Урга и Унгерн - Толмачёв Максим (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации TXT, FB2) 📗
– Обязательно расстреляем, Ивановский! – объявил Рерих. – Если этот сучонок еще какой хитрости не придумал, чтобы себя подстраховать. Очень уж он изобретательный.
– Значит, все готово для побега и можно выдвигаться в сторону Хайлара?
– Пока нельзя. Теперь налажена телеграфная связь с Чойрыном, поэтому двигаться на юг будет самоубийством. Когда наше бегство обнаружится, барон свяжется по телеграфу с войсками Кайгородова, и тот тепло встретит нас еще до развилки, по которой можно уйти на восток. Если же сразу выдвигаться на восток по Хайларскому тракту, то мы можем нарваться на войска китайцев под командой генерала Чжан Куня, который выдвинулся из Хайлара для соединения с калганскими подразделениями. Через пару недель он свернет на юг, и путь до восточной границы будет снова открыт.
– Значит, через пару недель мы двинемся в Хайлар? – уточнил я, добивая остатки папиросы.
– Через три недели выдвинемся, чтобы наверняка не встретить гаминов. Мало ли что их может задержать в пути. Сегодня же, без промедления, явись к барону с докладом о делах улясутайских, он будет рад услышать новости о том, что на западе, по крайней мере, все теперь спокойно.
Вечеря
После беседы с Рерихом я дождался вечера и пришел к барону с докладом. Унгерн задумчиво восседал в своей юрте, разложив перед собой карты. Его желтый парадный тарлык уже не выглядел новым, был засален и протерт на локтях, – очевидно, барон носил теперь его как повседневную одежду и снимал крайне редко.
Генерал Азиатской конной без интереса слушал мой доклад, безучастно кивал, не поднимая глаз от карт. Возможно, он был не в духе, по этой причине я не углублялся в детали и старался тезисно излагать самую суть событий. Закончив доклад, я умолк. Барон, казалось, этого не заметил, продолжая работать с картами, и в юрте на некоторое время воцарилась полная тишина, нарушаемая лишь треском горящих в чугунной печке дров. Так прошло несколько долгих минут. Унгерн свернул карты, сложил их в деревянный ящик от патронов и накрыл брезентом. Подойдя ко мне вплотную, он стал пристально глядеть в мои глаза, и этот знакомый мне ритуал продолжался не меньше минуты.
– Про Оссендовского почему не рассказываешь? – спросил барон и кивнул на расстеленную в юрте кошму, предлагая мне сесть.
Очевидно, кроме доклада, у Дедушки был ко мне и какой-то разговор.
– Генерал Резухин в Ван-Хурэ упомянул, что вы Оссендовского забрали с собой в Ургу. Я знаю этого поляка весьма поверхностно, но не составляет труда догадаться, что сам он уже успел рассказать о себе значительно больше, чем о нем смогу рассказать я.
Впервые за время нашей сегодняшней беседы барон улыбнулся. Он подогнул ноги и ловко опустился на кошму, держа руки перед собой и не опираясь на них. Таким виртуозным манером усаживаются кочевники.
– Тип, конечно, болтливый до чрезвычайности, и любопытство у него нездоровое. В другое время я бы, пожалуй, передал его для допроса Сипайло, но теперь он может быть весьма полезен. Оссендовский рассказал мне свою версию событий в Улясутае, она во многом перекликается с твоим докладом. Есть разница в деталях, но тебе, как начальнику собственного штаба, я доверяю больше, чем этому прохвосту.
– Вы меня извините, барон, но я не могу понять, чем это может быть полезен Оссендовский? Он только путается под ногами и разносит сплетни, толку от него в Улясутае было немного.
– Он писатель и журналист. Мечтает стать моим биографом. У меня никогда не было биографа. В своей короткой, но богатой на события жизни я не вижу ничего интересного, однако мне кажется, что потомкам будет полезно узнать о том, что творилось в Халхе и какой ценой она получила свою независимость. Во всем, что теперь происходит, есть доля и моего участия, и я готов брать на себя ответственность за происходящее и хочу поделиться с потомками своим видением истории. Очень скоро в роли генерала Азиатской конной я покину этот мир, оставив после себя лишь лоскутный шлейф мифов и анекдотов. Появятся многочисленные очевидцы моих подвигов и свидетели моих злодеяний, которые опишут в красочных деталях то, что происходило на самом деле, а чаще то, чего не происходило вовсе. Так уж устроена человеческая природа. Оссендовский в роли биографа мне подходит значительно больше других, потому что он существо инородное, не заинтересованное в значительном искажении правды в каких-то личных целях. Он не станет себя выгораживать, наговаривать на других, приврет, конечно, и нагонит мистики, тут уж я бессилен, но потомки отсеют зерна от плевел и сумеют сквозь годы услышать мое послание.
Откровения Дедушки меня удивили до чрезвычайности. Биограф, послание, покинуть мир… Все это было как-то необычно. Я решил не перебивать Унгерна, выслушать этого странного и, как мне показалось, чрезвычайно одинокого человека со столь необычной судьбой.
– Я скоро умру. Умру для этого мира, покину его без сожалений. Мне еще предстоит сделать кое-что, но большая часть пути уже пройдена. Монголия не нуждается больше в боге войны, она стала свободной, а это значит, что я должен уйти. Сегодня будет особенный вечер, наполненный воспоминаниями, вопросами, ответами, удивительными событиями, знамениями и загадками. Ты волен провести его в моей компании не в роли начальника штаба, а как мой гость. Неволить тебя не стану. Если пожелаешь, можешь отказать мне в этой просьбе, что, разумеется, не повлечет за собой никаких последствий. Тебя я считаю человеком честным, хотя и чрезвычайно скрытным, а я ценю в людях честность наравне со смелостью. Полагаю, что оба эти понятия очень тесно связаны, так что независимо от твоего выбора тебе с моей стороны ничто не угрожает.
Все сказанное бароном было полной неожиданностью. Он разжег мое любопытство и польстил своим доверием. Я не мог отказать в странной просьбе стать его гостем на сегодняшний вечер и свидетелем каких-то таинственных событий.
– Я согласен и почту за честь принять приглашение. – Сказано это было официальным тоном, который показался мне наиболее уместным в столь торжественный момент.
– Славно! – Дедушка хлопнул в ладоши, и на пороге юрты неожиданно появился Жамболон. – Веди сюда Оссендовского! – скомандовал Унгерн.
После того как Жамболон скрылся в сумерках, барон достал из снарядного ящика мешочек с чаем, чайник и стаканы, довольно большое блюдце в форме эллипса и миниатюрный саквояж радикально-оранжевого цвета. Расстегнув саквояж, он покопался в нем и извлек на свет небольшую коробочку, размером с ладонь. Раскрыв ее, Унгерн бережно выложил содержимое на блюдце:
– Гляди!
Я встал с кошмы, подошел к барону и с любопытством посмотрел на блюдце. На белом фарфоре лежали сушеные грибы с удлиненной ножкой и острой шляпкой. Эти грибные гербарии напоминали маленькие стрелы.
– Подарок от одного святого из индийского села Ширди. – Барон достал из саквояжа маленький бумажный конвертик и, развернув его, высыпал серый порошок на блюдце рядом с грибами. – А это священный пепел вибхути. Его можно положить на язык и проглотить, но я по привычке его разнюхиваю.
Барон вытащил откуда-то бамбуковую соломинку, ею же он разделил горсточку серого пепла на две части и, вынюхав половину, передал трубочку мне.
– Сильно действует? – поинтересовался я.
– Ага, только не на физическом уровне. Ты ничего такого не почувствуешь, – пообещал Дедушка.
Я втянул через трубочку порошок. Часть его, минуя нос, попала мне в гортань. Чуть сладковатый привкус, запах благовоний, но почти неуловимый.
– А теперь нужно съесть грибы.
Унгерн разделил гербарий на две примерно одинаковые части, собрал пальцами миниатюрный грибной сноп, переложил его в рот и стал усердно пережевывать.
Я последовал его примеру. Никаких неприятных ощущений не было. Обычные сушеные грибы. Прожевал и проглотил.
– Давай теперь попьем чайку, – предложил барон, убрав пустую коробочку в оранжевый саквояж, а саквояж – в деревянный ящик.
