Род князей Зацепиных, или Время страстей и казней - Сухонин Петр Петрович "А. Шардин" (читать книги без сокращений txt, fb2) 📗
Возвратясь домой, Миних начал приводить к осуществлению задуманное предприятие. Он пригласил нескольких лиц, в мыслях и убеждениях которых был уверен, и раздал этим лицам различные поручения в предположении, что дело непременно должно удаться. Нужно было приготовить манифест о принятии на себя правления принцессой Анной Леопольдовной, сделать распоряжение о Бироне, о принятии присяги новой правительнице… К двум часам ночи всё было готово.
В два часа ночи приехал Манштейн. Миних сел с ним в карету и поехал в Зимний дворец.
— Вы сами, Манштейн, проверяли караул по списку, который я вам дал?
— Сам проверял, ваше сиятельство; будьте покойны, ни один человек не изменит!
— А караул в Летнем дворце?
— Тоже все люди надёжные, и выбраны большею частью те, которые были оскорблены герцогом. Стоять за него не будет никто.
— Кенигфельс нас ждёт?
— Как же, ваше сиятельство, у Зелёного моста; при нём отряд в тридцать человек.
В это время карета въезжала на Зелёный мост. Близ самого моста стояла стройная фигура Кенигфельса, а на откосе берега (тогда набережные ещё не были в граните) внизу, у самой речки, в темноте ночи, чуть виднелись чёрные силуэты притаившихся людей.
Проезжая мимо Кенигфельса, Миних сказал: «Будьте готовы!» — Кенигфельс отвечал поклоном головы.
Подъехав ко дворцу, Миних и Манштейн вышли из кареты и прошли на заднюю лестницу к квартире Юлианы Менгден. Войдя чёрным ходом на кухню фрейлины, они насилу добудились кухонного мужика, которому велели вызвать камер-юнгферу. Мужик разбудил её скоро, но та не шла. Они слышали, что она допытывается, кто такие?
— А чёрт их знает кто! Один такой высокий, старый, будто его когда видал, а другой пониже и поплотнее будет!
— Ты бы спросил кто.
— Станешь тут много разговаривать — и так что потолще-то и помоложе шпагой плашмя так меня огрел за то, что я долго не вставал, ажно искры из глаз посыпались.
— Ах, боже мой, да уж не разбойники ли?
— Ну вот, какие разбойники; офицеры, должно быть!
— Офицеры. Час от часу не легче! Ну как они меня или фрейлину увезти хотят? Ведь между ними разные озорники бывают!
— Ещё что выдумала. Кто на тебя, на кралю эдакую, соблазнится. Вороне сродни, а тоже, увезут!.. Вишь ты!
Миних не выдержал и сам вошёл в комнату камер-юнгферы.
— Беги сейчас, скажи Юлиане Густавовне, что фельдмаршал Миних её дожидает!
Та струсила, но вдруг в ней явилось жеманство.
— Позвольте-с, сейчас доложу-с, позвольте одеться! Извольте выйти!
— Ну, милая, я не смотрю, одевайся, — начал было Миних с всегдашней добродушной улыбкой, но Манштейн не был так терпелив.
— Пошла! — крикнул он. — Иначе я тебе таких шелепов надаю, что ты у меня до второго пришествия одеваться забудешь!
А тут, как нарочно, на гвоздике висел хлыст для верховой езды Юлианы. Манштейн снял этот хлыст и хотел на деле показать, как это заставляют забывать об одеванье. Горничная, увидев в руках офицера хлыст, вскочила живо и в одной рубашке, босиком убежала.
Юлиана Менгден выскочила к ним тоже только в юбке и кофте.
— Что случилось? — спросила она.
— Ничего, прелестная наперсница! Нужно только разбудить принцессу. Проводите нас к ней, — сказал Миних.
Юлиана провела их через свою спальню в уборную Анны Леопольдовны.
— Скажите принцессе, чтобы она выходила скорей; пускай и принца разбудит! Она должна принять офицеров, которых я ей представлю. Мы сейчас же арестуем герцога.
Юлиана сперва разинула было рот от удивления, но, не сказав ни слова, убежала.
Разбудив принцессу и рассказав, в чём дело, Юлиана выразила своё мнение, чтобы принца не будить, а то он, пожалуй, как муж и отец императора, заявит претензию быть правителем самому, даст знать Остерману, а тот выдумает в его пользу какой-нибудь крючок, и всё старание их пропадёт даром.
Принцесса согласилась и приняла Миниха одна. На выраженное им желание представить офицеров она изъявила согласие. Миних приказал Манштейну позвать командующих караулом и тех, кто заранее был подготовлен.
Через несколько минут офицеры были введены, и нечего сказать, молодец к молодцу, испытанной храбрости, полные отваги и силы. Их было вместе с Кенигфельсом шесть человек, седьмой Манштейн. В карауле находилось сто двадцать рядовых. Решили — сорок человек из них оставить при знамении во дворце, а восемьдесят человек взять с собой, оцепить дворец Бирона и арестовать его. У Миниха подготовлено было ещё два отряда в тридцать и двадцать человек. С этими-то силами Миних решил арестовать главу государства и сделать переворот в правительстве. Правда, у него были подготовлены единомышленники среди преображенцев и семёновцев, но они о предприятии этой ночи ничего не знали.
Миних посоветовал принцессе что-нибудь сказать офицерам, пожаловаться на герцога и просить их защитить её и императора от насилия.
— Господа, — произнесла она, — я призвала вас сюда, чтобы попросить вас защитить меня и вашего императора от насилия, которым ежечасно грозит нам герцог Бирон. Вы присягали охранять императора; защитите же его под начальством вашего славного фельдмаршала. Более, спасите его и мою жизнь, которой герцог угрожает.
Нужно сказать, что принцесса, не изуродованная костюмом, которого она никогда не умела выбрать к лицу, в белом с розовым капоте и с распущенными волосами была так хороша, как никогда не была хороша в своих великолепных нарядах.
Офицеры перебили её речь выражением общего восторга и готовности умереть за неё.
— Мне стыдно, как матери вашего императора мне нельзя сносить все эти обиды! Поэтому прошу вас, господа, во имя вашей чести, во имя преданности вашей государю и отечеству избавьте нас от этого общего врага; пора прекратить эти пытки и казни, остановить льющуюся кровь… Вспомните о ваших товарищах: Ханыкове, Аргамакове… Мой секретарь, адъютант принца, одним словом, все… — Принцесса запуталась в своих словах и, стараясь поправиться, протянула руку… — Я поручила фельдмаршалу арестовать нашего врага, помогите ему, господа!
Караулом командовал старый служака и рубака секунд-майор Пушкин.
Крутя свои рыжеватые усы, которые он носил вопреки уставу, и посматривая на принцессу как на ребёнка, которого тиранят злодеи, он не выдержал, схватил её протянутую руку, горячо поцеловал и сказал:
— Матушка государыня, принцесса, великая княгиня, мы уже сказали, что готовы умереть за тебя! Нам и самим тяжело смотреть на этого проклятого немецкого ферфлюхта, что пьёт русскую кровь! Вели вести нас, мы в огонь пойдём!
Вслед за Пушкиным подошёл другой офицер к её руке, за ним третий, последним подошёл Манштейн.
— Идите же с Богом! Фельдмаршал вас поведёт и укажет! Слушайте его приказания, они идут от вашего императора, и передаёт их вам его мать. С Богом! Дайте я перецелую вас на прощанье.
И она подарила Манштейну свой первый поцелуй, а потом по очереди перецеловала всех остальных.
Затем все вышли во двор и сделали расчёт караула, восемьдесят человек под командой самого Миниха отправились в Летний дворец. Пушкин с отрядом в сорок человек должен был оцепить дворец; Манштейн с отрядом в двадцать человек и субалтерн-офицером проникнут во внутренние покои и произведут арест; двадцать человек при Минихе должны были оставаться в резерве. Два отдельных отряда должны были арестовать братьев Бирона, Карла и Густава, его зятя — генерала Бисмарка и кабинет-министра Бестужева.
Миних не сел в карету, а пошёл с людьми. Карета следовала за ним.
Около дворцовых оранжерей отряд остановился. Миних послал Манштейна вперёд переговорить с караульными офицерами. Утром караул этот он видел сам, назначение его было обдумано вперёд, поэтому он знал, что противодействия с его стороны не должно быть; но во избежание всякой случайности, как осторожный главнокомандующий, он хотел всё же вперёд произвести рекогносцировку. Пушкину с его отрядом Миних велел обойти дворец кругом, к каждому выходу приставить двух часовых с примкнутыми штыками и не выпускать никого.
