Головнин. Дважды плененный - Фирсов Иван Иванович (читаем книги онлайн .txt) 📗
Головнин расправил плечи, изготовился броситься на приближающихся солдат. И тут Макаров не выдержал, всхлипывая, зашептал:
— Не надобно, ваше благородие, японцев губить. Ежели мы их порешим, не токмо нас, но и товарищей наших растерзают. А как вы им поясните, что по вашему приказу все делалось, то и помилуют нас.
«Черт-те что, а ведь, пожалуй, Спиридон прав, весь грех на мне лежит». Командир швырнул копье в траву и шагнул навстречу японцам…
Когда солдаты вязали ему руки, кинул последний взгляд на океан. «Теперь одна надежда на „Диану“, где-то она…»
Тайный советник Иван Пестель так и не дождался денег из Петербурга и, уступая настойчивым просьбам Рикорда, на свой риск отправил «Диану» к берегам Японии.
Из донесения Сибирского генерал-губернатора Министру военных морских сил: «… не получив доселе от г-на министра финансов денег, ассигнованных на экспедицию, экспедиция сия не могла уже за тем отправиться в настоящем году, а должна быть отложена оная до будущего году. По сим причинам, так же с одной стороны потому, чтобы шлюп „Диану“ не оставить на все нынешнее лето в Охотске без всякого употребления и через то не сделать напрасными и бесполезными труды и издержки на приготовление оного к настоящей экспедиции, а с другой, по крайней мере исполнить высочайше порученное оному дело, т. е. описание южных Курильских островов и берегов Татарии, чего в минувшую кампанию по приключившемуся с ними У японских берегов нещастию не успел он выполнить, принужденным я нашелся дать предписание — отправить шлюп „Диану“ к Курильским островам хоть для выполнения сей цели и при сем уже толико удобном случае заехать к острову Кунашири с тем, что естли не будет случая к освобождению наших пленных, то бы узнать о их участи, между тем предварить и японцев, сколь невинно подвергся плену флота капитан-лейтенант Головнин с своею командою и что в следующем году имеет быть послана для сего особая экспедиция в Нангасаки. Для командования шлюпом и причисленным к нему транспортом „Зотик“ назначен капитан-лейтенант Рикорд, начальствовавший первым из сих судов после г-на Головнина».
Донесение из Иркутска ушло в те самые дни, когда далеко на западе через Неман еще переправлялась почти полумиллионная армия Наполеона. Французский император, не дожидаясь конца переправы, без каких-либо препятствий достиг Вильны и задержался здесь, томимый лаврами будущих побед в его первой «азиатской» войне. Он уже видел себя властелином России.
Русская армия с первых дней похода французов скрылась за горизонтом, избегая стычек с неприятелем. Среди отходящих на восток русских войск вместе с гренадерами лейб-гвардии Литовского полка вышагивал и сын Сибирского губернатора, прапорщик Павел Пестель. Через три месяца за Бородино его наградят золотой шпагой «За храбрость»…
Покидая Иркутск, Рикорд сообщил, что на зиму он укроется в Петропавловске:
— В Охотске весьма неудобное место стоянки, шлюп то и дело на мель во время отлива притыкается.
Иркутский губернатор Трескин, в чьем ведении находилась Камчатка, обрадовался:
— Возьмете на себя, Петр Иванович, временно труд по правлению в Петропавловском, ныне там начальника нет. — Провожая Рикорда, губернатор напомнил: — В пути до Японии не забудьте перевести мое послание на японский язык. Я предупредил об этом Леонзаймо…
В конце августа залив Измены огласили нестройные орудийные выстрелы. Стреляли береговые батареи. Новому начальнику Кунашира Отахи-Коеки было не по себе. В бухте появились два русских корабля. Заложив руки за спину, Отахи-Коеки семенил вдоль крепостного вала, не отводя взгляда от бухты. «Эти русские определенно пришли разведать о пленниках. И зачем они им нужны? Разве мало у русских других людей?» Отахи-Коеки злорадно ухмыльнулся. Он хорошо помнил всех пленных, строго содержал их в тюрьме в Хоккайдо и теперь получил повышение по службе.
Весной на Кунашире был переполох. Из Мацмая прибыл гонец, сообщил, что русские бежали из тюрьмы, губернатор приказал искать беглецов, но теперь они в надежных клетках в Мацмае. Никуда не убегут…
Два русских судна не спеша развернулись против ветра, подобрали паруса и отдали якоря. Почему два? Вместе с «Дианой» в залив пришел десятипушечный бриг «Зотик» под командой мичмана Никандра Филатова. Миницкий на свой страх и риск распорядился компанейским судном. Надо же выручать друзей…
Выстрелы из крепости не смутили Рикорда. Посоветовавшись с Филатовым, он на следующий день послал на берег одного из шести японских рыбаков, которых подобрали на Камчатке.
— Пусть скажут начальнику, — пояснил он Леонзаймо, — мы пришли с миром, набрать воды и узнать про наших товарищей.
Шлюпка пристала к мысу и высадила японца. Прошли сутки, крепость молчала. Рикорд послал второго рыбака. К вечеру он вернулся в маленькой лодке. Вид у него был подавленный.
— Он говорит, — переводил Леонзаймо, — что начальник будет говорить только с капитаном на берегу. Еще он говорит, что в него на берегу все плюют, говорят, что он плохой человек, жил у русских свиней.
«Эти штучки нам не впервой, на мякине нас не проведешь», — размышлял Рикорд. Не хотелось ему терять единственного переводчика Леонзаймо, но и время терять понапрасну надоело, неопределенность томила душу.
Вызвав Леонзаймо в каюту, Рикорд вручил ему три записки на русском языке и перевел их на японский.
— Первая записка — «Капитан Головнин с прочими находится на Кунашире».
— Вторая записка — «Капитан Головнин с прочими отвезены в город Мацмай».
— Третья записка — «Капитан Головнин с прочими убиты».
Вместе с записками Рикорд отправил два письма. Одно, обстоятельное, властям. Привез, мол, вам ваших земляков, потерпевших крушение у Камчатки, наш император души не чает в императоре Японском. Отдайте наших пленников или сообщите, что с ними. Второе письмо адресовал Головнину, сообщил, что прибыл на Кунашир, узнать о судьбе товарищей. Если японцы не позволят отвечать, то в письме надорвать листок против слова «жив».
Ответ Леонзаймо привез только на третий день. Жалкий вид японца заставил Рикорда похолодеть. Понурив голову, Леонзаймо пролепетал:
— Капитан Ховарин и другие убит.
В первое мгновение Рикорд схватил японца за грудки, тот испуганно повалился в ноги:
— Моя не виновата, моя не виновата… Столпившиеся на палубе матросы зашмыгали носами.
— Точно ли ты знаешь про это? — отпустив японца, допытывался Рикорд.
Леонзаймо бегал глазами, снова повалился в ноги:
— Так начальник велел передать…
Вечером Рикорд советовался с мичманом Филатовым и своим помощником, лейтенантом Рудаковым.
— Японцев всех отпустим. Дадим провизии немного. Я так понимаю, им тоже несладко, за прокаженных их свои соотчичи принимают, чураются.
— Быть может, Петр Иванович, перейти нам в Мацмай к губернатору, — высказался Рудаков. — Гляжу я на этого купчишку, Леонзаймо, юлит он, мнится, что-то недоговаривает.
— Так или иначе, — решил Рикорд, — а мы эти берега не покинем, покуда правду о товарищах не узнаем и не поквитаемся за их погибель.
…Отахи-Коеки не просто лукавил, а заведомо лгал в своей записке. Он-то прекрасно знал, что русские моряки здравствуют. Но японскому самураю мозолили глаза паруса русских кораблей. «Узнают, что их нет, уберутся к себе на Камчатку», — рассуждал Отахи-Коеки. Но трусливый начальник не посмел утаить письма Рикорда, в которых ничего не понимал, и переслал их в Мацмай губернатору.
Знал правду и Леонзаймо, но понял, что лучше держать язык за зубами.
Рикорд отпустил всех японцев. Те не ожидали такого милосердия от русских. Как вспоминал потом Рикорд: они «пришли ко мне в каюту и на коленях изъявляли свою признательность за то, что мы, невзирая на злодейское умерщвление наших соотечественников в Японии, отпустили их на свободу и даем снабжение провизией».
Отправив японцев на берег, моряки принялись за дело. «Оказав должное благодеяние невинным японцам, стали готовиться с великим жаром поражать врагов-японцев, которые пролили невинную кровь наших пленных. Люди, знающие плотничью работу, оканчивали лафеты; другие, в устроенной для сего кузнице, сварили железо и оковывали им лафеты. Прочие шили картузы, исправляли свои орудия, точили тесаки — словом, никто не был празден, всякий готовился по действительным своим чувствам мстить злодеям».
