Князь Кий - Малик Владимир Кириллович (книги бесплатно без регистрации TXT) 📗
За триста лет до похода Святослава Хазария откололась от некогда могущественного государства кочевников тюрков, почти не оставившего по себе памяти, и обрела независимость. Она стала называться каганатом по имени её первых правителей - каганов. Правящая династия из рода Ашина жадно поглядывала на соседние земли. Она в первую очередь подчинила себе родственных, но враждебных болгар, вынудив часть их уйти к Дунаю, а часть - к Сурожскому морю. Покорились Хазарии племена буртасов, гузов, данниками её стали ясы и касоги, вятичи и северяне. Даже Киев откупался от неё данью.
На Итиль-реке свили своё гнездо хазарские каганы. Их столица стояла на торговых путях, проходивших с востока на запад и с севера, по Итиль-реке, на юг. Это было выгодно для хазар, но был в этом расположении и один изъян: каганат очутился между двумя противоборствующими силами - мусульманским Арабским халифатом с его союзниками Хорезмом, Джурджаном и другими на юге и востоке и христианской Византией на западе. Обе стороны были заинтересованы в союзе с языческой Хазарией.
Династия Ашина умело лавировала между христианскими и мусульманскими государствами, обогащалась, заигрывая то с одной, то с другой стороной. Так не могло продолжаться до бесконечности - нужно было приставать к тому или иному берегу. Но правивший Хазарией Обадий побоялся принять христианство или ислам, чтобы не попасть в зависимость от Византии или арабов. Он выбрал третью веру - иудейскую, заставил принять её своих приближенных.
Христиане и мусульмане, а с ними и язычники, населявшие многоплемённую Хазарию, отшатнулись от своих правителей. Их недовольством воспользовались соперники династии Ашинов. Некогда могущественные каганы попали в подчинение к захватившей власть знати; отныне безымянные и бесправные, они хоронились в дворцовых покоях, не видя народа и страны, а от их имени Хазарией правил каган-бек, один из самых влиятельных хазарских вельмож. Он принял второй титул - малика, или царя.
Снова о Хазарии вспомнила Византия - под боком у ромеев поднималась молодая, полная сил Русь. Опасаясь её усиления, давние союзники обещали друг другу помощь против Киева.
Дружба их, правда, оказалась не очень надёжной.
Каган-бек Иосиф, не в пример своему отцу Аарону, был правителем недальновидным. Понадеявшись на поддержку ромеев, обещавших ему и свои легионы, и корабли с грозным греческим огнём, он вёл себя чересчур вызывающе по отношению к Киеву, планировал большой поход на русские земли - за богатой добычей. Но князь Святослав, упредив Иосифа, двинул двое войско на Саркел. А помощи от ромеев всё нет и нет. Одна сотня византийских воинов во главе с Диомидом, направленная в Саркел, не решит судьбу войны.
Иосиф задумался: не допустил ли он ошибку, вызвав гнев киевского князя? Хотя бы конница, которую повёл к Саркелу бек Аймур, не запоздала!
Владыка Хазарии приказал подтянуть к столице все конные тысячи из-за Итиль-реки, оставив там, на восточных рубежах каганата, лишь заслоны против гузов и печенегов. Отдал приказ - и сам же усомнился в правильности сделанного: а что если неподвластные ему кочевники в сговоре со Святославом ударят по Хазарии с тыла? Всё равно приказ отменять поздно, теперь надежда только на удачу.
В последнюю минуту он сам решил выступить во главе собранного войска навстречу неприятелю.
Отправляясь в поход, каган-бек наказал всем священнослужителям Итиля денно и нощно возносить молитвы к своему богу о даровании победы войску Хазарии. В царской казне хватало золота, и на эти молитвы были отпущены солидные суммы. Немало золота взял с собой и каган-бек, имевший привычку награждать своих подчинённых сразу же после победы над врагом. Он знал, что облагодетельствованные щедрым владыкой беки и темники будут покладистее, когда начнётся сбор добычи в пользу царской казны.
Иосиф не ведал ещё о том, что произошло под Саркелом. Его всадники на сытых конях, выгулявшихся на сочных весенних пастбищах, ходкой рысью торопились к Дону. Чтобы не задерживать их, обозы с провиантом и запасные кони шли отдельно.
Ничто не предвещало грозы. Но уже в начале второго перехода головной хазарский дозор повстречал в степи израненного, едва державшегося в седле всадника. Немолодой десятник с залепленной землёю раной на голове, узнав, что хазарское войско на подходе, а с ним сам каган-бек, потребовал, чтобы его немедленно доставили к владыке Хазарии.
- Я везу ему чёрную весть, - хрипло, едва разжимая запёкшиеся губы, прошептал десятник. - Я должен передать её самому каган-беку…
Он едва говорил, изнемогая от усталости и потери крови. Дюжий молодой воин подхватил его, перетащил к себе на луку седла и, хлестнув плёткой коня, помчался навстречу подходившему войску.
Нелегко было пробиться сквозь цепь охраны Иосифа. Наёмники арсии никак не хотели пропустить воина с раненым вестником. Когда десятник наконец очутился перед хазарским владыкой, он только и смог прохрипеть:
- Большая беда, каган-бек! Поспеши к Саркелу…
Он покачнулся и упал замертво.
- О Ягве! - в гневе воскликнул Иосиф, взывая к своему иудейскому богу. - Какие никчёмные у меня слуги! У старого пса не хватило сил, чтобы доставить мне весть. А этот молодой олух, что привёз его, не додумался расспросить старика… Срубите ему голову, он и без неё обойдётся! И уберите эту старую падаль!
Каган-бек почувствовал, как замерло от тревожного предчувствия его сердце. Что же могло случиться там, под Саркелом?
Он привык сомневаться в верности своих подданных, подозревать их, подсылать к ним шпионов. Но Джабгу и Аймур вне подозрений, эти полководцы - опора хазарского трона. Изменить они не могли. Потерпеть поражение?
Скоро, очень скоро стало известно, какую чёрную весть вёз скончавшийся от ран десятник. Дозоры перехватили нескольких беглецов, мчавшихся без оглядки от самого Дона. От них узнали, что войско бека Аймура разбито и рассеяно по степи. Русичи обложили Саркел и готовятся к его штурму. Возможно, что крепость уже пала…
Советники Иосифа, беки и раввины, беспокойно переглядывались. Осторожность подсказывала им, что неожиданная встреча с сильным неприятелем здесь, в чистом поле, где нет ни леска, ни ложбинки, может окончиться плачевно. Однако никто не посмел высказать владыке свои опасения. Да и что можно предложить? Идти вперёд? Там такая же голая степь, негде засаду устроить. Отступить к Итилю немыслимо - это сразу породит панику в войсках. Сам Иосиф молчал, закрывшись в поставленной на колеса кибитке. Слуга вёл в поводу его любимого скакуна.
Над степью сгущались низкие, свинцовые тучи. На землю упали сумерки, наступила непроглядная тьма. В ночной степи хазарское войско едва не столкнулось с киевской конной дружиной. Схлестнулись дозоры в короткой горячей схватке, зазвенели, скрещиваясь, клинки, пронзительно заржал чей-то конь, унося на себе зарубленного всадника. Вспыхнула стычка и погасла. Не видно, где свой, где чужой, неведомо, много ли впереди врагов или мало.
Стали войска среди чистого поля друг против друга, затихли, дожидаясь рассвета. Будто и нет никого в степи. Только лазутчики поползли по сухой, колючей траве в разные стороны, вглядываясь в темноту, прислушиваясь к тому, что делается во вражеском стане.
Святослав, будь это возможно, ударил бы по хазарам без промедления. Он был зол, получив из Саркела неприятное известие. Уже в сумерки его нагнал посланный Вуефастом гонец.
Покидая взятую штурмом крепость, Святослав не неволил своих временных союзников, болгар и вятичей: если согласны, пусть идут с ним дальше, на Итиль, нет - могут возвращаться домой. Добычу они получили немалую.
Гонец сообщал:
- Князь вятичей Войт побил многих наших воев, чуть воеводу не взял в полон, отобрал у нас часть дани и ушёл в свою землю. Ещё смеялся: «Дурные мы были - платили хазарам дань. Святослав освободил нас от них, свою дань наложил. Буде! Сами хозяевами станем, вовсе без дани проживём!» Вуефаст жив?
- Жив, княже…
