшом холме на равнине, откуда вид был лучше, чем со стен, стояли быстроногие стражи Трои. Теперь они поспешили в город с предупреждением, и ворота широко открылись. Оттуда высыпало войско троянцев, выкрикивая странные возгласы, словно галдящая птичья стая. Из азиатских городов прибыли бесчисленные цари. Из дальних степей прибыли племена кочевников, одетые в звериные шкуры и питающиеся кумысом. За своими вождями следовали темнокожие воины из далекой Эфиопии, которая, как считалось, находится на краю света.
Высоко наверху невидимые боги распределялись, на чьей они стороне. Над греками парил Посейдон, морской бог, и с ним были Гера, Афина, Гефест и Гермес, посыльный Зевса. Над троянцами возвышался золотой Аполлон, рядом с ним стояли Арес, Артемида и Скамандр, бог желтой реки, катящей свои воды через Троянскую равнину.
Теперь Зевс, властелин богов и людей, посылал громы и молнии, и Идские горы дрожали вдоль всех лесистых гребней. Армии столкнулись, началось сражение. В воздухе повисла дикая неразбериха звуков – крики победителей, ржание испуганных лошадей, стоны умирающих. Красные гребни воинов встречались и расходились, подобно двум бурным потокам во время наводнения.
На правом фланге жаркого сражения Диомед рассеял троянцев, но Гектор напал на центр греков, словно лев на стадо овец, гоня Агамемнона и Аякса перед собой, пока спохватившийся Диомед не прекратил преследования и не вернулся им на помощь. На левом фланге союзники Трои, возглавляемые огромным Кикном, отогнали легковооруженных пехотинцев почти до кораблей. При этом Ахиллес, видя поражение, кликнул своих мирмидонян и очертя голову бросился в гущу сражения. Он помчался в колеснице, запряженной белыми конями, напоминая самого великолепного Аполлона. Союзники Трои в страхе стали отступать за Кикна, который, огромный и бесстрашный, встретил колесницу на бегу.
Несущее страх копье Ахиллеса, слишком огромное для других, сверкнуло в воздухе и пробило щит Кикна и нагрудную пластину, но он выдернул его со смехом. Собственное оружие Кикна ударило в щит Ахиллеса с такой страшной силой, что его владелец пошатнулся, но возничий натянул поводья коней и остановил их в облаке пыли, иначе Ахиллес выпал бы на землю.
– Твоя броня, возможно, и лучше, – дразнил Кикн, – но тебе она нужна больше, чем мне. Я ношу панцирь просто напоказ, ведь я – сын Посейдона, и никакое оружие не может меня поразить.
Он опустил свой щит и оставил неприкрытыми руку и плечо.
– Возьми свое копье назад! – проворчал Ахиллес сквозь зубы и бросил его со всей силы.
Оружие рикошетом отскочило от обнаженной руки Кикна, не оставив даже метки. Кикн рассмеялся, закинув голову.
Ахиллес вытащил меч и перешагнул через поручни колесницы к своему противнику.
– Я, по крайней мере, могу разрубить твою броню на части прямо у твоих ушей, – пригрозил он.
И чтобы слово не расходилось с делом, принялся крушить шлем и щит своего врага с такой силой и скоростью, что Кикн в ошеломлении отступил, в то время как большие куски кожи и бронзы словно бы парили в воздухе.
Кикн отбросил бесполезные остатки своего щита и поднял меч, чтобы отразить град ударов. Они теперь сыпались на его лицо и шлем столь плотно, что он, оглушенный и ослепленный, отступал все быстрее и быстрее, тщетно ища способ спастись. Он вдруг споткнулся о камень и упал навзничь. Через мгновение Ахиллес был уже на нем, круша мощную грудь великана огромным щитом. Бросив меч, герой наклонился вперед и перекрутил могучими руками ремни шлема своего врага.
