Стоянка поезда – двадцать минут - Мартыненко Юрий (читать лучшие читаемые книги .txt, .fb2) 📗

Ког

да

не ста

ло

СССР, не

которые

це

ховики,

боль

ше

мо

лодые,

пе

рестроились

и ста

ли

ра

ботать

по но

вым

пра

вилам,

но очень бо

гатыми

не ста

ли.

Ви

димо,

не хва

тало

жёс

ткости,

по

тому

что под

польный

биз

нес

в СССР жил без кон

куренции,

а в 90-е кон

куренты

час

то

прос

то

уби

вали

друг дру

га…

Кс

тати,

буд

то

спе

циально

про них ска

зано,

что от сумы и от тюрь

мы

не за

рекайся.

Ког

да

Вя

чеслав

и Юль

ка

на

чинали

за

ниматься

пред

принимательской

де

ятельностью,

то вели речь и об этом виде биз

неса.

Вре

мя

прош

ло,

и как-то Вя

чеслав

вер

нулся

к этой теме.

— Даже це

ховики

ока

зались

в рас

терянности

в но

вых

ус

ловиях

ры

ночной,

те

перь

уже ле

гализованной,

эко

номики.

— Стоп, Сла

вик,

не сов

сем

по

нятно,

мо

жешь

как-то по

подробнее

объяс

нить

ход сво

их

мыс

лей?

— Могу. Тем, кто за

нимался

те

невой

эко

номикой,

в том чис

ле,

в пер

вую

оче

редь,

це

ховикам

сей

час

не

обходимо

сроч

но

пе

реориентироваться,

нас

тала

ос

трая

не

обходимость

сроч

ной

пе

резагрузки.

Впе

реди

от

крываются

боль

шие

воз

можности.

Рез

кий

пе

реход

от со

циализма —

сна

чала

бреж

невского

раз

витого,

за

тем

гор

бачёвского

пе

рестроечного —

к ка

питализму

по

родит

не

кий

гиб

рид.

— По

чему

гиб

рид?

— А ты ве

ришь

тому, что ка

питализм

у нас сра

зу

по

явится,

ска

жем

так, с че

ловеческим

ли

цом?

Так быс

тро

не бы

вает,

сама зна

ешь,

что бы

вает

быс

тро.

— Знаю. Быс

тро

толь

ко

кош

ки

ро

дятся.

— Вот имен

но,

в ка

ком-

то смыс

ле.

В этом гиб

ридном

сос

тоянии

сколь

ко

бу

дем

на

ходится,

не

известно

и не

ведомо

ни

кому.

— Ка

кой же

ты у меня ум

ный!

— Юля, си

туация

очень серьёз

ная.

Та ст

рана,

что была, уле

тела

в тар-та

рары.

Но

вая

пред

ставляет

не

понятно

ка

кой

гиб

рид.

И лап

ши

на уши те

перь

так мно

го,

что ушей не хва

тает.

— И что де

лать?

— Что де

лать-

что де

лать…

— Ну, мы-то с то

бой,

ка

жется,

не бед

ствуем.

— Но от сумы…

— Тьфу-тьфу-тьфу, не вз

думай

про

должать

эту ду

рацкую

фра

зу,

эту иди

отскую

по

говорку

или пос

ловицу.

— Пос

ловицу.

— Ой, да ка

кая

раз

ница!

Всё рав

но

ду

рацкая,

Сла

вик, —

Юлия приль

нула

к мужу. — Ты луч

ше

ска

жи.

— Чего ска

зать?

— Ты меня лю

бишь?

— Ну, Юль! Я о серьёз

ном.

— А я нет, да?

— Ну, ты же зна

ешь.

— Что знаю?

— Что люб

лю.

За

чем

сп

рашивать?

Даже как-то се

мейно-

не

этично.

Лег

че

ста

ло?

— Пред

ставь,

что да, — Юлия сде

лала

оби

женный

вид и уб

рала

руки с гру

ди

мужа.

— За

чем

сп

росила-

то вд

руг?

— Во-пер

вых,

не вд

руг,

а во-вто

рых,

я же го

ворю,

что ты у меня та

кой

ум

ненький.

— Сме

ёшься?

— Нис

колечко.

Най

дёшь

вот та

кую же

ум

ненькую,

и бро

сишь

меня.

— Глу

пенькая

ты, моя ду

рочка!

 — те

перь

Сла

вик

по

пытался

об

нять

жену.

— Вот имен

но,

ду

рочка.

Я же го

ворю…

— Ну, ты же по

нимаешь,

что я в хо

рошем

смыс

ле.

— В хо

рошем.

Всё у тебя, Сла

вик,

в хо

рошем

смыс

ле.

— Ты о чём?

— В пос

леднее

вре

мя

в хо

рошем

смыс

ле

мы ки

даемся

с од

ного

дела на дру

гое.

— Ты со

жалеешь

о фар

це?

— Нет, по

нятно,

что это вче

рашний

день, рас

таявший

прош

логодний

снег, си

гаретный

дым в по

запрошлую

но

вогоднюю

ночь.

— Рас

клад

по це

ховикам

ты толь

ко

что ус

лышала.

Они еще про

держаться

чуть-чуть и все. Это не пер

спектива.

Это, как ты толь

ко

что вы

разилась,

тоже ухо

дит

в прош

лое.

— И ка

кие

мо

гут

быть ва

рианты?

— Ещё не знаю. Дай по

думать,

а мыс

лишки

есть.

— По

делишься?

— Рано. Го

ворю же

надо по

думать.

— Лад

но,

ду

май.

Эх, как всё нек

стати.

Эти ре

формы,

де

фолты.

Но

вые

рос

сийские

гос

знаки,

будь они не

ладны.

Сла

вик,

ско

ро

пот

ребуются

день

ги

и на ле

чение

папе.

— Я пом

ню.

— Вра

чи

здесь не бе

рутся.

Ос

колок

близ

ко

от сер

дца.

— Мо

жет,

поп

робовать

ещё раз в Мос

кве.

— Уже про

бовали.

Пос

мотрели

сним

ки

и от

казались

брать на себя от

ветственность.

Сам, что ли не зна

ешь?

— Да, знаю я, знаю. Эх, в Мос

кве бы

его по

казать!

— Что?

— В цен

тральном,

го

ворю,

гос

питале

Ми

нистерства

обо

роны

отца по

казать.

— Но он ведь, на

верное,

толь

ко

для во

енных?

— Для во

енных, —

Сла

вик

о чём-то за

думался.

Стис

нул

зубы. Ше

вельнулись

на ску

лах

жел

ваки.

Та

кое

было приз

наком,

если он за

думывался

о чём-то очень важ

ном

и, к со

жалению,

неп

робивном

или труд

норешаемом,

то кожа на

тягивалась

на ску

лах,

по ним на

чинали

ка

таться

бу

горки.

— Да, но ведь папа — ве

теран

вой

ны!

У него два ор

дена

Сла

вы!

Вот ведь и по те

левизору

не

давно,

прав

да,

толь

ко

ку

сочек

пе

редачи

зас

тала.

Так кто-то, то ли де

путат,

то кто из ка

кой

ад

министрации

го

ворил

о том, ка

кая

боль

шая

ра

бота

ве

дётся

по ока

занию

по

мощи

ве

теранам

Ве

ликой

Оте

чественной

вой

ны.

— На сло

вах

наш чи

новник —

Лев Тол

стой,

а на деле — хрен прос

той!

— Но я серьёз

но!

— Мне тоже не до шу

ток.

Да, знаю я, всё знаю. Но это цен

тральный

гос

питаль.

Пос

ле

Аф

ганистана

была пе

редышка,

а сей

час

зна

ешь,

ка

кой

там нап

лыв

пос

ле

со

бытий

на Се

верном

Кав

казе?

— Сла

вик,

но что-то де

лать

надо?

— Надо, Юля, надо… Дай мне за

жигалку.

— А ты мне си

гаретку.

— Ты ведь обе

щала,

что бро

сишь

ку

рить?

— Да, лад

но.

Пос

ле

та

ких

раз

говоров…

— Это не от

говорка.

Если так рас

суждать,

то с проб

лемами,

ко

торые

клуб

ком

се

годня

у боль

шинства

лю

дей,

мож

но

и за

куриться,

и за

питься.

Или ещё кру

че,

как у Вы

соцкого,

уко

лоться

и за

быться?

Лида же не ку

рит?

А ты за

чем

втя

нулась?

— Лида всег

да

у нас ум

ничает.

— Ну, ты это зря, ко

нечно,

ска

зала.

Юль

ке

вд

руг

ста

ло

не

ловко

за свои сло

ва

о стар

шей

сес

тре.